В течение 1947 года британцы смогли вернуть под свою руку большую часть центральной Африки и даже договориться с США о совместном использовании Суэцкого канала, который был разблокирован и вновь введен в строй в середине лета этого года.
Что касается немцев, то с прекращением массированных бомбардировок — американцы были в это время плотно заняты Японией и тоже не могли сосредоточить достаточную по силе группировку для поддержания взятого ранее темпа — Германия, получила небольшую передышку, позволившую хоть немного собрать воедино на глазах рассыпающуюся военную экономику. Впрочем, сказать, что это могло хоть как-то всерьёз повлиять на конечный исход противостояния на континенте тоже нельзя. К началу 1947 года итог войны был уже всем более-менее ясен и вопрос заключался только в том, с каким именно счетом закончится этот занырнувшийся на восемь лет кровавый матч.
Интерлюдия 3
Москва, СССР, 16 января 1947 года
— Товарищ Молотов, вам слово, — Сталин вытащил изо рта трубку и ткнул мундштуком в сторону наркома иностранных дел. Курить верховному главнокомандующему врачи запретили строго настрого, поэтому табака в трубке не было. Ну почти всегда не было, если говорить совсем честно.
Молотов откашлялся и, обведя взглядом собравшихся, принялся объяснять подоплеку внеочередного собрания Ставки Верховного Главнокомандования. Судя по довольному лицу дипломата, новости он собирался поведать нам сугубо положительные.
— Наш посол в Швеции сегодня утром сообщил по закрытому каналу о достижении принципиального соглашения с Венграми. Хорти согласен заключить сепаратный мир с Советским Союзом и повернуть оружие против Германии.
По кабинету прокатился вал возбуждённых шепотков. Не смотря на успешное форсирование Вислы и освобождение Варшавы, полностью сбить немцев с укрепленного «Восточного вала» красной армии пока не удалось. Ноябрьское наступление в Польше оказалось тяжелым и очень кровавым, не смотря на кажущееся преимущество СССР во всех компонентах. Возможность получить без боя Карпатские перевал и зайти Третьему Рейху в мягкое подбрюшье, растянув таким образом оборону и заодно отрезав немцев от венгерской нефти, виделась отличной альтернативой проламыванию обороны «в лоб».
Ну и 400 тысяч штыков самой Венгерской армии, которые хоть и не показывали чудес воинского мастерства, однако одним своим числом приковывали к себе целый советский фронт тоже не стоило сбрасывать со счетов. Даже если не всех из них можно будет заставить развернуть оружие против недавнего союзника, такой маневр вполне может привести к полному обрушению советско-германского фронта и потенциально — к окончанию войны.
— На каких условиях договорились? — Первым задал вопрос Ворошилов.
— Кхм, — Молотов достал лист бумаги из лежащей перед ним папки, водрузил на нос пенсне и принялся зачитывать попунктно:
Личные гарантии безопасности для Хорти и его приближенных. При этом Венгрия готова рассматривать возможность выдачи СССР части военных преступников, непосредственно запятнавших себя преступлениями на территории Советского Союза;
Территориальные границы Венгрии не подвергнутся изменениям;
Венгрия возвращает СССР всех военнопленных и соглашается выплатить компенсацию за нанесенный ущерб;
Венгрия разрешает свободный проход частей красной армии по своей территории и всяческим образом этому содействует;
Венгерское правительство снимает запрет на работу оппозиционных партий коммунистической и социалистической ориентации о гарантирует проведение свободных выборов в парламент не позднее полугода после окончания боевых действий.
— А что по военной составляющей? — Антонова, как руководителя Генштаба политическая часть не слишком интересовала. — О чем-то конкретном договорились?
— Точной даты, без согласования военными мы конечно назначить не могли, — поднял взгляд от документа Молотов. — Однако венгры настаивают на как можно скорейшем вводе советских войск. Есть существенная вероятность того, что информация о переговорах утечет в Берлин, и тогда реализации этих соглашений может грозить опасность.
— Что скажете, Алексей Иннокентьевич? — Обратился Сталин к Антонову, — сколько времени понадобится, чтобы подготовить войска Третьего Украинского фронта к операции по форсированию карпатских перевалов и выходу на Венгерскую равнину.
— Сложно сказать, товарищ Сталин, — покачал головой генерал, — операции в этом направлении мы до конца весны не планировали, соответственно не были созданы запасы топлива и боеприпасов. Зима, перевалы частично закрыты снегом, нужно считать. Если венгры гарантируют полное отсутствие сопротивления и даже содействие, то, думаю, в пару недель можно уложиться. Нужно будет привлечь транспортную авиацию для переброски передовых частей и грузов на ту сторону гор. Попробовать согласовать с той стороной железнодорожные перевозки… Часть железнодорожных путей мы в 1944-ом при отступлении взорвали, и я не обладаю информацией о том, в каком они сейчас состоянии.
— Неделя. У вас есть неделя, товарищ Антонов. К двадцать третьему января части Третьего Украинского должны быть готовы к броску на территорию Венгрии. Задача понятна?
— Так точно, товарищ Сталин, — без особого восторга отозвался глава Генштаба.
— Что по Словакии, Вячеслав Михайлович? — глава государства вновь поверну голову в сторону наркома иностранных дел. — Было бы очень уместно чтобы одновременно с Венграми сопротивление прекратили войска еще и этого… Хм… Государства.
— Кое-какие контакты со словацким политическим руководством по линии министерства иностранных дел хоть и существуют, однако боюсь тут мы никакого результата добиться не сможем. Тисо — фигура совершенно несамостоятельная, и договариваться с ним фактически не имеет смысла. Президент, — в голосе Молотова послышалось неприкрытое пренебрежение, — никакого влияния на армию не имеет, а все хоть сколько-нибудь важные вопросы решаются исключительно через немцев. Впрочем, насколько нам известно, среди офицеров словацкой армии существуют силы, желающие выхода из войны, хотя точных данных о том, серьезно все это или ограничивается только пустыми разговорами, у меня нет.
— Со Словаками, есть контакты по линии разведупра Генштаба, товарищ Сталин, — вновь подал голос Антонов. — Однако обрадовать на этом направлении особо нечем. Самые боеспособные части словацкой армии подчиняются напрямую немецким генералам, и даже при наличии большого желания тот же министр обороны генерал Чатлош влияние на них имеет очень опосредованное. Что касается остальной части словацкой армии численностью примерно в полсотни тысяч человек, то боеспособность они имеют исключительно номинальную. Минимальное обучение: в армии Чехословакии как известно офицерский корпус состоял из чехов примерно на 95%, поэтому кадрам взяться просто неоткуда. Тяжёлое вооружение отсутствует как класс, не считать же в самом деле за силу десяток танков чешской еще постройки. Настроения упаднические, процветает дезертирство, нередки случаи перехода даже целых подразделений на нашу сторону. В среде словацких генералов зреет заговор, направленный на антифашистское восстание, однако реальный толк от всей этой богадельни будет только в том разе, если основную работу на себя возьмут советские дивизии. Словаки тут в любом случае смогут быть исключительно на вторых ролях.
— Понятно, — кивнул Сталин. — То есть при благоприятном развитии ситуации в Венгрии, мы можем рассчитывать на то, что словацкая армия в своей массе не будет сопротивляться продвижению через их территорию советских дивизий?
— Так и будет, — подтвердил Антонов. — В том, что словаки захотят сбросить немецкую оккупацию с оружием в руках, есть сомнения, однако и ждать от них огромной любви к немцам тоже не стоит.
— Товарищи, — подал голос Ворошилов, — а если развернуть озвученную тут задумку несколько шире? Может быть получится привлечь страны Балканской Антанты на нашу сторону. Военной пользы от них будет не много, однако удлинение фронта на добрую тысячу верст выгодно именно нам. Просто за счет того, что это позволяет лучше реализовать преимущество в численности армии.
