съемки. Теперь я вижу титры, но там нет моего имени. Это черные буквы на белом экране телефона. Больше ничего. Вся моя жизнь. Только это. Я закрываю глаза и вижу тебя. Мы занимаемся сексом. Ты мой Крист Новоселич, а я твой Курт Кобейн. Ни темным днем, ни непроглядной ночью, никто из нас не в состоянии двинуться дальше.
— Один из них плохо кончил.
— Мы должны поступить правильно. Удалить друг друга из телефонной книги. Это почти, как застрелить человека. Даже звучит очень близко. Застрелить. Удалить.
— Нет.
— Я пришлю тебе фотографию моих ног. Это поможет понять все метафоры в тексте.
— Напиши на них мое имя.
— Хитро. Мне потом отмывай. Знаешь, что Зевс сказал Нарциссу?
— Ты хилый неженка, а слабое и беспомощное не может быть красивым.
— Нет. Он сказал. Следи за собой, парень. Следи за собой.
Алиса единственная женщина, с которой у Ивана что-то было. Но теперь ничего нет.
Иногда она приезжает на заправку и ложится с бывшим мужем в постель.
Утром она уходит жить своей жизнью дальше, а Иван убирается в доме, моет полы, чистит унитаз, стирает одежду, готовит еду. Имитирует трезвость.
3
Иван вышел из дома и прошелся по краю пустыни.
Потом он вернулся под крышу заправочной станции и стал следить за тем, как скоро ветер заметет все следы. Он подумал, что сегодня больше всего похож на Иисуса. Только без учеников, спасения человечества и всей той ерунды про грехи. Он был одиноким человеком, который утром сел на берегу и стал смотреть на океан. Только вместо воды у него песок. Вместо волн дюны.
Людей здесь не было. Но иногда кто-то звонил.
В облезшем кафе времен Джона Леннона, которое примыкало к заправочной станции, на барной стойке жил да был телефон. С годами он стал похож на сыр камамбер. Размягченность висящих и стекающих часов в «Постоянство памяти». Облупившаяся краска. Трещины. Стертые цифры на диске набора номера.
Он явился сюда из другого мира. Жизни. Реальности.
Ушел от линейного понимания времени.
Некий номер для разговоров без оглядки. Без имен. Как секс на одну ночь.
Иван давным-давно выдернул шнур из телефонной розетки. Но это ничем не помогло.
Иногда кто-то звонил.
Чудаки. Незнакомцы.
Иван зашел в кафе и снял трубку.
Там детский голосок шептал дурацкую песню:
— Я твой личный Иисус. Слышу твои молитвы. И забочусь о тебе. Я всегда рядом. Я сделаю тебя верующим. Я отпущу тебе грехи. Ты же знаешь, я умею прощать. Обрети веру.
В трубке гудки.
Призраки. Мертвецы.
Старое кафе вот-вот рухнет.
Только ветер в дырах и трещинах. Воет себе. Ну и пусть. Иван давно не ребенок. Он не боится призраков и мертвецов.
Телефон звонит снова.
Проверяет сознание на прочность. Вновь и вновь. Частота симптомов нарастает. Искажения реальности многочисленны и необратимы.
Вот список проблем, которые Иван нашел в себе с помощью разговоров по телефону:
Эффект Даннинга — Крюгера; Иррациональное усиление; Иллюзия контроля; Проклятие знания; Недооценка бездействия; Вера в справедливый мир; Эффект первого впечатления; Ложная память.
Небо мрачное и живое, как море, как клубок червей, копошащихся в гнилом мясе. Надвигается тьма. Тучи ползут в сторону запада, туда, где на горизонте виднеется башня мобильной связи. Она возвышается над посёлком, словно надгробье, которое оставила смерть, отметив место на кладбище. Останки бензозаправки, аптеки и ресторана-фастфуда валяются у подножия гор, скатываясь вниз к границе песка и океана. Все мертво, ни стонов, ни криков, лишь шорохи. Ветер играет с пылью и пеплом.
Под дверью дома тлеют журналы, газеты, реклама, квитанции, письма, угрозы. Слова на бумаге копились здесь целую вечность. На самом верху лежит открытка. Еще не выцвела, но уже исчезает. Рисунок: мальчик и девочка на скамейке спиной к посторонним. Они держатся за руки. Они любят друг друга. У них все хорошо.
Иван выудил открытку из мусора и прочитал:
Ты помнишь, пес, пора была, когда здесь женщина жила.
Не то сестра, не то жена. А иногда, казалось, дочь…
Алиса
Перечитал. Посмотрел на свои волосатые ноги, торчащие из-под халата. Кому он нужен с такими ногами? Худые, кривые. Спички, воткнутые в зад. Поглядел на подпись. Прочел её имя.
Такую открытку хоть каждый год. В неизвестность из места без названия.
Он постоял некоторое время в нерешительности.
Тишина.
Безумие притаилось и ждет. Пора вспомнить, что где-то в доме есть ружье, в подвале веревка, в аптечке две упаковки снотворного, в ванной опасная бритва, на кухне ножи.
Иван сплюнул и пошел к гаражу.
Запах бензина.
Дневной свет проникает через дверь.
Иван взял длинный шланг у стола с инструментами.
Гараж скрипел и шатался.
Здание скоро рухнет и станет частью пустыни, в которую превратился сад перед домом.
Все следы Ивана исчезнут. Ну и черт с ними. Великое дело. Еще одна смерть в мире, где у всего есть предел.
Пора ехать.
Здесь и сейчас. Прошлого нет. Будущее не существует.
Впереди маячит дорога. Быстрый спуск без поворотов и перекрестков. Но это неоживленная магистраль, что ведет ввысь. О нет, эта дорога — в ад.
Один конец шланга Иван воткнул в выхлопную трубу, а другой просунул в окно на водительском месте. Он заклеил щели скотчем и сел за руль. Никаких сомнений. И все же Иван вдруг подумал, что, если машина не заведется, то он останется жить.
Внедорожник завелся.
Двигатель тихий на холостых.
Газа все больше.
Отрава, как море во время прилива, прибывает с каждой минутой все больше и вытесняет собой кислород.
Иван вздрогнул.
Чья-то тень мелькнула в зеркале заднего вида.
Она перетекает из одного угла в другой. Она падает вниз по капле. Черная жижа копится на полу автомобиля. От нее идет запах горелого мяса. Паленых волос и облезшей кожи.
Кто-то чужой сидит в Land Rover Defender 1983 года.
Он там.
На заднем сидении. Точно за спиной у Ивана.
Мальчик лет девяти. На нем висит вязанный свитер с забавным оленем, танцующим под Луной, которая желает всем «Счастливого Нового Года».
— Трудно быть богом, отец?
Иван не ответил.
Ребенок улыбнулся зубами. Губ у него не было. Они сгорели в огне. Его лицо похоже на глину. Она опадает кусками с костей черепа. В его коже и мясе прячется крыса. Она бегает от одного плеча к другому и что-то попискивает мальчику на ухо.
Ребенок вынул из кармана открытку и протянул Ивану, но мужчина не сдвинулся с места.
— Прочитай. Скоро стемнеет.
Мальчик кивнул на пустыню, край которой был виден через
