— Нет.
— А мне доводилось, — живо произнес Арбедалочик. — Поверьте, профессор, этот невероятный опыт вы запомните навсегда. Вы будете хвастать им, обязательно будете, слово скаута.
Руди хотел заметить, что ему и так есть чем похвастать, но прикусил язык. Понял, наконец, что Абедалоф предлагает настоящее мужское приключение, и заткнулся, прикидывая, справится ли? Ему сорок шесть, и выглядит он так себе: годы, спиртное и сигары сделали лицо одутловатым, проредили волосы, разложили под глазами мешки, но еще не отобрали силу, заложенную в Йорчика природой, не превратили в развалину, а потому Руди спокойно сказал себе: «Справлюсь».
— Мне нужно, чтобы вы меня сопровождали, профессор, — неожиданно серьезно продолжил Абедалоф. — Мне нужно, чтобы вы кое-что увидели и высказали мнение. — Короткая пауза. — Надеюсь, вы не боитесь высоты и глубины?
— Нет.
— Вот и хорошо. Пожалуйте в корзину.
Руди широко улыбнулся, день был безнадежно испорчен. Истеричная собачка, глупый разговор, дурацкое место, тупой, как пробка, директор-распорядитель с повадками палубного пропойцы, а теперь еще и корзина… Знаменитая «корзина грешника», которую частенько использовали для наказания нерадивых цепарей. С ее помощью Йорчика и Абедалофа спустили на платформу, но удовольствия от путешествия Руди не получил никакого, поскольку мутить его стало еще до того, как корзина пошла вниз. Вчерашний алкоголь поднял бунт, и лишь огромным усилием воли Йорчик сумел заставить себя дотерпеть до платформы. Он почему-то считал, что «на земле» станет легче, совершенно забыв, что «земли» под корзиной не будет, и, едва ступив на шаткую платформу, Руди немедленно бросился к борту.
— Покормить рыбок, — со знанием дела сообщил заржавшим цепарям Арбедалочик. — Наш профессор — известный ихтиолог.
«Мерзавец!»
И Руди, не прекращая процедуру, принялся размышлять над тем, что он сделает с Абедалофом сразу после того, как наглый и везучий выскочка потеряет покровительство директоров-наблюдателей. А в том, что он его потеряет, Йорчик не сомневался: таких тупых уродов, поднятых с самых низов, директора-наблюдатели использовали разово, для наиболее грязных проектов, а затем безжалостно выбрасывали. Руди живо представил, как встречает бредущего по обочине Арбедалочика, сажает в свой роскошный автомобиль и отвозит в загородный дом, в подвале которого уже нетерпеливо мнется мускулистый палач в красном…
— И-и-ы-а! — Еды не оставалось, рыбкам предлагался желудочный сок, избавляться от которого Йорчик терпеть не мог. — И-и-ы-а!
— А я ей отвечаю: «Красавица! Я — честный цепарь, к тому же с Галаны, поэтому больше двух таллеров ты не получишь!»
Палубные дружно заржали.
— И ушел? — поинтересовался один из них, утирая слезу.
— И ушел, — подтвердил Абедалоф. — Клянусь твоими кишками.
— Моими не надо.
— Так ведь ты спросил. — Еще один взрыв хохота. Арбедалочик повернулся к разогнувшемуся наконец профессору и осведомился: — Руди, с вами все в порядке?
— Да, — подтвердил действительный член Галанитской Академии Наук.
Стыдно так, что лучше утопиться, а потому Йорчик заставил себя держаться предельно высокомерно.
— В таком случае, давайте одеваться, профессор, — предложил Абедалоф, без стеснения меняя куртку и брюки на теплое белье, толстый свитер и шерстяные носки. — Хоть и лето, но под водой, знаете ли, холодно.
— Знаю, — хмуро отозвался Руди.
— А я и не сомневался в вашей образованности, профессор, ни капельки не сомневался.
— Рад слышать, директор.
— Хорошо, что мы понимаем друг друга.
Цепари, помогавшие Абедалофу облачаться в водолазное снаряжение, обменялись ехидными ухмылочками, которые Йорчик предпочел «не заметить». Не время, сейчас — не время, подождем, когда на сцену выйдет палач в красном. Сначала он обработает Арбедалочика, а потом — его прихвостней, всех прихвостней, всех этих палубных, водолазных, рулевых и прочее быдло, которое восторженно смотрит Абедалофу в рот. Все эти заурядные, ничего не добившиеся подонки обязательно заплатят…
— Ваша очередь, господин профессор, — почтительно произнес цепарь.
— Что?
Руди думал, что ему придется приложить какие-то усилия, придется напрячься, но в действительности все свелось к банальному исполнению несложных распоряжений: «Руки поднимите, пожалуйста, господин профессор. Ступите сюда. Наденьте… Вам не жмет?»
Цепари оказались профессионалами и меньше чем за пять минут упаковали Йорчика в неудобный и тяжеленный «костюм».
— Вода здесь идеальная: прозрачная, чистая, так что увидим все, что нужно, в лучшем виде, — хохотнул Абедалоф.
— Чем глубже, тем хуже видимость, — блеснул познаниями Руди.
— А мы на большую глубину не полезем, — пообещал директор-распорядитель. — Слово скаута.
— Дернете за фал три раза подряд — срочно поднимайте наверх, — сообщил Йорчику один из палубных.
— Это все, что я должен знать?
— Ага, — нахально усмехнулся тот. — Остальное знает господин директор, держитесь рядом с ним, и все будет хорошо.
«Палач в красном, вот кто тебе нужен! Палач в красном! Избить палубного до полусмерти!»
— Я понял, спасибо, — сухо произнес Руди и повернулся к Арбедалочику: — Ничего сказать не хотите? Что мы будем изучать? На что обращать внимание?
Чем дальше, тем больше ситуация напоминала фарс: его, знаменитого ученого, везут на другую планету, сажают в «корзину грешника», заставив выблевать и завтрак, и остатки ужина, и половину накопленного организмом желудочного сока, облачают в водолазный костюм, готовятся отправить на океанское дно, но до сих пор никто не потрудился объяснить — зачем?
— Мне нужно, чтобы ваше восприятие было чистым, профессор, — медленно произнес Абедалоф. — Вы посмотрите на то, что я укажу, оцените, запомните, а когда вернемся на поверхность, я задам вам пару вопросов. И тогда, слово скаута, полностью удовлетворю ваше любопытство. — Арбедалочик обаятельно улыбнулся. — Договорились?
«А куда деваться?»
— Договорились, — пробурчал Руди.
— В таком случае — приступаем. — Еще одна улыбка. — Сейчас вы узнаете, что такое полная тишина.
Полнейшая тишина, если быть точным.
Огромный, как показалось Йорчику, шлем полностью оборвал связь с миром: шум генератора, гудение компрессора, едва слышный рокот двигателей цеппеля — все пропало в одночасье, словно Руди уже оказался на дне. Здоровенный шлем с окошками толстого стекла изрядно давил на плечи, но продолжалось это недолго, до тех лишь пор, пока Йорчик не оказался в воде. Пока не ушел на дно, не почувствовал, что стал легче, что все вокруг стало легче, и не рассмеялся, радостно впитывая новые ощущения. А потом Руди увидел стаю удивительно красивых рыбешек и едва не закричал… Точнее — закричал, но тут же вспомнил, что его никто не услышит, смутился, снова вспомнил, что он один, и смущаться перестал. И покричал еще, и принялся без стеснения глазеть на рыб. А они, словно почувствовав интерес чужака, игриво проплывали мимо зачарованного Йорчика: мелкие и покрупнее, под цвет песка и яркие, бросающиеся в глаза, мирные и хищные.
