Шест с мою руку толщиной был срублен одним ударом, рухнул на соседний шатер, скособочив тот. Затем пехотинцы вытолкали наружу девиц и принялись обогащаться. Уверен, что такой счастливый номер выпал им в первый и последний раз в жизни. Если воспользуются с умом, станут зачинателями французских дворянских родов. Знать — это отмывшиеся от пота и крови потомки бандитов.
37
Не знаю, откуда взялась цифра в триста семьдесят пять тысяч убитых, раненых и взятых в плен мавров во время сражения у Тулузы. Трупы никто не считал, не говоря уже о раненых. Во всей вражеской армии было не больше тридцати семи с половиной тысяч, и значительная часть их благополучно удрала. Даже количество пленных нельзя было точно установить, потому что многих присвоили по-тихому, чтобы не отстегивать правителю Аквитании. Судя по не очень сильному падению цен на рабов, речь могла идти тысячах о двух, максимум трех. Значит, мавры потеряли где-то около двадцати тысяч, что тоже немало. Особенно, если учесть, что погибла самая активная, пассионарная часть арабского суперэтноса. Это поражение сопоставимо с тем, во что вылилась им осада Константинополя, но в школьные учебники по истории не войдет, по крайней мере, я о нем не читал ранее. Наверное, всего лишь потому, что потомки Эда Большого не станут королями Франции, а будут в лучшем случае герцогами Аквитании, которым по статусу не положено одерживать эпохальные победы. Пока что он независимый правитель и принимает поздравления и подарки от всех, включая Карла Мартелла и папу Римского Григория Второго, не опровергая фантастическую цифру вражеских потерь. Чем больше людей будет считать, что он такой крутяшка, тем меньше будет желающих напасть на Аквитанию.
Вторая важная и недоказанная информация — это приписываемое мне убийство Аль-Самха ибн Малика аль-Хавлани, вали аль-Андалуса. Я как-то во время пира проболтался, что всадил пику в спину чуваку в пурпурной тунике, а он потом исчез. Мои слова сопоставили со слухом, что вали был тяжело ранен, благополучно вынесен подчиненными с побоища, но вскоре умер, и Эд Большой решил, что за смерть вражеского полководца надо наградить меня. Поскольку такое, если и не было, то вполне могло быть, я не стал отбиваться от милости сеньора, получил довольно значительный участок земли неподалеку от Аквитанской дороги, ведущей в Бордо, и стал богатым землевладельцев. В общем, исполнилась мечта идиота. Правда, обзавелся землей не, как предполагал по прибытию в эту эпоху, за деньги, которых у меня в тот момент опять было предостаточно, а добыл мечом, точнее, пикой. Случившееся окончательно утвердило меня в мысли, что золото — ничто, сталь — всё. Так что нет смысла прятать клады на радость другим.
Большую часть моих земель составляла целина, то есть подарок был еще тот, если бы достался обычному человеку. Я нанял лесорубов, которые до конца лета основательно расчистили от деревьев и кустов доставшееся мне, а строители возвели из бревен дома для крестьян. После чего целина была поднята. По большей части нынешние крестьяне пашут деревянными сохами, изредка, у зажиточных, с железными сошниками, хотя здесь уже известен придуманный римлянами плуг с колесами. Другое дело, что на плуг у крестьян не хватает денег. Глубина обработки сохой в лучшем случае сантиметров десять, и при этом верхний пласт земли не переворачивается, а всего лишь отваливается в сторону. Целину ей поднимать трудно. Мало того, что требуется сильный и умелый пахарь, так еще и волов надо три-четыре пары. Для меня не было особой проблемой заказать железные плуги, купить четыре пары волов и нанять еще три четверки. С их помощью опытные пахари, работая по переменке, подняли осенью столько целины, что хватило на четыре деревни по двадцать дворов в каждой. Я разделил вспаханную землю на одинаковые участки, посадил на них купленных рабов, а оставшиеся передал в аренду свободным крестьянам. Рабов было намного больше, чтобы и вольные арендаторы привыкали к мысли, что они моя собственность. Каждой деревне выделил в совместное пользование по плугу и паре волов, забирая за это еще часть урожая, и посадил на неугодьях оливковые деревья, которые начинают плодоносить только через двадцать лет. Мне спешить некуда, потому что постараюсь задержаться в этой эпохе подольше. В общем, вопреки анекдотам из двадцатого века, не побоялся основательно вложиться в сельское хозяйство. К удивлению других землевладельцев, моя собственность стала приносить стабильный и довольно приличный доход. Благодаря глубокой вспашке, урожаи зерновых были сам-семь и даже восемь, а не три-пять, как у других. Несмотря на более высокую арендную плату, крестьяне в моих деревнях жили лучше, чем у других землевладельцев. Само собой, никто из них не уходил от меня поискать, где лучше.
Сам жил в Тулузе, в большом двухэтажном каменном доме, купленном у бездетной вдовы торговца шерстью, которая решила провести остаток жизни в монастыре, пожертвовав ему все свое состояние. Как только у мужчины появляется собственное жилье, там сразу заводятся тараканы и следом женщина, а потом тараканы исчезают и следом мужчина, поэтому жениться я не спешил, хотя был по нынешним меркам завидным женихом. Для любовных утех у меня были три наложницы, захваченные в шатре маврского главнокомандующего, царство ему небесное, не зависимо от того, кто его пришил. Привычные к гаремам, многоженству, девушки считали свою участь приятной во всех отношениях. Сыты, одеты, спят на перинах, целый день ни черта не делают — о чем еще может мечтать приличная девушка?! Разве что о детях, но плодиться я не спешил. Законные наследники должны быть старшими.
38
После поражения под Тулузой мавры приходили в себя три года. Я предлагал Эду Большому развить успех, отбить захваченную ими часть Септимании и в добровольно-принудительном порядке присоединить Каркассон и Ним. Правитель Аквитании тогда отказался, понадеявшись, наверное, что враги больше не сунутся. Он недоучел, что в арабском мире прошла весть, что каждый правоверный мусульманин может отправиться на Пиренейский полуостров и запросто получить там участок земли или хороший дом в городе. Вся нищета сразу двинулась в путь. Они прибывали тысячами, быстро восполнив убыль в сражениях. Да, большая часть прибывших была непрофессиональными воинами, но их было много, очень много. Вскоре свободные земля и дома были разобраны, и началось движение на земли христиан. Отряды мавров все чаще появлялись не только в окрестностях Каркассона и Нима, но и в приграничных районах Аквитанского королевства. Вот тут-то Эд Большой и зашевелился. Поскольку это я подсказывал ему взять под свою руку независимую пока часть Септимании, меня и послали к ее правителю на переговоры — инициатива наказуема исполнением.
Правил Септиманией гот по имени Блитрам, которое можно перевести, как Веселый Ворон. Поскольку еще в молодости лишился в битве правого глаза, имел прозвище Кривой Ворон. Он утверждал, что является родственником так называемого последнего короля готов Ардо, то ли троюродным братом, то ли двоюродным племянником — в общем, седьмой водой на киселе, что проверить теперь было очень трудно. Поскольку из-за близости мавров никто из влиятельных людей не претендовал на это место, никто и не интересовался родословной Блитрама. Ему было лет сорок пять. Среднего роста и пузат, а смугловатая для гота кожа собралась в складки на низком лбу и пухлых щеках, благодаря чему напоминал кастрированного и раскормленного шарпея. Одет в алую тунику, жилетку из лисьих шкур, хотя в помещении было хорошо натоплено, темно-красные штаны длинной до колена, а на ногах сандалии наподобие римских солдатских калиг. Меня предупредили, что Блитмар не шибко умен, поэтому, как и большинство недалеких людей, считает себя хитрецом и любит включать дурака.
Принял меня правитель Септимании в роскошном зале, стены которого украшены мозаиками с подвигами Гаю Юлия Цезаря. Видимо, раньше дом принадлежал богатому римлянину. В нишах стояли амфоры из металла желтого цвета, может быть, золота. Каркассон, благодаря тому, что находился на кратчайшем пути между Средиземным морем и Бискайским заливом Атлантического океана, неплохо наживался на купеческих караванах, да и сам изготавливал довольно приличные шерстяные ткани. Сырье поставляли местные крестьяне и аквитанские. Как догадываюсь, кто-то рассказал Блитраму, как принимает посольства римский император, поэтому возле дальней стены был сооружен высокий, в пять ступеней, деревянный помост, на котором стоял стул с высокой спинкой, застеленный вышитой золотом тканью. По бокам замерли по три охранника, вооруженные короткими копьями и кинжалами, но одетые вразнобой и простенько, не под роскошь зала.
