рассмеялся Хесс. — Мне и в настоящем неплохо. Он обещал мне денег, но, чую, кроме песка я тут ничего не найду. Зря с вами поперся. Надо было в Ландрии оставаться.
— Ага, — угрюмо пробормотал Ашграу, — где тебя каждая псина Ложи ищет?
— Забыл, что ли? — зевнул Хесс. — Мы уж два года как покойники. Какая Ложа?
— Вселандрийская, — пояснил Зюдвинд, — в которой ты был магистром пятого круга. И уж кому, как не тебе знать, что Ложа так просто даже от покойника не отстанет.
— Ээээ, — снова отмахнулся Хесс. — А в Тьердемонде было неплохо. И все коллеги, — издевательски выделил он это слово, — оттуда свалили еще в двадцать пятом. Чего мы там не остались?
— Тебе понравилось играть в революцию? — с наигранным удивлением спросил Ашграу.
— А чего бы и нет? — пожал плечами Хесс. — Было весело. Да и конвентинцы неплохо платили.
— Угу, — кивнул Зюдвинд с кислой миной. — Доигрались, что туда целая армия пришла. Если бы мы остались, висеть бы нам рядом с конвентинцами. Или побрили бы нас революционной методой.
— Замучались бы, — надменно фыркнул Рудольф.
— Слишком много на себя берешь, Хесс, — покрутил головой Ашграу. — Магия, конечно, хорошо, но против двадцати тысяч ружей слабину дает.
— И все равно мне там нравилось, — упрямо заявил Хесс. — А девки какие там… ммм… — мечтательно закатил он разноцветные глаза. — Только вякни «Вива ля революсьен!» — у них самих ноги раздвигаются, а панталоны хоть выжимай.
— Как Ложа ни пыталась из тебя человека сделать, а каким отбросом ты был, таким и остался, — мстительно прошепелявил Адлер.
— А пошел ты, педик, — беззлобно огрызнулся Хесс.
— Забудьте про революцию, — сказал Зюдвинд, допив теплое вино. — Кончилась революция. Конвентинцев больше нет. Сейчас в Тьердемонде грызутся наши с Норлидом. Морэ сидит где-то в Империи, строчит свои убогие писульки, подбивает на восстание угнетаемые тираном народные массы. Все это уже на фарс больше похоже. А мы хотя бы заняты делом. Хоть каким-то, хоть немного достойным чародеев.
— Да вертел я ваши дела, — плюнул Хесс. — Затащили меня хер знает куда, натравили на каких-то уродов, которые подыхать не хотят. Сколько хакиров осталась? Человек пять от сотни? До сих пор не представляю, как сами-то выжили. И уж тем более, как эта красотка, — кивнул он на Адлера, — когда с ней в портал нырнул тот выродок.
— Я его убил! — возмущенно воскликнул Карл, сжав кулаки, и тут же стыдливо прикрыл ладонью рот. — Бросил его труп стервятникам!
— Ну да, ну да, — шмыгнул носом Рудольф.
— Он был мертв, я в этом лично убедился!
— Отвяжись от него, Хесс, — утомленно вздохнул Ашграу. — Если бы он его не убил, вряд ли бы с нами сидел.
— Эй, Геер, — окликнул Артура Хесс, резко меняя тему. — Ты-то что все молчишь? Ты же первый рвался за Машиахом, нас подбивал, а сидишь мрачнее тучи. Боишься, что он на столе все же преставится? Будущее твое не покажет?
— Нет, — коротко ответил ван Геер.
— А чего тогда?
— Ничего.
— Ну и ладно. — Хесс скинул ногу со стола, потянулся. — Если Машиах до утра не выйдет… кем бы не выйдет… Я собираю манатки и сваливаю, а вы как хотите. Набегался я за аномалиями вашими…
— Тебя-бя никто-то и не-е держит-жит, сын-ын наш-мой.
Чародеи повскакивали с лавок, оборачиваясь к дверному проему из зала, в котором, держась за сорванную петлю, стояла ссутулившаяся фигура в льняном рубище, перемазанном кровью. Человек оттолкнулся от простенка и, шатаясь из стороны в сторону, нетвердо направился по горячему песку к обеденному столу, грозя упасть на каждом шагу. Ван Геер, глядя на него, тяжело сглотнул. Когда тот все же добрался до стола и уперся дрожащими руками в край, чародей непроизвольно сжал руку в кулак. Между пальцев щелкнула молния.
Человек уронил голову, черные пряди закрыли его лицо. Миг — и волосы словно втянулись в скальп, укоротились до приличной стрижки, в них проступила седина.
— Что за?.. — пробормотал Хесс, отступая от стола.
Плечи человека содрогнулись. Из его глотки вырвался нездоровый смешок.
— Разве-ве не-е признали-нали меня-нас, дети-ти мои-наши? — тихо спросил он. Голос был странным, звучал многоголосным эхом.
Человек медленно поднял голову, распрямил спину. Чародеи попятились. Ван Геер почувствовал, как по хребту ползет холод липкого страха.
На него смотрело смуглое лицо одного из сельджаарских хирургов с серебряными провалами вместо глаз.
— Что ты с собой сделал? — потрясенно пробормотал Хесс.
— Будущее-щее, — эхом откликнулся Машиах, широко улыбаясь.
Его лицо исказилось, черты расплылись. Карл Адлер тонко, по-женски ойкнул и поспешил отвернуться, когда к нему повернулось уже другое лицо.
— Я стану таким же?
— Нет. Но ты станешь… чем-то иным. Чем-то лучшим чем то, что было.
— Даже ты не знаешь?
— А разве не в этом прелесть эксперимента? Разве не в этом суть истинного творца — творить, надеясь на великое чудо?
— А ты знал, чем станешь ты, когда… творил, надеясь на великое чудо?
— Не знал. Но я доволен.
— А если бы ты погиб?
— Смерть — тоже результат. Доказывает либо невозможность эксперимента, либо неточные расчеты. Однако в своих расчетах я уверен. А то, что я жив, — прямое доказательство успеха.
— Но ты не знаешь, как именно я изменюсь.
— Если сомневаешься и боишься, сын мой, ты можешь отказаться. Все зависит от твоего выбора.
— Я прожил семьдесят девять лет. Поздно бояться.
— Это хорошо. Значит, я верил в тебя не напрасно. Ты сильнее остальных.
* * *
Ван Геер разлепил тяжелые веки. Яркий свет больно ударил по глазам. Чародей зажмурился, проморгался, привыкая. Он лежал на столе в прохладном подвале все той же безымянной крепости. Он уже бывал здесь сразу после боя. Это был и вправду самый обыкновенный подвал, спешно переоборудованный Машиахом в лабораторию. Никаких противоестественных экспериментов здесь не велось. До недавнего дня.
Ван Геер облизнул губы. Страшно хотелось пить. Но не это взволновало его. Он прислушался к ощущениям в слабом теле. Тело отозвалось звенящей пустотой. Ван Геер почти не чувствовал в себе силу арта. Лишь слабые, едва уловимые отголоски. Это должно было вызвать приступ паники — знакомое чувство для каждого ренегата, осужденного Ложей на обструкцию. Однако не вызывало. Ван Геер отмечал этот факт с каким-то отстраненным спокойствием.
Свет заслонила нечеткая фигура.
— Ты очнулся. Хорошо, — сказал Машиах. — Я уже начал волноваться, что твое тело не примет изменения.
— Я не чувствую… — прохрипел ван Геер.
— И не должен, — холодно отрезал Машиах. — Забудь то, чем ты был прежде. Теперь ты то, что ты есть.
* * *
Ашграу широко размахнулся и метнул плотный шар огня. Ван Геер покачнулся, в нос ударил противный запах серы и гари. Однако ничего более он не ощущал.
— Ну и как? — задумчиво потирая подбородок, поинтересовался Зюдвинд.
— Щекотно, — повел плечом ван Геер.
— Стало быть, артом тебя теперь вообще не прошибешь?
— Стало быть, — согласился Артур.
— Ээээ, — кисло протянул Хесс, сидя на булыжнике посреди внутреннего двора крепости. — Надо было тоже соглашаться.
— Теперь уже поздно, — вздохнул Адлер. — Машиах последнего для ван Геера разобрал.
Ван Геер перевел взгляд на Хесса, сосредоточился. Булыжник под ним задрожал, приподнялся. Чародей испуганно соскочил, выражая свое негодование неподобающим для магистра Ложи образом. Адлер гнусно захихикал.
Артур отпустил булыжник. В глазах поплыло, голова закружилась, а виски пронзила тупая боль. Телекинез все еще давался ему с большим трудом, он не понимал, как работает новая сила, но это не очень-то и волновало бывшего чародея. Он просто делал это и с каждым разом все лучше.
— Старый, ты теперь гроза всех чародеев, — усмехнулся Ашграу, скрестив руки на груди.
Ван Геер хотел усмехнуться в ответ, но не стал. Не настолько уж шутка была смешной, чтобы смеяться над ней.
* * *
Жан Морэ встал, держась за край
