Спровадив парочку недоброжелателей, решил осмотреть место, где они прятались. Н-да. А ведь палок-то нет. Если бы они собирались его поколотить, то наверняка вооружились бы дрекольем. Ну и бросили бы его там, где прятались. А здесь ничегошеньки. Значит, собирались его подколоть. Именно прирезать. Если бы пристрелить, то пристрелили бы.
Все это Петр додумывал, уже направляясь домой. Вот оно как весело получается. И не будь у него нагана… Н-да. Надо бы озаботиться меховыми перчатками. Оно, конечно, будет не так тепло, как в рукавицах. Да и дорогие эти перчатки. Но лучше уж так, чем всякий раз сдергивать рукавицы. Альтернатива в виде трехпалых рукавиц его не устраивала. Эти также особым удобством не отличались, разве что позволяли нажать на спусковой крючок.
– Дядь Петр, ну ты где так долго-то? – набросился на него Митя, едва только он переступил порог.
– А что такое? Не управился с домом, – вдруг догадался Петр, вспомнив о том, куда отправлял парнишку.
– Обижа-аешь, дядь Петр, – самодовольно проговорил Митя. – Я даже потянул немного время, как ты учил, чтобы они не подумали, что все так просто. Три рубля заплатили.
– Ну вот видишь, как хорошо. Выходит, сегодня праздник. Твой первый настоящий заработок. А, Аксинья?
– Кормилец. – Прижав голову сидящего сына к груди, хозяйка ласково потрепала вихры довольно улыбающегося Мити.
Вона как. Словно и не она несколько часов назад обвиняла Петра в том, что он отправил ее чадушко чуть ли не на смерть.
– Только выпивки-то в доме нет, – всполошилась Аксинья.
– И не надо. Рано еще нашему работнику горькую пробовать. А лучше бы и вовсе от нее держаться подальше. Но вот, к примеру, пельмени были бы к месту. Есть пельмени-то? А то что-то так захотелось, аж до дрожи в коленях.
– Есть. Наморозила недавно, – с улыбкой ответила женщина. – А сам-то где так долго пропадал? Мы уж думали, не случилось ли чего.
– Да как-то так вышло, – неопределенно ответил Петр.
Нет, понятно, что слух по городу уже ползет и завтра, обрастя невероятными подробностями, в любом случае докатится и до них. А потом Петру все одно придется рассказать, как оно было, безжалостно отбрасывая надуманное. А может, есть смысл и чего прибавить, чтобы те же Андрей и Остап призадумались лишний раз. Но это будет завтра. Сегодня говорить об этом решительно не хотелось.
Скинул полушубок и только теперь вспомнил о той пуле, что ожгла руку. Впрочем, ничего страшного там не оказалось. Царапина да и только. Порезы куда серьезнее бывают. Правда, рукав рубашки вымок в крови, да Аксинья всполошилась. Пришлось рассказывать о происшествии, не откладывая в долгий ящик.
– Здравствуй, красавица.
– Ой, Ваня. Ты как тут-то?.. – слегка испугавшись окрика, а потом явно обрадовавшись, произнесла девушка лет двадцати в одеянии прислуги.
В ответ на это сидевший на козлах саней молодой человек видной наружности, хоть и в тулупе, залихватски закрутил усы. Вообще-то извозчики, как правило, носили бороду. И то, что мужчине приличествует борода, тут вовсе ни при чем. Просто при их работе, да в зимнюю пору, это куда лучше, потому как сберегает лицо от холодного ветра.
Но этот предпочитал голый подбородок и лихие усы. И причина тут была в том, что молоденькие бабенки гораздо охотнее смотрели на таких вот красавцев. Ну что борода? Мужицкое это. А вот ухоженные усы и лоснящийся подбородок – это уже господское, из той близкой, но недосягаемой жизни.
Стоявшая рядом с девушкой женщина средних лет внимательно осмотрела Ивана и, переведя взгляд на спутницу, обозначила легкий одобрительный кивок. Понравился. А то как же не понравиться. «Вон какой видный», – весьма красноречиво говорил наполнившийся гордостью взгляд девушки.
– Так ведь ты сказывала, что сегодня на рынок собираешься. Вот решил подвезти. Я вам, красавицы, еще и на рядах помогу, корзинки нести.
– Да что ты, Ваня. У тебя, поди, своих дел невпроворот, – смущенно стала отнекиваться девушка.
Однако выходило это у нее… Только женщины могут говорить «нет» так, что оно означает несомненное «да».
– А-а-а, – неопределенно махнул рукой парень. – Всех денег не заработать. Так отчего же не сделать приятное сердечной подруге.
– Да не слушай ты ее, сынок. Сама уж два дня только тебя и поминает, а туда же. И нечего на меня зыркать, Лизавета. Полезай в сани, – решительно взяла ситуацию в свои руки женщина.
А то как же. Сани высокие, просторные, ничем не хуже пролетки. В таких проехаться… Девице Лизавете мужика, наружностью не уступающего господам, а ей вот сани достойные. Вот сейчас она, как госпожа, с шиком подъедет к базару, и ведь никакой платы. Опять же, пойдет меж торговцами с пустыми руками, а вслед за ней будут нести корзины девица и такой вот добрый молодец. И чтобы она от такого отказалась! Вот уж кем-кем, а дурой она никогда не была.
Живо устроились в санях. Кучер, красуясь перед девицей, залихватски свистнул и с места погнал крепкую лошадку вскачь. Только снежная взвесь взметнулась за понесшимися по улице санями. Февраль в Петрограде выдался снежным и вьюжным. Сейчас-то погода вроде попритихла, но снега выпало изрядно.
Голубев Петр Анисимович, все это время стоявший у афишной тумбы, изображая человека, увлеченно изучающего наклеенные объявления, ухмыльнулся вслед укатившим саням. Иван снова в своем репертуаре. Девки просто млеют при виде этого франтоватого парня. И тут он, несомненно, получит свое. Ну не может Иван иначе. Если чего захотел, то непременно добьется, проявляя просто чудеса предприимчивости.
Голубев не собирался ему в этом мешать. Пусть Ивану и придется слегка подзадержаться в кругу семейства Игнатьева, видного российского промышленника. Именно благодаря этой его настойчивости Голубев и приблизил парня к себе, сделав своим помощником. В их деле такая черта, как непременное достижение конечного результата, дорогого стоит.
Оставив тумбу в покое, он направился к подъезду дома, откуда только что вышли женщины. В его распоряжении есть минимум час. Раньше прислуга домой не вернется ни под каким предлогом. Уж Иван об этом позаботится. Хозяин, Игнатьев Виталий Юрьевич, сейчас на заводе, и никаких причин для возвращения раньше обеда у него нет, барышня Александра в университете. Так что времени достаточно. Главное, им не злоупотреблять. Впрочем, он и не собирается работать на грани.
Пройдя через арку, Петр Анисимович оказался в петроградском дворе, так называемом колодце. Повернул направо и вошел в подъезд. Поднялся на второй этаж. На лестничной клетке две двери, одна напротив другой. Справа дверь в интересующую его квартиру, занимающую половину этажа. Квартира напротив ничуть не меньше.
