Делать было нечего. Каспар вслед за мессиром Маноло взобрался на их общую лошадь, Бертран сел на свою, и в сопровождении воинов Мансура, не спускавших с них глаз, они двинулись по той же широкой улице, по которой приехали, куда – неизвестно.
Дорога до стойбища, где находилась ставка Мансура, заняла около трех часов. Все это время лошади степняков шли на рысях, и без воды даже выносливые кони марди-ганской породы на глазах выбивались из сил.
Наконец конница Мансура и его пленники прибыли в стойбище-ставку. Это было большое поселение, состоявшее из полусотни шатров, которые располагались около полуразрушенного, судя по всему, некогда богатого дворца.
В отличие от городка, где появление Каспара и его людей вызвало панику, в стойбище Мансура все происходило совершенно иначе Местные обитатели выскочили навстречу воинам и криками приветствовали своего вождя. Пленников они дергали за ноги, больно щипали и что-то возбужденно требовали, должно быть, считая их чем-то вроде игрушек.
– Что с нами будет? – спросил мессир, наклонившись к уху Каспара.
– Еще не знаю, – грустно ответил тот. – Но думаю, не все еще потеряно – мы с Мансуром поторгуемся.
– Как я понял, вы знакомы с ним…
– Да, мы с ним знакомы.
– И что, вы с ним прежде плохо обошлись?
– Не то чтобы плохо… Просто я его обманул, – ответил Фрай, пытаясь удержаться в седле, поскольку кочевники то и дело хватали его за ноги.
Среди шатров находилось что-то вроде площади. Там Мансур придержал коня, спрыгнул на землю и приказал пленникам сделать то же самое. Те спешились, и их лошадей сейчас же увели вместе со всеми запасами и отобранным оружием.
У Каспара забрали меч и кривой кинжал.
Топор Фундинула остался пристегнутым к сумке, а у орка почти что силой отняли его двуручный меч. Он бы не отдал его вовсе и был готов биться, однако Каспар приказал ему вести себя благоразумно.
Эльф отдал свой лук беспрекословно, как видно понимая, что здесь нужно действовать хитростью и смекалкой.
Когда пленников полностью разоружили, посмотреть на них сбежались кочевники со всего стойбища.
Появились женщины. Одна из них была в одежде, украшенной бусами и мелкими золотыми монетами, что указывало на ее особый статус.
Как оказалось, это была новая жена Мансура. Он подвел ее к Каспару и, ткнув в пленника пальцем, сказал:
– Этот шакал пытался обмануть меня. Теперь он мой пленник и я могу сделать с ним, что хочу. Захочу – выколю глаза, захочу – отрублю ноги и посмотрю, как он будет ползать по песку…
Стоявшие вокруг кочевники громко засмеялись.
– Захочу – оставлю умирать без воды под солнцем, – продолжал Мансур. – Ну, Зейла, какую смерть ты для него хочешь?
– Какую смерть?
Зейла подошла поближе, пристально глядя на Каспара, пощупала его плечи, руки и сказала:
– У моей сестры Лейлы нет мужа…
– И ты подумала… О Зейла! Воистину женщина знает больше способов казни, чем я! – воскликнул Мансур и радостно захохотал.
Каспар смотрел на него, не понимая, в чем смысл этой шутки. Но все стоявшие вокруг степняки тоже смеялись и указывали на пленника пальцем.
– Приведите Лейлу! – совладав наконец со смехом, приказал Мансур.
– Несколько женщин убежали к одному из шатров и спустя какое-то время вернулись, сопровождая молодую, но очень крупную, по меркам степняков, женщину.
Она была на две головы выше самого высокого здешнего мужчины и на полголовы выше Каспара.
– Это – Лейла, – сказал Мансур. – Ей уже двадцать два года, и, согласно нашим традициям, она слишком стара для брака. Однако что не сгодится степняку, сгодится такому, как ты, Фрай. Если Лейла мечтает о муже, то ты станешь для нее этим самым мужем.
– И тогда ты отпустишь моих друзей?
– Ну вот еще чего, – усмехнулся Мансур. – Здесь условия ставлю я. Сегодня ты станешь мужем Лейлы, а завтра я спрошу ее, нужен ли ты ей для другой ночи или тебя с твоими дружками можно скормить шакалам…
Каспар смерил Лейлу взглядом и повернулся к Мансуру.
– А может, тебе нужно колодец выкопать, Мансур? Или, скажем, прорыть канал до самого моря…
– Нет, никаких каналов, никаких колодцев. Вот тебе Лейла, и завтра утром она должна выглядеть счастливой.
Каспар снова посмотрел на огромную Лейлу. На ее лице блуждала мечтательная улыбка, а каждая ее грудь была размером с хороший арбуз.
Чем-то Каспар, безусловно, мог помочь этой женщине, однако сделать ее счастливой – на это рассчитывать было трудно.
Он знал о местных обычаях, когда пленника оставляли в живых и отдавали в пользование одиноким женщинам, чаще – вдовам, чьи мужья погибли в военных походах.
Поскольку пленников всегда было меньше, чем вдов, эксплуатировались они нещадно. В результате эти люди долго не жили. Когда они становились слабыми и неспособными угождать женщинам, их отправляли на самую тяжелую работу, где они вскоре и умирали.
Такой участи Каспар ни для себя, ни для своих друзей не желал, однако выбора у него не оставалось.
– Ну что ж, красавица, – сказал он, обращаясь к Лейле. – Я постараюсь воплотить в жизнь все твои мечты… А теперь, Мансур, скажи, как ты собираешься поступить с моими
друзьями?
– Я не должен отчитываться перед тобой, жалкий лгунишка, но я скажу, потому что это добавит твоему сердцу горечи… Вот этого человека-лису, – Мансур указал на эльфа, – я посажу в клетку. Клетку сюда! – крикнул он, и четверо воинов быстро притащили большие носилки, на которых стояла собранная из железных прутьев клетка для диких зверей.
Аркуэнона схватили за руки, но он даже не вырывался, понимая тщетность сопротивления.
Крышку клетки открыли и затолкали в нее эльфа. Затем крышку захлопнули и повесили замок.
Толпа вокруг хохотала и тыкала в эльфа пальцами, а он, согнувшись в три погибели, сидел в клетке и с тоской глядел на Каспара, видимо жалея о том дне, когда из-за денег решил отправиться в этот поход.
– Вот теперь мы проявим к нему уважение, – сказал Мансур и приказал принести человеку-лисе еды и воды.
– Как поступить с остальными, я решу после, а пока пусть посидят в яме.
– Могу ли я попрощаться с другом, о великий князь? Возможно, мы больше не увидимся, – неожиданно попросил мессир Маноло и так церемонно и почтительно поклонился Мансуру, что тот немного смягчился.
– Что ты хочешь ему сказать?
– Я хотел бы обменяться с моим другом последними словами.
– Ладно, – милостиво разрешил Мансур. – Обменивайтесь своими словами…
Мессир подошел к Каспару и, наклонившись к его уху, сказал:
– Перед тем как вы начнете совершать свой подвиг, проглотите снадобье.
Сказав это, мессир незаметно вложил в руку Каспару маленький сверточек.
– Ну хватит – попрощались! – грубо крикнул Мансур.
Его воины схватили мессира Маноло за плечи и потащили к яме. Вслед за ним тычками и пинками к яме погнали Бертрана, Углука и Фундинула.
Гном сопротивлялся и, отвечая на удары, пытался пинать воинов Мансура.
Каспара привели в большой шатер, который, как оказалось, состоял из двух помещений.
Двое воинов Мансура встали возле полога, еще несколько человек окружили шатер по периметру. Вокруг шатра горели костры, и их темные тени падали на его стенки.
Войдя внутрь, Каспар остановился. Здесь было довольно темно.
Лейла величественно проплыла мимо него, подошла к подпорному столбу и с помощью тлевшего на медной подставочке уголька зажгла масляный светильник, оборудованный даже колпаком из бенцианского стекла.
Скорее всего этот светильник был украден во время похода Мансура или кого-то из его предшественников во владения лорда Кремптона.
Наладив освещение, Лейла повернулась к Каспару, показала рукой на небольшое, застеленное ковром и украшенное вышитыми подушками возвышение и что-то сказала на своем языке.
Ее голос был мелодичен, однако формы тела пугающе велики.
Каспар не понял, приглашают ли его сначала присесть или же требуется немедленно исполнить обещанное. Впрочем, он решил подождать и в дальнейшем ориентироваться по поведению хозяйки шатра.
Неудобно подогнув под себя ноги, Каспар расположился на ковре. Лейла улыбнулась ему и сняла большой платок-накидку, покрывавший ее с ног до головы. Фрай уже знал, что женщины в этих краях носят головные уборы, а девушки – такие вот накидки.
– Очень хорошо, милочка, – сказал он и глупо улыбнулся, не зная, что означают эти действия Лейлы. То ли она уже собралась раздеться донага, то ли это был обычный жест вежливости.
Сняв накидку, Лейла открыла небольшой шкафчик, тоже похожий на трофей, добытый в цивилизованных краях, и достала оттуда красивую фарфоровую чашку.
Затем откинула край лежавшего на полу толстого шерстяного одеяла и извлекла из-под него изящный медный чайник с изогнутым носиком, украденный в разоренном селении где-нибудь в приморских землях.
«Наверное, в нем травяной чай», – подумал Каспар. И не ошибся, Лейла села —на подушки, наполнила чашку чаем и протянула Каспару. Каспар с выражением почтительности принял ее – чай оказался горячим – и вежливо кивнул. Затем попробовал на вкус.
