При чем тут театр? Да ни при чем. Думать о том, что перед ним лежит один труп, а второй тип пускает кровавые пузыри, как-то не хотелось. Лучше уж о театре и нереальности происходящего. Но главное – это то, что Петр ощутил облегчение: все же он не способен на равнодушное убийство. Вот если бы ему понравилось… Вот кем-кем, а зверем в человеческом облике становиться не хотелось.
А еще его начало колотить. Страх до него добрался и сдавил нутро холодными тисками лишь теперь. Глянул на руки. Трясутся. Хочется думать, что от адреналина и созерцания картины убитого и раненного им мужиков. Но сам Петр знает точно: это страх. Он только что был на волосок от смерти, и злодеи могли стоять сейчас над его телом.
Этих двоих он не знал. И не понимал, с чего бы им на него нападать. Когда осознал, что его хотят убить, то решил было, что это Андрей и Остап, подручные купца Заболотного. Удивился тому, что у них на двоих одна винтовка, но в том, что это они, не сомневался. А вот теперь ничего не понимал. Двое бородатых типов, обветренные лица с шелушащейся и потрескавшейся кожей. Явно уже давно бродят вдали от жилья. Это понимает даже Петр, не особо разбирающийся в подобных вещах. Беглые каторжники? А разве в зиму бегают?
Вот так стоял и мысленно рассуждал над тем, кто бы это мог быть, пока раненый не затих, устремив невидящий взгляд в чистое синее небо. Петр машинально поднял глаза, потом, спохватившись, достал часы. Три пополудни. Еще пара часов, и начнет темнеть. Поторопиться бы.
Он подхватил винтовку нападавших. Затвор открыт. Легко дослал его вперед и провернул на девяносто градусов. Оружие, к слову сказать, изрядно изгваздано и давно не видело ухода. Так что очень может быть, что заминка случилась из-за этого.
Закинув карабин и винтовку за спину, побежал в сторону города. До полицейской управы версты четыре будет, никак не меньше, если не больше. За полчаса добежит. Пока суд да дело, пока доберутся сюда. Словом, нет времени. Торопиться нужно. О том, чтобы скрыть данный факт, у Петра и мысли как-то не возникло. Во-первых, он защищался. Во-вторых, не такая уж тут тайга, до окраины города недалеко, а потому мало ли как оно может обернуться. Превращаться в беглого и прятаться у него желания не было. В-третьих, через четыре месяца у него экзамены в училище, и он намеревался получить корочки механика и машиниста.
– Куда прешь? – осадил его у ворот дежуривший городовой. – Ты бы еще с гаубицей в участок приперся. А ну давай отсюдова.
– Погоди, служивый. Мне бы к судебному следователю Кравцову. – Помнящий добро следователь был четвертой причиной, побудившей Петра сразу же бежать в полицию.
– А еще чего?
– Послушай, как бы тебе потом не пожалеть. Боже упаси, я тебе не угрожаю, – тут же поспешил выставить перед собой руки в примирительном жесте Петр. – Просто я по горячему делу. А ружья… Да хочешь, я их тут у тебя оставлю.
– На кой они мне, – задумчиво отмахнулся городовой. – Заряжены?
– Да.
– Разряжай.
– Винчестер разряжу, как скажешь. А вот как быть с винтовкой, не знаю. Улика это. Вдруг нельзя.
– Хм… – Городовой задумчиво сграбастал в рукавицу бритый подбородок. – Винчестер разряжай, а винтовку давай сюда, – наконец принял он решение.
Петр опустился на колено, уложив снятую рукавицу на снег. Потом, быстро работая рычагом, выщелкнул в нее все патроны и, показав затворную раму без патронов городовому, поднялся на ноги. Тот удовлетворенно кивнул и указал на здание управы, пошли, мол.
Там переговорил с дежурным, вручил ему винтовку и вернулся на пост. Тот, в свою очередь, потребовал объяснения. Ни о каком Кравцове и слышать не хотел. Все происшествия в городе и его окрестностях – в первую голову забота дежурного. А там уж доложится начальству, и дальше – как оно решит. Кравцов – значит, Кравцов, дежурному унтеру без разницы.
Оказалось, что кататься по подобным делам целому судебному следователю не с руки. Отправили полицейского урядника, должность сродни участковому из мира Петра. Уж со службой полиции у себя дома он был знаком едва ли не изнутри. Но с другой стороны, здесь вообще с кадрами как-то не очень. Ни разу не полицейское государство Россия, при таких-то скромных штатах на единицу населения. Точно не полицейское.
Как ни странно, но на место отправились не пешком, а… Вот такую технику Петр тут пока как-то не встречал. Грузопассажирский автомобиль. Закрытая кабина на пять мест вместе с водительским, что-то похожее на «Руссо-Балт»: и кузовом с деревянными бортами, и брезентовым тентом. Вместо передних колес установлены лыжи, сзади две пары ведущих колес с натянутыми на них резиновыми гусеницами.
Хм. А ведь «Руссо-Балт» и есть. Вон надпись на радиаторной решетке. Насчет аэросаней Петр спрашивал. В плане их разработок Россия шла впереди планеты всей. Лидировали русские и в выпуске внедорожных автомобилей. Сказывались особенность территории и практически полное отсутствие дорог. Но вот о такой гибридной технике на гусенично-колесном и гусенично-лыжном ходу Петру слышать не доводилось.
Не удержался от того, чтобы рассмотреть машину повнимательнее. Ну коль скоро все одно ждать, пока группа соберется.
– Интересно? – не без гордости спросил шофер.
Вообще-то, если судить по тому, что тут используется паровая машина, то и он должен бы называться машинистом. Но нет. Машинисты на паровозах, а автомобили водят шофера.
– Я в железнодорожных мастерских работаю. Случается, и автомобили чиним. Но с таким пока не сталкивался, – пояснил Петр.
– Она у нас еще с прошлой осени. Но с другой стороны, за всем не уследишь, – сдвинув шапку на переносицу, произнес шофер.
– А лыжи, я гляжу, снимаются?
– Да. Просто снимаешь лыжи и устанавливаешь колеса. Все, можно ехать. Гусеницы тоже снимаются. Но можно и не снимать, в распутицу так куда лучше. Правда, посуху лучше без них. Она тогда куда проворнее движется. А если грязь какая, так можно и второй мост подключить.
– Занятно. А неплохо придумано.
– Еще бы. Куда мы только за это время не совались! И в снег, и в слякоть. Но не было еще такого, чтобы где застряли.
– Так-таки и не было?
– Хочешь верь, хочешь нет, а как говорю, так и есть. Она еще и пятьдесят пудов груза тащить может.
– Что, Толик, все нахваливаешь свою технику? – беззлобно подначил шофера подошедший урядник.
Подошел не один, а в сопровождении городового и еще какого-то незнакомого мужчины. Тот был в гражданской одежде: в пальто с бобровым воротником и в бобровой же шапке. На груди висит средних размеров коробка фотоаппарата. Петр догадался, что он раскладывается эдакой гармошкой, выдвигая вперед объектив. Он такие раньше только в кино видел. В руках довольно массивная тренога под фотоаппарат и портфель.
