Толпа загудела, но желающих не появилось. Настала очередь Димона. Он протиснулся сквозь зрителей и хлопнул на импровизированный стол медный рубль.
— Спорим, я ее засеку.
— Всего рубль? Два за один, но двадцатка за червонец. — Кирилл перетасовал карты, перевернул их — одну, вторую, третью — и еще раз перевернул. — За двадцатку сорокет, сотня за полтинник. Значит, рубль? Ну, ладно. Вот дама. — Он поднял карту и повертел вправо-влево, чтобы все видели. Затем хлопнул ее на стол, быстро перемешал и, наконец, отошел на полшага назад. — Выбирай.
— Эта, — ткнул Димон пальцем.
Кирилл перевернул карту. Двойка. Он перевернул вторую. Двойка. Червонную даму он открыл последней.
— Ну-ка! Дай сюда! — Димон схватил даму и начал подозрительно ее разглядывать. Но это была самая обычная картонная карта, высматривать было нечего, и Димон кинул ее на стол.
Но в процессе проверки он загнул уголок. Кирилл отодвинул рублевую монету в сторону, к банкнотам, и начал манипулировать картами. Он вроде бы не заметил, что дама подпорчена.
Димон отвернулся, чтобы широко ухмыльнуться толпе и подмигнуть. Он порылся в карманах и извлек засаленную пятирублевую бумажку.
— Все что у меня есть. Дай мне еще шанс.
— Нет плохих денег. У нас есть игрок. Десятка за пятак, десять рублей за пять. Следите за картами. Дама идет сюда. Танцует с одним, танцует с другим. Все танцуют, все выигрывают. И-и-и-и-и-и — выбирай!
Димон указал на карту с загнутым уголком.
— Эта!
— Уверен? — Кирилл передвинул остальные две и перевернул одну. Черная двойка.
— Дважды ты поставил, и я разрешу тебе выбрать другую.
— Нет. Я вон ту хочу.
Пожав плечами, Кирилл открыл две оставшиеся карты и показал толпе червонную даму: дескать, игрок все угадал. Затем он подвинул две банкноты к краю стола. Димон триумфально ими помахал и с победно-самодовольным видом удалился.
— Двадцатка за червонец, тридцатка за пятнашку. — Кирилл перевернул карты рубашкой и перетасовал. — Кто сыграет, кто желает? За двадцатку сорок, сотня на полтинник. — Уголок у дамы был по-прежнему загнут.
— Я! — Господин в золотом пенсне выскреб из бумажника несколько банкнот. Лицо его буквально лоснилось от жадности. — Пятьдесят рублей говорят, что я найду даму.
— Все деньги хороши, — пропел Кирилл. — Вот дама, смотрите, как она идет. Танцует с двойкой, танцует с другой… — Двигая карты туда-сюда, он разгладил уголок у дамы большим пальцем и загнул уголок у одной из двоек. Теперь оставалось только позволить клиенту выбрать неверную карту и забрать выигрыш.
— Попался! — Чьи-то могучие руки сомкнулись вокруг Кирилла, не давая ему шевельнуться. — Ты арестован, мой маленький отпетый мошенник. — Это был козел — и к тому же в форме! Почему часовые позволили ему подойти так близко и не засвистели, чтобы предупредить?
Отчаянно озираясь, Кирилл увидел, как Степа с Олегом уже пустились наутек. Лева схватил белую тряпку со всеми деньгами, лежащими на ней, и тоже помчался прочь. По крайней мере, парень выполнял свой долг. Но Кирилл пребывал в сильных лапах полицейского.
— Лева! — крикнул он. — Ты обещал!
Но вместо того, чтобы подбросить деньги в воздух, тот прижал их к себе.
— Лева!!! — заорал он, но неверный друг исчез в толпе.
Тогда Кирилл прорычал через плечо.
— Убери от меня свои клешни, ты, педофил. Я не собираюсь становиться твоим мальчиком-зайчиком, и не проси.
Уродливое лицо козла перекосилось от ярости. Он занес кулак, чтобы как следует двинуть Кириллу по физиономии.
Но теперь у Кирилла была свободна рука, а другого ему не требовалось. Он сунул ее в карман, выхватил комок денег и, рванув нитку, подбросил купюры в воздух.
Ну и светопреставление!
Случилось то, что и предсказал англичанин. Все, даже козел, принялись ловить порхающие сверху банкноты. Тела врезались в тела. Взрослые люди ползали за упавшими на землю деньгами на брюхе. Один толкнул другого, и вспыхнула драка.
Заливаясь горячими слезами гнева, Кирилл бросился навстречу свободе.
— И никто за меня не вступился. Ни Олег со Степой — черт, ведь им полагалось стоять на шухере, а они улизнули. От Димона тоже толку не было. А Лева! Я кричал ему, чтобы он бросал деньги, а он?! Нет. Я его умолял. На колени встал. Он готов был позволить мне отправиться в тюрьму, только бы захапать жалкие рубли!
— Ты помнишь, как я предупреждал тебя, что твои товарищи — темные лошадки, — мягко произнес Даргер. Он отложил «Телегонию», дабы уделить мальчишке внимание. — Тяжело усваивать урок в столь нежном возрасте, однако он необходим. Большинству людей доверять нельзя, и, как правило, они пекутся лишь о себе. Лучше узнать это сейчас, чем никогда.
— Ну и хрен с ними! — воскликнул Кирилл. — Вонючий жирный ослиный хрен!
— Твоя горечь естественна. Но ты не должен позволять ей отвлекать тебя от изучения игр.
— Игры! Зачем мне игры, если у меня нет друзей?!
— Почему же? — произнес Даргер с мягким изумлением. — А с чего, по-твоему, я учу тебя ремеслу, если не из дружеских побуждений?
— Вы так делаете только, чтобы сохранить себе все книги. — Последнее слово Кирилл выплюнул как ругательство.
— Дорогой друг! Неужели ты полагаешь, что мне позволят оставить библиотеку себе? Нет-нет-нет. Когда выяснится, что я ее нашел, князь Московии — или, вернее, его люди, — заберут сокровище у меня. И никакой адекватной компенсации или награды мне не предложат. Просто так устроен мир: сильный забирает у слабого, а потом называет это справедливостью.
— Тогда какого черта лысого вы здесь сидите?!
— На доходчивое объяснение внутреннего механизма операции, в которой я участвую, понадобилось бы много времени. Достаточно сказать, что у меня есть надежный товарищ, который притворится, будто расставил для меня ловушку. Важное московитское начальство невольно напичкает нашу ловушку огромным богатством. И при естественном развитии событий настанет мимолетный волшебный миг, когда контролировать наживку будет единолично мой товарищ. А финал ты в состоянии додумать сам.
— Вы б лучше следили, чтоб ваш приятель не заграбастал все, да не забил на вас.
— Мой товарищ всегда доказывал свою надежность. Именно это я и пытался объяснить тебе ранее: надежный друг есть бесценный дар. Ради него я готов идти хоть в огонь. И он ради меня, я уверен, тоже.
— Ну, я-то ни за кого в огонь не пойду, — с сердцем буркнул Кирилл. — Я больше ни ради кого ползать по земле не стану.
— Тогда ты и вполовину не тот человек, которым я тебя считаю. Ты случайно не прихватил сегодняшних газет?
