– Пойдем со мной, – потребовал Ши, дергая Лорну за рукав.
– Это еще зачем?
– Госпожа Клелия явилась, – торжественно объявил воришка.
– Серьезно? – не поверила хозяйка «Норы». Знатной офирской графине, пусть и давней знакомой Аластора, как-то не к лицу шататься по небогатым шадизарским кварталам в поисках развлечений.
– Куда серьезнее, – закивал Ши. – Иди, встреть ее.
Воришка не соврал. У ворот таверны (так, между прочим, и не починенных) красовался нарядный паланкин, сопровождаемый четверкой сумрачных охранников. Из-за тисненых кожаных занавесок с любопытством выглядывала ослепительная блондинка – Клелия Кассиана диа Лаурин. Заметив Лорну и Ши, за которыми увязался еще с десяток зевак, она дружелюбно кивнула и осведомилась:
– Ничего, что я без приглашения? Я только загляну, поздравлю старого приятеля, наконец-то решившего поумнеть.
– А… Кхм… Да, конечно! – опомнилась тавернщица. – Рады вас видеть, госпожа Клелия! Входите, будьте как дома…
– Чр-резвычайно счастливы, – подтвердил Ши, размашисто качнувшись и едва не выронив бутыль. Клелия, выбираясь из носилок, одарила его рассеянно-приязненной улыбкой. В толпе изумленно присвистнули, кто-то громко предположил, что для увеселения почтенной публики явилась лучшая танцовщица с Ак-Сорельяны. Компания из «Норы», должно быть, сорвала изрядный куш, раз позволяет себе приглашать таких красоток. Лорна выразительно погрозила болтунам кулаком – не подействовало – и подумала, что на благородную даму их простецкая вечеринка, должно быть, произведет угнетающее впечатление.
* * *
Если Клелия и поразилась, то виду не показывала. С интересом озиралась по сторонам, не отказалась от поднесенной ей кружки «Ночной грезы» и осведомилась, жива ли ее служанка, выклянчившая разрешение на целый день сбежать к новым друзьям. Бритунийка припомнила, что мельком видела Лиа, сидевшую за столом молодоженов в обнимку с Хиссом, и честно ответила, что девица из Аргоса не скучает.
– Охотно верю, – грустно вздохнула Клелия. – Ваш город, дорогая Лорна, оказывает на людей странное влияние. Я привезла с собой трех девушек для мелких услуг, теперь они в один голос заявляют, что намерены остаться здесь. И охранники туда же: двое просто сбежали, четверо почтительнейше просят расчета.
Тавернщица сочувственно кивнула, но про себя захихикала.
Над задворками «Норы», превращенными в зал под открытым небом, разливался чистый девичий голосок – кажется, приятельницы Малыша, Диери. По столам еще не прыгали, однако выложенный дубовыми плашками низкий помост для танцев гулко содрогался под ударяющими в него каблуками и босыми пятками.
Утонченная Клелия Кассиана при виде этого зрелища удивленно распахнула глаза и пробормотала: «Однако…»
И непослушными губами
Я ловлю слепое пламя,
В руки оно не дается,
Меж пальцев бьется, исчезая.
Есть такое зелье,
Что потом вся жизнь – похмелье,
Кто его раз пригубит,
Губы себе навек погубит.
Станут губы огня просить,
Станут губы огонь ловить,
Обжигаясь сугубо —
А иного им пить не любо!
Мне бы скорбеть, что время тает,
А я за миражом плутаю,
За огоньком бродячим,
Что во тьме далекой маячит…[3]
– залихватски выводила Диери, поддерживаемая звоном струн виолы и грохотом кружек по столам.
– Эй, чуток потише! – гаркнула Лорна, когда песня закончилась. – У нас гостья!
Общество приветствовало Клелию веселым ревом, от которого у офирки наверняка заложило уши. Ар-Гийяд, завидев высокую женщину в белых шелках, заклекотал и полез из-за стола, но зацепился полами длинного одеяния.
Госпожа Клелия с достоинством направилась к почетному месту – украшенному колокольчиками и лентами навесу, под которым сидели виновники торжества, выглядевшие несколько отрешенными от творящегося вокруг действа. Аластор даже не сразу обратил внимание на подошедшую женщину, а, узнав ее, скорчил трагическую физиономию.
Феруза искренне улыбнулась и приподнялась, вставая.
– Нет-нет, – жестом остановила ее Клелия. – Это ваш праздник и ваш день. Альс, не уподобляйся гибнущей лани, я всего лишь пришла тебя поздравить. Не более того. Никаких старых долгов. Никаких нравоучений. Мы друзья, у каждого из нас своя дорога, и я желаю тебе и твоей подруге счастья на выбранном пути.
Она вдруг ничуть не аристократично шмыгнула носом и негромко добавила:
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… Феруза, дитя мое, старайся всегда прощать этого бездельника. Пытаясь совершить все и сразу, он слишком увлекается.
– Зато Клелия склонна к излишней драматизации, – объяснил вопросительно поднявшей бровь Ферузе Аластор.
– Да, чуть не забыла! – встрепенулась офирка. – Добрые пожелания, к сожалению, не довесишь на стену. Я принесла маленький подарок. Теперь это твое.
Охранник, беззвучной тенью сопровождавший госпожу графиню, протянул ей плоскую шкатулку, обтянутую жемчужного цвета шелком. На крышке поблескивала серебряная веточка лавра.
– Открывай, открывай, – поощрительно кивнула Клелия туранке, нерешительно принявшей шкатулку.
Заинтригованная Лорна и сидевшие поблизости постояльцы «Норы» невольно подались ближе – взглянуть на подарок.
Феруза подняла крышку. Глянула внутрь, внезапно побледнела и, умоляюще глядя на Клелию, пробормотала:
– Я не могу… Это слишком дорогая вещь…
– Да что там такое? – не выдержал Аластор и рывком открыл загадочную шкатулку.
Тавернщица, считавшая, что ее невозможно чем-то удивить, почувствовала себя вытащенной на берег рыбой, беспомощно разевающей рот. Рядом с ней кто-то охнул и задумчиво выругался.
На синем бархате лежало ожерелье. Маленькое, изящное, напоминавшее обращенную в камень горсть капель росы, переливавшееся всеми оттенками голубого, бирюзового и лазурного цветов. Лорна в жизни не видела подобной красоты и не представляла, что мастерство человека может создать подобный шедевр.
– Это твое, – повторила госпожа Клелия. Аластор почему-то фыркнул и быстро отвернулся.
– А где армия? – чуть севшим голосом осведомилась Кэрли.
– Какая армия? – не поняла офирка.
– Прилагающаяся к этой побрякушке, – Кэрли ткнула пальцем в сияющее ожерелье. – Чтобы пройти в эдаком по городу, понадобится маленькая армия – отгонять желающих его утащить или просто взглянуть.
– Как-нибудь обойдемся своими силами, – сдавленно пробормотал Аластор.
Его душил смех, но причина такого веселья для окружающих осталась неизвестной. Смущавшуюся Ферузу уговорили надеть подаренную драгоценность и сошлись на том, что в подобном ожерелье любая женщина будет выглядеть красавицей, а Ферузу точно придется прятать от сторонних глаз.
