унося всадника за пределы лагеря по широкой дороге, поросшей мелкой травой.
Ниллин
– Даррена убили! Наш воин дроу погиб! – Ниллин проснулась от визгливого крика. Выглянув в окно, она увидела бегущую к терему человеческую женщину лет пятидесяти в распахнутом белом халате.
– Помолчите, Марья Степановна, – с крыльца сбежал Эйлинан. – Не надо пока сообщать всему лагерю.
Эльф схватил за руки задыхающуюся от волнения женщину.
– Такой славный парень! Как они смогли его подстеречь? Даррен выбирался из любой западни, – Марья Степановна не могла успокоиться.
“Видишь? – подняв голову, Эйлинан мысленно обратился к Ниллин, – Враги снова нанесли удар. Едва не попали в сердце”.
– Мне не меньше, чем вам, жаль Даррена. Но давайте мы с вами поговорим о нем в лазарете, – настойчиво шепнул он Марье Степановне.
“Иди за нами”, – взглядом приказал он Ниллин.
В просторной палатке, белой изнутри и темно-зеленой снаружи, Ниллин прошла мимо опутанных проводами коек и сверкающих разноцветными лампочками механизмов к желтоватой карте страны, растянутой во всю стену.
На карте вспыхнули красные точки, некоторые из них двигались, другие оставались на месте. Следом появились неподвижные черные точки. В одну из них Марья Степановна ткнула пальцем:
– Здесь его настигла смерть.
– Может быть, сломался магический микрочип, – усомнился Эйлинан. – Темный лес – неплохое место для засады, только не на Даррена.
– Чип успел зафиксировать три ранения. Неисправность исключена. Если нельзя говорить всем, сообщите хотя бы его сестре. И отправьте поисковый отряд.
– Поздно. Искать некого. Разве что убитого Даррена. А его сестра должна была почувствовать… В любом случае я свяжусь с ней. К обеду соберу всех, чтобы огласить завещание.
“Оставь нас наедине, Ниллин”, – Эйлинан выпроводил свою подопечную из лазарета.
Ниллин прибежала в опустевший “пиршественный зал”, где о недавнем празднике напоминали утоптанная трава и развешанные ветром по кустам конфетные фантики, пустые упаковки из-под нарезанной колбасы, соленой рыбы и орехов.
– Не может быть… Не верю… Как больно… очень больно, – юная эльфийка плакала, обнимая тонкое деревце, спрятав за ним порозовевшее лицо от случайных свидетелей. – Грош цена такой королеве, как я, – она выразилась по-человечески. – Не смогла уберечь любимого рыцаря. Мой королевский дар не защитил его от вражеского оружия.
Ей трудно было поверить, что воин, похожий на неуловимый ночной призрак, с которым она познакомилась без малого только что, и вправду перешел в мир духов. А ведь он снился ей в прекрасном сне. Они целовались, танцевали, и неожиданно Даррен исчез, растворился в ночи. Был ли тот сон его прощанием?
Немного придя в себя, Ниллин вернулась в гущу событий.
– Стив, подмани его сюда и надень ему намордник, – командовал Эрик одним из своих волков, теснясь на сколоченной из досок сцене в притихшей компании друзей.
Вспотевший парень пятился к нему, помахивая обглоданной коровьей лопаткой перед носом приземлившегося на лужайке черного дракона.
Драконья всадница, статная женщина дроу в атласном бордовом платье с разрезами до бедер, поглаживала грозного питомца по отливающей медью шее, успокаивая его встревоженные народным скоплением нервы.
Жители лагеря, не поместившиеся на сцене, окружили полянку живым кольцом.
– Как бы не стало жарко, – Мартин поскреб мыском ботинок занозистую доску сцены. – Вдруг у него зажигательный рефлекс на древесину?
– Закрой ротик, малыш, – Стив на ощупь взял у командира брезентовый намордник. Приблизив коровью лопатку к широким ноздрям хищника, он поймал его смертоносные челюсти в ловушку и спешно затянул ремешки.
Приученный к наморднику и поводку дракон послушно лег, вытянув шею.
– Приветствуем вас, леди Ровена, – Мартин помог всаднице спуститься на землю, взял у нее цепь драконьего поводка и привязал к дереву.
Живой круг сузился.
Ровена придирчиво оглядела собравшихся, поклонилась Эйлинану и поднялась на сцену.
– Значит, ты – последняя девушка, с которой встречался мой брат? – она взяла Ниллин за руку и, таинственно наклонив голову, пробила защитное полотно ее сознания острым лиловым взглядом. – Верю, что ты доставила ему полную меру удовольствия перед его трагической кончиной.
– Даррен сказал, что я подарила ему прекраснейшие мгновения жизни, – тихо ответила Ниллин.
– Так и было, – подтвердила Ровена, деликатно массируя жесткими пальцами ладонь эльфийки. – Нам еще пригодятся твои воспоминания. Не теряй их.
– Ну и принцесса! До чего шустра! – усмехнулся человек из толпы.
– А прикидывалась недотрогой! – подхватил его приятель.
“Не нужно бояться грязных слухов”, – Ниллин утешала себя напутствием покровителя.
– На проводах умерших не место шуткам и улыбкам! – Ровена пристыдила расшумевшихся воинов. – Мы собрались здесь, чтобы узнать последнюю волю Даррена. Так проявим немного уважения к его славной памяти.
Эйлинан шагнул на край сцены, неся на вытянутых руках серебряную шкатулку:
– Как доверенное лицо Даррена, назначенное самим завещателем, я обязан ознакомить его близких с наследственным волеизъявлением и проследить за тем, чтобы оно исполнялось в строгом соответствии с указанными пожеланиями, написанными его рукой.
Эльф вынул из шкатулки длинный бумажный свиток, развернул его и громко зачитал вслух:
– Я, Даррииллэн Инк-Мон-Каймин, чистокровный потомок аристократического рода дроу Страны Негаснущих Вулканов, заклейменный с младенчества печатью рабства, освобожденный и воспитанный людьми, предпочитающий называться Даррен на людской манер и являющийся преданным воином мудрейшего и справедливейшего Господина Эйлинана Иллиэля, завещаю следующим образом распорядиться моим неправедно нажитым имуществом:
Своей единоутробной сестрице Роллиилане Инк-Мон-Каймин, известной вам под именем Ровена, я хочу подарить маяк на острове Лазоревой Меланхолии с прилегающими землями, простирающимися до границ владений барона Гильцвайгена.
Моя неугомонная сестренка! Я желаю, чтобы окутанный вечным туманом остров стал твоим любимым местом уединенного времяпровождения, напоминающим о том, что и в темных подземельях, и на солнечных высотах, невозможно жить без путеводного света. Пусть несмолкаемые с утра до ночи птичьи крики напоминают тебе о наших буйных ссорах, частенько едва не приводивших к смертоубийству. Пусть соленый ветер, прилетающий из дальних краев, несет тебе приятные мечтания, а старый моряк, смотритель маяка, рассказывает по вечерам увлекательные истории о своих кругосветных плаваниях.
Пусть радуют твой взор угрюмые черные скалы, омываемые беспокойными волнами и перетекающие из бесплодных каменных гряд в зеленые долины, где пасутся черные единороги, живые символы неукротимой стихии. Хочу я, чтобы пейзажи острова вдохновили тебя запечатлеть их в картинах и поэмах.
Я живо представляю, как на закате едешь ты верхом по гладкому пляжу, как ласкает морской бриз твои серебристые волосы, как ты улыбаешься – пока на твои губы редко снисходит благословенная улыбка, мне это не нравится, я хочу, чтобы ты улыбалась чаще.
Если ехать по острову от маяка вдоль берега, вскоре окажешься перед чугунными воротами усадьбы соседа, украшенными медным гербом, на котором дерутся
