— Ты в самом деле способен на убийство или всегда ждешь, когда на помощь придет женщина? — спросил я, вспомнив Веллу. Бестолковая рабыня отдала ему мою одежду, а он подсунул ее слину. Подлая предательница! Я знал, что в былые времена она служила кюрам. Тогда я еще не понимал, что маленькая дрянь до сих пор лижет их когти. Больше такой возможности ей не представится. Вернусь в Порт-Кар и покажу ей такое рабство, что у нее глаза на лоб вылезут!
Он раздраженно смотрел на животных и не отвечал.
— Твое имя не Бертран из Людиуса, — сказал я. — Кто ты?
— С рабами не разговариваю, — презрительно бросил он.
Кулаки мои сжались.
— Ты в самом деле прибег к помощи рабыни? — спросила его Сидни.
— Я не собираюсь перед ним отчитываться.
— Отвечай! — резко сказала она.
Я перехватил взгляд, который он бросил на землянку. Готов поклясться, что по завершении работы он собирается надеть на нее свой ошейник.
— Я жду, — произнесла она.
— Хорошо, — нахмурился он. — Я действительно прибег к помощи проживающей в его доме рабыни, чтобы добыть одежду, которую дал понюхать слину.
— Она шпионка? — спросила Сидни.
— Нет, я выманил одежду хитростью. Она ничего не поняла. Сделать это было несложно, ибо она всего лишь женщина.
Глаза Сидни сверкнули.
— Всего лишь рабыня, — поправился он.
— Так-то лучше, — произнесла она. — Рабыни ужасно глупы.
— Вот уж точно, — проворчал он.
«Интересно, — подумал я, — переменит ли она свое мнение об умственных способностях рабынь, когда сама попадет в ошейник». К слову сказать, горианские работорговцы придают большое значение интеллекту невольниц. Этим, кстати, и объясняется их интерес к землянкам. Дурная рабыня никому не нужна. Помимо всего прочего, умная и образованная женщина острее сознает свое рабство, что делает власть над ней еще слаще. Интеллект позволяет женщинам осознать собственную биологическую предрасположенность к рабству, хотя с умными тоже проблем хватает.
— Назови ему свое имя, — сказала Сидни.
— Я не говорю с рабами, — угрюмо повторил он.
— Я приказываю!
Он отвернулся и медленно спустился с платформы.
— Его зовут Друсус, — сказала она. — Он жестянщик.
— Он не жестянщик, — ответил я. — Он из касты убийц.
— Нет.
— Я видел, как он работает ножом, — сказал я. — Он тебе не подчинился.
Она смерила меня гневным взглядом.
— Тебе недолго осталось здесь командовать, — заметил я.
— Я здесь самая главная! — гордо заявила она.
— Ну-ну! — усмехнулся я и посмотрел на кишащих под платформой животных. Это были северные табуки — крупные, бурые звери, достигающие десяти ладоней в холке. Они совсем не похожи на мелких, антилопообразных, желтых табуков юга. Общим остался только прямой, спиралевидный рог, достигающий у основания двух дюймов в диаметре. Как правило, его длина не превышает одного ярда. Табук — быстрое и стремительное животное, способное насмерть поразить противника ударом прямого острого рога. Убивают их с расстояния, часто из-за щитов. Охотники предпочитают использовать лук или арбалет.
Мои мысли вернулись к Велле, бывшей Элизабет Кардуэл. Судя по всему, она действительно не знала, что Друсус использует ее в своей игре. Может, и не стоит наказывать ее слишком строго. Прикажу хорошенько выпороть, да и все.
Я выбросил ее из головы, ибо она была всего-навсего рабыней.
— Со сваями будут проблемы, — сказал я. — Здесь вечная мерзлота.
— Ты испытаешь эти трудности на своей шкуре, — огрызнулась Сидни. Она все еще злилась из-за того, что ее авторитет оказался подорван в моем присутствии.
В этих широтах земля прогревается в лучшем случае на два фута. Ниже она остается твердой как камень. Когда в нее бьют киркой или ломом, стоит звон.
Строительство стены являло собой своеобразный инженерный подвиг. Одно то, что ее построили люди, причем с помощью самых примитивных инструментов, говорило о решимости кюров и жестокости надсмотрщиков.
— Пойдем, — сказала она и резко дернула за веревку, — я покажу тебе, кто здесь главный.
По крутым деревянным ступенькам мы спустились с платформы.
— Стража! — крикнула она, и к нам тут же подбежали четверо вооруженных охранников.
— Друсуса ко мне! Хоть в кандалах!
Спустя несколько минут Друсус стоял перед нами.
— На колени, — произнесла Сидни и властно вытянула палец.
С перекошенным от ненависти лицом Друсус опустился на колени.
— Теперь представься этому человеку, — сказала она, показывая на меня.
— Мое имя Друсус, — сквозь зубы выдавил он.
— Можешь вернуться к своим обязанностям, — милостиво разрешила Сидни.
Он медленно выпрямился и ушел. Теперь я понял, что ей действительно предоставили брльшие полномочия. Сидни надменно вскинула голову.
— Это Друсус тебя выдал, — сказала она.
— Понятно, — кивнул я.
— Задержаны трое пленников, — доложил подошедший охранник.
— Приведите, — распорядилась она.
Стражники притащили троих со связанными за спиной руками. Среди них был один мужчина и две девушки рабыни. Мужчину я сразу узнал. Это был краснокожий охотник с ярмарки. Теперь при нем не было ни лука, ни стрел. Девушек он приобрел на подмостках Эн-Кара. На охотнике были меховые штаны и обшитые мехом сапоги. Рабынь он успел переодеть. Теперь на них были коротенькие меховые туники и тапочки из меха. Волосы девушек были перехвачены красными лентами. На горле у каждой красовался сложный узел из четырех цветных полосок кожи. Подобным образом краснокожие охотники метят своих животных. По узлу, кстати, можно определить и владельца.
— На колени! — рявкнул стражник.
Девушки тут же повиновались — очевидно, они уже усвоили, что приказание мужчины лучше исполнять немедленно.
Сидни смерила их презрительным взглядом.
Краснокожий охотник продолжал стоять. Может быть, он недостаточно хорошо говорил по-гориански, чтобы понять смысл команды. На Горе существует несколько примитивных языков, на которых общаются между собой жители отдаленных районов. Встречаются также весьма запутанные и сложные диалекты. При этом горианский считается официальным языком, на котором говорят практически все жители планеты. Особую роль в сохранении языковых норм играют крупные ярмарки, на которых писцы — арбитры в лингвистических спорах определяют, какие грамматические формы являются правильными, а какие нет. Благодаря их усилиям язык не распадается на отдельные диалекты.
— Не встану! — неожиданно ответил краснокожий охотник. Оказывается, он все понял. Стражники немедленно повалили его на землю древками копий.
