— Какие гвардейцы? — насторожился Сварог.
— Вчера утром приехали, да пока что задержались. Малиновые драгуны. Десять рядовых с кадет-лейтенантом, ремонтеры. Чепраки без королевской короны, значит, они вне строя — ибо ремонт лошадей в мирное время к понятию воинской командировки не относится, а считается поездкой по текущим делам полка, я сам немного служил, знаю… А когда господа малиновые драгуны вне строя, перепить их могут разве что синие мушкетеры. Признаться, я опасаюсь за трактир, он у нас лучший из трех… В общем, у меня шесть разленившихся дуболомов. Что, если его превосходительство прикажет выставить заставы? И как мне с шестью людьми обеспечить задержание беглецов? Я представления не имею еще, что за беглецы, но ясно, что терять им нечего, и они мне такое устроят при попытке задержания… Может, собрать городское ополчение? Конечно, смех один, два года не было ни смотров, ни учений…
— Если узнаете что-то новое, обращайтесь ко мне, — сказал Сварог. — Я обитаю вон там, напротив. И людей у меня… кое-какое количество. Видавших виды. Всегда готов услужить, как дворянин дворянину.
— Великие небеса, вы меня чрезвычайно обяжете! — взял бургомистр слишком уж высокую ноту и таки дохнул на Сварога перегаром.
— Пустяки, — великодушно сказал Сварог, отворачиваясь, словно бы залюбовавшись сморщенной рожей Конгера Ужасного.
— Итак, я на вас полагаюсь, лаур?
— Разумеется, лаур!
Сварог раскланялся и удалился. По дороге из ратуши он думал: хорошо это или плохо, что покуда не сообщили повсюду их приметы? Пожалуй, плохо. Это означает, что те, кто послал погоню, прекрасно знают: облик у беглецов может меняться и оказаться каким угодно. Конечно же, успели допросить стражу на ипподроме…
— Командир!
Он поднял голову и узрел запыхавшегося, но жутко довольного Паколета.
— Командир, там…
— Тихо, — сказал Сварог. — Марш в трактир.
Подтолкнул верного прохвоста к двери и направился туда сам. Сзади позвали:
— Ваша милость!
Сварог неспешно обернулся. Бургомистр поспешал к нему, размахивая коротенькими ручками. По площади тащилась телега-двуколка, груженная осыпанными мучной пылью тугими мешками. Свиньи лениво возвращались к месту постоянной дислокации. Бургомистр ловко увернулся от телеги, столь же привычно пнул ближайшую свинью, подбежал к Сварогу, схватил за рукав и азартно зашептал:
— Ну вот, хоть что-то изволили прояснить его превосходительство… К нам скачут синие мушкетеры, королевский полк… Не весь полк, конечно, отряд, но командует им сама герцогиня Браг… Они еще далеко, правда, но скачут лихо, подмены по всему тракту… — От бургомистра больше не несло самогоном. Наверное, пожевал гвоздичные семена.
— А кого ловят, так и не сказали? — спросил Сварог.
— Дали понять, что это известно герцогине, а нас пока что не касается…
«Арталетта-то здесь при чем? — подумал Сварог. — Ничего не понимаю…» Сделал бдительную физиономию и сказал таинственно:
— Лаур бургомистр, эти малиновые драгуны вам так-таки и не кажутся подозрительными?
Бургомистр опешил, потом испугался, потом увлекся этой мыслью:
— Думаете, лаур? — Судя по тону, он был из тех градоначальников, кто всю жизнь мечтает поймать шпиона или «злодея короны». — Вообще-то что-то с ними не то — кадет-лейтенант на девок ничуть не реагирует, у одного рядового книга в кармане, у другого компас зачем-то… Во времена моей военной молодости гвардеец и книга были вещами несовместимыми… Великие небеса! У меня шесть пентюхов, а тех одиннадцать и оружием по уши увешаны…
— Придется вас выручить, — сказал Сварог, даже несколько растерявшись оттого, что удача сама идет в руки. — Проверим, чем эти так называемые драгуны дышат. Ребята у меня тертые, службу знают… Так что если в том районе вдруг начнется шумное веселье типа заварушки, не паникуйте и не вмешивайтесь.
— Понимаю, умно, очень умно, — бургомистр часто-часто кивал. — А позволительно ли будет спросить: вы, лаур, часом не имеете ли отношения к службам, кои облечены миссией и высочайшим доверием…
Сварог значительно воздел указательный палец, и бургомистр умолк, подтянулся в тщетной попытке принять воинский вид.
— Разрешите идти?
— Разрешаю, — сказал Сварог. — Больше никому — ни-ни! — И как можно суровее сдвинул брови.
— Да я лучше язык себе откушу! — пообещал бургомистр и по-военному развернулся на месте, подняв тучу пыли. Правда, не через левое, как здесь было положено, а через правое плечо.
Сварог посмотрел вслед толстяку, пожал плечами, произнес с непонятной интонацией:
— Провинция…
И вошел в дом. В общем зале уже выпивали человек десять горожан, здраво рассудивших, что смутные времена непонятно отчего грянувшего чрезвычайного положения лучше всего коротать за чаркой. Трактирщик шустро подбежал:
— Что там, лаур? Я в окно видел, вы с бургомистром говорили…
— Тю! — сказал Сварог. — Из королевской сокровищницы украли фамильный брильянт.
— Розовый?
— Желтый. С того вон таракана величиной.
— А дальше? — Хозяин обозрел указанного матерущего таракана.
— А дальше король разгневался, ясное дело, — сказал Сварог. — Ловить велел. Поймаю, кричит, в масле сварю, и ради пущего зверства — в трактирном, которое безбожно водой разбавляют.
Хозяин даже не обиделся, жадно внимая:
— И ловят?
— Себя не помня от рвения, — сказал Сварог, похлопал его по плечу, выбив из ветхого шушуна облако пыли, и прошел в залу для благородных, где к нему навстречу бросился Паколет:
— Командир, там…
— Малиновые драгуны, — сказал Сварог. — Десять штук. Плюс кадет. Плюс коняшки. Где они обосновались?
— В «Кошке и окороке». Лошади там же, в конюшне. Драгуны пьют, но на ногах еще держатся вполне уверенно.
— Будем бить, — весело сказал Бони и потер руку об руку, будто руки чесались.
— Командир, а может, ты их как-нибудь усыпишь? — воодушевился Паколет. — Бабка сама не умела, но говорила, что если умеешь, дело нехитрое…
— Точно, — сказал Бони. — У нас один…
— А я вот не умею, — сказал Сварог. — Были б это не люди, а лошади, тогда бы еще попытался, а так придется бить, в самом-то деле… Только без особых увечий, а то от нашего удальства посторонним и так выходят сплошные неприятности…
— Сделаем, — кивнул Бони с загадочной ухмылкой.
Паколет помчался снимать с караулов Леверлина и тетку Чари. Шедарис вскорости объявился сам — он независимо от Паколета набрел на «Кошку и окорок». Когда все собрались, Сварог, самую чуточку хмельной от азарта, сказал:
