руках. Оба.
– Есть держать себя в руках, – выдавила Катя, бросив на меня злобный взгляд, и я чудом удержался от того, чтобы не показать ей язык.
– Итак! – продолжил Стержень уже спокойным тоном, будто никакой словесной перепалки здесь только что не было, и развернулся ко мне: – Андрей Викторович! Капитан в своем докладе о ваших злоключениях в Новой параллели отметила упомянутые вами вскользь слова о некоей «сумасшедшей блондинке», державшей вас в плену, из которого вы бежали, впервые воспользовавшись прибором ОШ-11. Фотографии многочисленных гематом, следов от ожогов и порезов на вашем теле, занимающие целый раздел медицинского отчета, подтверждают недавно перенесенные вами пытки, и свидетельствуют о том, что вы не лгали. – Напоминание об издевательствах Клеща заставило меня внутренне передернуться, что не укрылось от внимательных глаз директора. – Понимаю, что вспоминать об этом вам, должно быть, неприятно. Но поскольку ни сама капитан, ни кто бы то ни было из ваших здесь немногочисленных знакомых так и не успели услышать полную версию истории, предшествующей этим печальным событиям, я попрошу вас рассказать все с самого начала. А именно, как вы оказались втянуты в эту передрягу, чем занимались в вашей прошлой жизни, где вас держали похитители, и что с их слов им было от вас нужно. На описании личностей преступников я попрошу остановиться поподробнее, желательно стараясь не упустить ни одной детали, пусть даже вам она может казаться не существенной.
Нутром ощутив повисшее в комнате напряжение и перехватив направленные на меня сосредоточенные взгляды, я спросил:
– После того, как я все расскажу, вы объясните, почему история с моим похищением вдруг вызвала столь сильный интерес?
Заметив, как внезапно сел мой голос, директор не ответил, ограничившись кивком. Развернувшись лицом к Поле и неотрывно глядя ей в глаза, я начал свой рассказ, с того самого злополучно дня, когда, потеряв работу, я направился в бар. С этой секунды двое мужчин, присутствующих в кабинете, перестали для меня существовать. Я открывал свою историю ЕЙ. Женщине, которая, сама того не ведая, стала мне так дорога, и чье отношение для меня сейчас было единственно важным.
Глава 24. Мой ответ будет «да».
– … вот так я и оказался здесь. Дальнейшую историю вы знаете.
Закончив свой рассказ, я замолчал. В кабинете установилась такая тишина, что было слышно дыхание каждого из присутствующих. Вновь пропустив через себя все пережитые мною страхи, я чувствовал себя опустошенным. Во рту ужасно пересохло, очень хотелось получить стакан воды, а то и выпить что-нибудь покрепче. За время моего монолога никто из присутствующих не произнес ни слова, лишь изредка сочувственно качали головами, и тихонько ахали, когда я описывал перенесенные мной пытки. Катино лицо, поначалу будто высеченное из камня, постепенно оживало, окрашиваясь румянцем и приобретая эмоции. Я говорил, не останавливаясь, украдкой наблюдая, как медленно розовеют ее щеки, пролегают на лбу морщинки, удивленно приподнимаются брови и насуплено хмурятся вновь, как подергиваются уголки ее губ. Пару раз она даже вздрагивала, и в эти моменты бросала на меня такие взгляды, которые я совершенно не мог разгадать. Что это значило? Жалость? Печаль? Сопереживание? Я точно чувствовал, что после всего услышанного ее отношение ко мне изменилось. Вот только в лучшую ли сторону? Ох, капитан, как же сложно тебя прочитать!
Директор сидел, не шевелясь и закрыв глаза, погруженный в свои мысли, из которых рывком вынырнул в реальность, внезапно треснув обеими ладонями по столу:
– Это она! Все сходится!
Дернувшись от неожиданности, мы втроем резко обернулись на него:
– О ком вы говорите, Николай Иванович? О Лизе? – спросил я, вспомнив обещание директора объяснить мне, наконец, чем история моего похищения так его заинтересовала.
– Да, Андрей Викторович. Все то, о чем вы рассказали, окончательно подтвердило мои догадки: Елизавета Скворцова жива и не отступилась от своего плана мести.
– Николай Иванович… У меня очень много вопросов, и вы обещали..
– Я помню, молодой человек, и вы сейчас получите свои ответы. Давайте только попросим принести нам что-нибудь перекусить, так как, боюсь, из этого кабинета выйдем мы еще не скоро.
Нажав на ручном коммутаторе какую-то кнопку и поднеся руку ко рту, Стержень скомандовал:
– Можно организовать каких-нибудь бутербродов и витня на четверых? … Да, в кабинет. Желательно побыстрее.
– Что такое «витень»? – шепотом спросил я у Кати, и она, бросив на меня слегка удивленный взгляд, как ни в чем не бывало, ответила:
– Напиток такой, крепкий. Неужели никогда не пробовал?
Я отрицательно помотал головой, радуясь в душе ее естественной реакции. Даже не огрызнулась на меня, это уже было победой!
Буквально через минуту в дверь постучали, и в кабинет вошел молодой паренек с большим подносом в руках, уставленным тарелками с разнообразными маленькими бутербродиками, которые он спешно выставил на стол. Немного смутившись вопросительного взгляда директора, не увидевшего запрошенного витня, достал из-за пазухи пузырь с темно-зеленой жидкостью, и, вручив его почему-то мне, быстро удалился. Недоверчиво повертев в руках бутылку и услышав легкий смешок Леонида Аркадьевича, я протянул витень ему, решив, что разливать незнакомый напиток лучше доверить профессионалу. Как по мановению волшебной палочки, на столе появились стаканы, в каждый из которых Честных отмерил грамм по 60 зеленой вязкой жидкости.
– Ну что ж… произносить тосты пока считаю излишним. Давайте просто перекусим, и вернемся к насущным вопросам, – произнес директор, потянувшись к тарелке с закуской.
Возражать никто не стал. Поднеся к носу стакан, и недоверчиво понюхав источающий запах травы напиток, следуя примеру присутствующих, я проглотил его одним глотком и с непривычки закашлялся. Местный витень по крепости мог сравниться с неразбавленным спиртом, и пробрал меня аж до костей. Вытерев невольно выступившие на глазах слезы, я схватился за бутерброд и затолкал его в рот целиком, торопясь скорее проглотить. По телу разлилось расслабляющее тепло. Когда дышать стало чуть легче, я взял себе добавку, и стал жевать уже размереннее, начиная ощущать вкус пищи.
– Забористая штука! – прокомментировал я, отрицательно помотав головой на предложение «повторить».
– Этот напиток производят на 4й параллели, можно сказать, ваши, Андрей, соседи. У них растут деревья – витки, сок листьев которых…
– Николай Иванович, я очень извиняюсь, что перебиваю, – отложив на тарелку недоеденный бутерброд, я смущенно и в то же время требовательно посмотрел на директора, – но прошу вас, давайте вернёмся к теме нашего разговора.
Тяжело вздохнув, Стержень расправил плечи и решительно отодвинул от себя опустевшую посуду.
– Хорошо. Моя история покажется в отличие от вашей не столь долгой, а под конец я буду вынужден задать вопрос
