Иметь мжем секретного агента — это так замечательно, так романтично! Она еще не знала о будующем изменении в карьере супруга, да и супруг этого еще не ожидал. Не то, что у ее лошадинозубой подруги Луизки, у которой муж — служащий банка. Какая скука! ну что он может рассказать — как складывать дебит с кредитом? Наверное он и в постели фрикции считает, кошмар!
— Ну зачем тебе, моя кися с писей, эти шпионские страсти? — Томно говорил сотрудник, протягивая руку к кисиным главнейшим достоинствам.
— Нурасскажи, мой козлик с хвостиком. — Тянула любознательная сексопилочка, благоразумно умалчивая о других козлячих атрибутах, например рожках, рогах, рожищах.
— Да ведь, секретно, не полагается, ты же сама знаешь. — Пытался отнекиваться супруг, но без должной душевной твердости. Под призывным взглядом своей лучшей половины вся его твердость из области души переместилась ниже, туда, где у него раньше была совесть. Та, в смысле, лучшая половина, знала, что не полагается, от того и хотелось сильней и послушать и потом.
— Видишь ли, — раскололся нерадивый сотрудник, — вышла такая жудкая штука. У наших физиков из параллельного мира вылез кролик, схватил зубами мужика и уволок к себе, туда в другой континуум.
— Ух ты! — Восторженно изумилась жена. — Да что же это за кролик такой?
— А там, в параллельных мирах, такие кролики — здоровые кони, а зубы, зубы, — муж подъискивал подходящее сравнение, — зубы даже длиннее чем у твоей Луизки. Во! Так мы этого кролика с мужиком и ловили по параллельным континуумам, там где они пересекаются.
Для любознательной сексопилочки это был чудесный и совершенно свежий сюжет. С ним стоило разобраться детальнее.
— А что это за миры?
— Да как тебе это объяснить? — Муж-сотрудник наморщил лоб, потом просветлел. — Вот допустим жена подхватила на стороне сифон, а муж трипак. Пока они не трахаются, у каждого свои проблемы — это и есть параллельные миры. А вот если они трахнутся, то позаражают друг друга, и проблемы станут общие, вот тебе и пересечение миров.
— И этими гадостями занимаются твои физики? — Расстроилась и даже немного обиделась супруга. — Тогда надень ка, мой милый, одну штучку, я всяким там пересекающимся коитусиниумам предпочитаю безопасный секс.
Одним вечером Сигмонд с Гильдой ужинали в трактире, все явства были уже сьедены, пили молоко с куличами. Внимание Сигмонда привлек разговор за соседним столом.
Плешивый поселянин, что то яростно доказывал тощему человеку с хронически недовольным видом серой физиономии.
— Умереть мне на месте, если вру! Как на смертном одре клянусь, вот и друган мой скажет. — Тыкал плешивый рассказчик пальцем в сторону массивного соседа. Тот согласно головою кивал, — Да, было мол дело.
— Так вот идем мы значицца с друганом вместе — продолжал плешивый, — идем и зашли прямо в Блудный Бор. Ясно дело не далеко, а так с краюшку. Дюже там черника знатная, хотелось собрать ужо, вина поставить на зиму то. Значицца собираем мы енту чернику-ягоду на поляне, а дело— то уже к вечеру было, брюха поподтягивало, жрать-то я вам, братцы мои, скажу охоцца ужасть как, да ничего мы с собою не взяли с дуру. Ну жрем енту чернику, горсть в кошелку, горсть в рот, уже все морды, как у бесов черные, а все едино голодно.
Вдруг зрю, ба, да на полянке той прямо у меня поперед носу, животина лежит. Я такого зверя отродясь не видал. Мордой он кажись на нашего сурка смахиват — рыло такое, зубы длинючие, хвост тоже махонький и размером схож, только наши-то сурки, такие, в теле, а ентот не, кабы тощее. Зато мех знатный, ворсистый, пуху много. А уши длинющие, прямо до заднего места достают. Ну думаю, что за тварь такая невиданная тут издохла, а глядь, а он — то не падла, дышит. Вроде как спит дюже крепко. Я тогда его быстро имал, шею свернул, зову другана, ходи мол сюда, погляди, тварь то какая.
— Верно говорю? — Обратился рассказчик к другану. Друган, видать, молчун по натуре, головой закивал, все мол так в точности и будет.
— Ну, значицца стали мы совет держать, сожрать эту зверюгу, али нет — мало ли какой погани в Блудном Бору не водитси, каб не потравитьси. А, порешили, была не была, больно уж жрать охоцца. Ну мы его тотчас освежевали, костерок загнетили, начали помаленьку жарить. Пахнет, холера, у меня с друганом аж слюнки текут, ну думаем — наедимси ужо. Ну сготовился ентот зверь, сняли мы его с угольев, горяч больно, невмоготу жрать, и терпежу ждать пока простынет нету. Взял я его в руки, как был на вертеле, глаза зажмурил и только было за окорок евойный хватил зубами, ан нету его, пропал, холера. Токи патык в pуках опаленный. Я смотрю, туды, сюды, ну нет зверя жаренного. Ужо погрешил на другана, думал он шутки глупые шутит, да у того самого зеньки на лоб повылазили. Ну дела, говорит, щез.
— Во, щез и вся недолга. — Вставил друган.
— Эко, думаем наваждение, поглядели по сторонам, а нема, и шкуры нема, и потрохов нема, и даже крови, что на траву пролилась, и той нема. Мы с друганом как вскочили, да ну бежать от этого места колдовского, даже свои кошелки с черникою забыли. Ужо за ними боле не ворочались, пропади они пропадом, чтоб мы туда ишо ходили! Во, чо в Блудномто Бору быват.
Во, — кивал головой молчаливый друган. Зашумел народ в трактире, оказалось не только Сигмонд, многие слушали эту историю.
— Чо брешешь, чо брешешь? — Спрашивал у рассказчика худой слушатель.
— Хто брешет, собака брешет, а я правду говорю. — Отзывался плешивый.
— Правда твоя липовая. По твоей правде, так жаренный каплун запоет!
— Во сказал, как соплей в кашу напустил. То ж каплун, а то зверь невиданный из Блудного Бора. — Стоял на своем скорый на язык плешивый.
— Все одно брешешь. — Не унимался худой скептик.
— Сам ты брешешь. Ну скажи ему. — Обращался расказчик к массивному другану.
Молчун друган, лишних слов не говоря, подтверждающе крякнул и протянул к тощей физиономии необозримый свой кулачище.
— Во.
Худой разом сник и ретировался на дальний конец стола, с недоверчивыми своими замечаниями боле не пхался. Сигмонд улыбнулся — во всех мирах в кабацких спорах этот аргумент обладал магической силой убеждения. Окромя худого, народ в зале принял рассказ серьезно. Знали все, что где, где, а в Блудном Бору и не такое может статься. Повезло еще мужикам, сумели целыми невредимыми убраться, разве только штаны обмочили небось, хе-хе. А то наука будет, неча шляться по колдовским местам. Одно только смущало слушателей — описание невиданного зверя, скорее с перепугу такой им померещился.
— О, погодь, а че нам баил Рыжий Хромка, мы тодысь ево на смех подняли, думали перепил мужик, с ним енто быват. — Вспомнил вдруг ктото из зала.
