– Радиограмма?
– Да, вот она, – Сверчевский протянул ему распечатку. Матвей прочел:
«Исинка – лейтенанту Гумилеву.
Идентифицированы оба неизвестных, имевших контакт с А. Петровской в холле гостиницы на базе «Уют-5».
Один является ее бывшим одногруппником Б. В. Горюновым.
Другой – названный в разговоре Крокусом – его приятель, К. Т. Алтунин. Крокус – настоящее имя, а не прозвище, как было бы естественно предположить.
Через запросы родителям Петровской удалось установить, что Алтунин одно время считался главным претендентом на руку и сердце Анны.
Предполагаю, что Горюнов и Алтунин никак не связаны с делом о захвате планетолета «Капитан Юрий Речников»».
Что ж, кратко и по существу…
Матвей тяжело вздохнул.
Итак, даже эта крошечная зацепка с неприятным разговором Анны на борту «Уюта-5» оказалась вовсе не зацепкой…
«Похоже, в расследовании можно ставить жирную точку и возвращаться на «Славу». Мертвый, выстуженный «Речников» найден, а на большее претендовать пока не приходится», – с горькой досадой побежденного подумал Матвей.
Когда Матвей окончательно осознал, что Анны больше нет с ним и найти ее совершенно не представляется возможным, точнее, когда это осознала его медлительная душа, он впал в состояние, которое и депрессией-то не назвать.
Он словно бы заснул наяву.
То есть с точки зрения внешнего наблюдателя все находилось в рамках социальной нормы: он прилежно нес службу, ел, спал, говорил с товарищами. Но все это было как в тумане – медленно, бесцельно.
Будто бы кто-то пришел и вынул из него, Матвея, батарейки.
Вдруг оказалось, что недолгие месяцы знакомства с этой дивной, ни на одну прежнюю знакомую Матвея не похожей, русоволосой красавицей внесли в жизнь Матвея столько внутреннего смысла, что расставание с источником этого смысла казалось не менее чем моральной катастрофой.
«Как жить без Анны, если сама жизнь есть Анна? Анна равно жизнь. Если нет Анны – нет жизни».
Чтобы видеть хотя бы призрак Анны, Матвей ходил к ее родителям.
Убитые общим горем, они сидели молча над остывающим чаем. Все это было крайне тягостно. Но Матвей не прекращал эти визиты – не то из чистого мазохизма, не то из чистого гуманизма, ведь разделенное горе – это вроде как половина горя, так? Пусть даже и невыносимая половина.
Трижды Матвей посещал «Террикончик», с которой началось их знакомство. Скульптуры из твердого воздуха выгибались с прежней идиотской глубокомысленностью, а скульптуры из сахара казались какими-то оплывшими. Как видно, не одна Анна их тайком дегустировала…
Не менее пяти раз Матвей был в городском парке.
А уж на стоянке цеппелинов, где он признался Анне в любви…
С невеселыми мыслями о самоубийстве Матвей пришел к генералу Белову.
– Я прошу о новом назначении! – тихим голосом сломленного человека сказал он.
Генерал Белов поднял на него свои холодные серо-голубые глаза. А Матвей продолжал:
– Да-да… Мне нужно что-то поменять… Вы не подумайте, это все не потому, что я… – Матвей мучительно сжал виски пальцами. Ему было физически трудно говорить.
– Это из-за Анны Петровской, я понимаю, – кивнул Белов.
– В общем… Прошу вас перевести меня на Градус Забвения. В «дивизион смертников».
Повисла пауза. Генерал Белов встал из-за стола и сделал несколько шагов к окну, которое смотрело в самое сердце оранжереи, где со скрупулезной точностью было воссоздано несколько соток Беловежской пущи. Матвей понимал: сейчас Белов зол, очень зол. Но пройдет минута, и он овладеет своими эмоциями.
– Ты в своем уме, Матвей? – сказал Белов не оборачиваясь. – Ты понимаешь, что твоя карьера… что твоей карьере… – Белов запнулся и сложил руки на груди.
– Да плевать мне на карьеру! – равнодушным голосом сказал Матвей. В его глазах блестели непрошеные слезы.
– Но я обещал твоему отцу, что… – Белов, как видно, тоже с трудом подбирал выражения. – Обещал, что смогу предостеречь тебя от ошибок!
– Здесь нет ошибки. Без Анны мне не нужна никакая карьера. И прошу меня простить, если я не оправдал доверия.
– Жду тебя завтра в четырнадцать тридцать. Если ты и завтра подтвердишь свою просьбу – что ж, вольному воля.
Эпизод 16
Черная принцесса
Сентябрь, 2468 г. Форт «Наблюдатель-1» Градус Забвения
Что такое градус? Один угловой градус?
Это угол, под которым видна одна трехсотшестидесятая часть окружности, если смотреть из ее центра. Градус, в свою очередь, состоит из шестидесяти долей, которые называются угловыми минутами. А угловая минута делится на шестьдесят угловых секунд.
Градус – это много или мало?
Кажется, что мало.
Хотя на самом деле следовало бы спросить: «А в каком случае?»
Например, Солнце при наблюдении с Земли занимает на небесной сфере всего лишь тридцать одну угловую минуту или примерно полградуса. А ведь это грандиозный газовый шар, который в сто десять раз больше Земли по диаметру и который в триста тридцать три тысячи раз тяжелее нашей родной планеты!
Градус Забвения – маленький участок орбиты Марса. Он находится в районе пятой точки Лагранжа системы «Марс – Солнце» – то есть там, где гравитационные воздействия Солнца и Марса уравнивают друг друга и где благодаря этому небольшие небесные тела вроде астероидов достигают покоя. Им не нужно ни лететь к Солнцу, ни устремляться к Марсу.
Учитывая, что орбита Марса имеет протяженность миллиард четыреста миллионов километров, один-единственный градус этой орбиты занимает три с половиной миллиона. Что немало.
– Очень немало, – повторил вслух Матвей, подлетая к форту «Наблюдатель-1».
Три с половиной миллиона километров по наибольшей оси. Около полумиллиона километров в поперечнике. Именно столько места с пространстве занимает Градус Забвения – один из самых замусоренных участков Солнечной системы, расположенный на орбите планеты Марс с отставанием от нее на шестьдесят градусов орбитальной дуги.
Ядро Градуса Забвения составляет группа астероидов, известных как Троянцы Марса.
Это безжизненные булыжники размером от нескольких десятков километров до сотен и десятков метров. Когда-то они заблудились в этом месте Солнечной системы, не зная, какое направление движения предпочесть – к Марсу или к Солнцу. И до сих пор блуждают – опасные и холодные.
Далее, в процессе колонизации и терраформирования Марса к ним прибавились десятки ядер использованных комет и сотни тысяч техногенных объектов. И не мудрено, ведь на орбите красной планеты десятилетиями кипела невиданная работа!
Великое множество отходов – от гаек до огромных орбитальных станций – со временем превращалось в космический мусор и вышвыривалось прочь, поскольку утилизация стоила бы слишком дорого. Все это отправлялось в гости к Троянцам Марса и приступало к неспешному хождению по замысловатым орбитам вокруг общего центра масс в районе пятой точки Лагранжа.
