раскаиваешься!
Ее черная кожа с прилипшими частичками сена почти касалась его носа. Игриш проглотил свои слезы и запоздало подступившую гордость, приподнялся и высунул язык.
— Вот так вот, хороший червь, — светлая улыбка вновь расцвела на лице Маришки, когда Игриш начал слизывать грязь с ее пяточки. — Постарайся на славу, червячок, ведь это твой единственный шанс показать, что ты еще хоть на что-то годен.
Игриш старался. Обливался слезами, дрожал от унижения, но старался. Его затошнило и едва не вывернуло наизнанку, но он не подал виду, продолжая методично водить языком, от пяты переходя к стопе. Маришка тихонько хихикала, когда язык проходился по нежной коже у пальцев.
— Ой, щекотно… Только без рук! — взвизгнула она, когда Игриш попытался удержать ее щиколотку. — У тебя же нет рук, червь, забыл? Теперь другую. И не забывай про область между пальцами — там грязи больше всего скапливается. Нет-нет, не выплевывай, глотай, глотай, кому говорят?!
Она поменяла ногу. Игриш продолжил лизать и не останавливался, однако пятка как была так и осталось черного цвета.
— Хорошо, Гришик, ты молодец, — погладила она его по макушке, когда он закончил. — Я горжусь тобой.
— П-правда? — прошамкал Игриш, заглядывая в ее болотные глаза, сверкающие непритворной любовью к своему подопечному.
— Да, теперь я вижу, что ты умеешь служить. Послужишь мне, Гриш, и, возможно, из червя я позволю тебе стать моей любимой собакой.
— Эй, Гриш! Почему ты дрожишь? Гриш! Просыпайся, кому говорят?!
Он дрожал как в лихорадке, стонал, пытался оттолкнуть от себя Милоша и зарыться поглубже в сено, но тот оказался настойчив. Бесенок схватил Игриш за ногу и стащил с сеновала как мешок с картошкой. Тогда Игриш свернулся калачиком, схватился за волосы и принялся стонать в полный голос — все громче и громче, словно его изнутри терзала страшная боль:
— Нет! Не хочу!
— Да что с тобой? — непонимающе уставился на него Бесенок и развел руками. — Что за кошмары? Гриш!
Он схватил мальчика за плечи и принялся бить его по щекам:
— Просыпайся же, балда, ну!
Игриш открыл заплаканные глаза и увидел перед собой озадаченное личико Бесенка. Одного.
— Где… она? — простонал он, боясь что долговязый силуэт его дрожащей сестренки сейчас выйдет у него из-за плеча.
— Кто? — захлопал глазами Бесенок и на всякий случай оглянулся.
Но позади не было ничего, кроме темноты и недовольных, фыркающих морд лошадей, разбуженных внезапным переполохом.
— Кто, Гриш?
— Ма… Ма…
— Мама?
— Маришка…
— Кто такая?
Но Игриш не торопился отвечать, только дышал да пытался высмотреть в темноте, едва рассеиваемой тусклым лунным сиянием, очертания сестры, но тщетно. Потом вытер слезы и откинулся на сеновал, не зная что и думать.
— …не важно, — только и слетело с его губ. Очередной кошмар, и больше ничего.
— Это тебя она так напугала? — со своими округлившимися глазами Милош казался еще более напуганным. — Гриш, тут никого не было. Я проснулся от странных звуков, сам перепугался несказанно, а потом ты начал стонать, ну и бросился тебя будить.
— Звуков? — переспросил Игриш, мотая головой и стараясь привести мысли в порядок. — Каких звуков?
— Не слышал? Вот, прислушайся…
Он замолчал и оба они превратились в слух. Время текло, удар за ударом обоих сердец, которые в их груди заходились набатом, но ни один не услышал ничего, кроме перестука копыт и шумного дыхания конюшни.
— Ничего… не… слышу, — наконец заключил Игриш. — Что ты слышал?
— Ну… — замялся Милош. — Звук был… как будто кто-то скрежещет железякой о железяку. И копает.
— Копает?
— Ага, — сглотнул тот. — Воон, у той стены. Стой, не подходи!
— Почему?
— А вдруг…
Но Игриш и не собирался лезть под стену, чтобы услышать неизвестно что. Он хотел только одного — унять бешеный стук сердца и забыться. Провалиться в небытие, где никто не будет называть его по имени и приказывать.
— Стой… Слышишь?
— Что опять?
— В том-то и дело, что ничего, — толкнул его в плечо Бесенок. — Чубчик!
— Чего Чубчик… — напрягся Игриш, решив уже что тот глупый сторож где-то рядом, но…
Ага, Чубчик больше не храпел.
— …дверь! — прошептал Бесенок прямо в ухо Игришу.
И да, он услышал. Кто-то действительно возился с замком, шепотом ругаясь себе под нос. Он торопился и явно не желал, чтобы его услышали.
— Тихо… — схватил Бесенок Игриша за руку. — Прячемся, живо!
Тот не стал упрашивать себя, и оба мальчика бросились закапываться в колючее сено, стараясь издавать как можно меньше шума. И едва им удалось скрыться с головой, как щелкнул замок, скрипнула отворяясь воротина, и в дверном проеме появилась черная, сгорбленная фигура, покрытая шерстью, которая аккуратно ступила под крышу конюшни и тихонько заперла за собой дверь. Зашуршали опилки под стопами, аккуратно чиркнула спичка и тьму рассеял крохотный огонек. Вспыхнувший свет заставил Игриша зажмуриться, вжать лицо в сено и покрыться мурашками. У ночного гостя на голове торчали два изогнутых рога.
Они с Бесенком лежали, не двигаясь и почти не дыша, и с возрастающим волнением слушали, как медленно, шаг за шагом ночной посетитель ступает по полу, шаг за шагом приближаясь к сеновалу. Сердце металось в груди так неутомимо, точно его грозились вырвать наружу, и Игриш испугался, как бы оно не выдало их с Бесенком, и как мог сжал свою вспотевшую грудь, силясь унять этот безумный бой.
Ночной гость не спешил. Он ходил от стойла к стойлу, словно рассматривал лошадей, которых хотел купить. Все ближе раздавались шаги, вызывающие у Игриша страстное желание провалиться под землю.
— Ой, пусти! — отчаянно вскрикнул Милош, когда ночной гость внезапно сунул руку в сено, схватил его за щиколотку и одним рывком вытащил мальчишку наружу.
Игриш затих, не решаясь вылезать следом за Милошем, попытался открыть глаза, чтобы хотя бы разглядеть того, кто так бесцеремонно ввалился к ним среди ночи, но глаза снова подвели его. Он увидел только мохнатое грязное пугало, увенчанное парой рогов, которое стаскивало отчаянно упирающегося Бесенка с сеновала.
— Ты кто?.. Чего пришел?.. — проговорил Бесенок глухим голосом, столкнувшись с чертом глазами. Тот склонился над ним, положил лапу ему на затылок, погладил и спустил руку на шею, оголив плечо, другой полез под рубашку.
Бесенок вздрогнул, как будто его водой окатили, и отбросил лапы.
— Нет! — вскричал он и попытался вывернуться. — Нет, не смей, сволочь!
Но незнакомец был настойчив — он зажал ему рот и предпринял новую попытку схватить мальчишку.
— Нет, я сказал! — крикнул он полузадушенным от страха голосом, за что тут же получил удар в зубы. Если бы не сеновал, он точно
