В воздухе витал горьковатый запах целебных припарок.
– В меня никогда раньше не стреляли. – Анерин слабо улыбнулась. – Стрела прошла насквозь. Я не думала, что это вообще возможно. Но зато будет о чем рассказать.
Руа хихикнула. Хотя синяя ведьма была бледной, а под глазами залегли круги, она сохраняла присутствие духа.
– Мне жаль, – призналась Руа.
Анерин склонила голову набок.
– Почему?
В поисках нужных слов Руа положила ладонь на Бессмертный клинок. Анерин проследила за ее движением.
– Этот клинок был выкован с помощью колдовской магии, – сказала она. – Давным-давно красные ведьмы преподнесли его в дар фейри Высоких гор. Он принадлежит тебе по крови, но его сделал мой род. – Теперь ведьма казалась Руа намного старше ее, хотя в действительности и была на год моложе. Она выгнула бровь:
– К чему ты клонишь?
– Ты используешь клинок, думая, что он действует как магия фейри: если его заставлять, то меч сработает как надо. – Анерин звучала так, будто это было очевидно. – Но, как и всякая магия ведьм, Бессмертный клинок реагирует на сильные эмоции. Ты боишься его, потому что используешь в панике и гневе. Это сильные эмоции, но они, хоть и сияют ярко, быстро сгорают. Тебе нужно опираться на что-то более долговечное внутри себя, чтобы клинок тебя слушался.
Руа озадаченно посмотрела на нее. Она об этом не задумывалась. Ей действительно было проще использовать красную магию, когда она была в приподнятом настроении, даже счастлива, чем когда ее охватывал гнев. Было логично предположить, что и с клинком будет то же самое.
– На что мне стоит опираться? – спросила Руа.
Анерин в ответ улыбнулась:
– Любовь, радость, отвага, например.
– Тогда клинок мне не поможет, – горько рассмеялась Руа. Это были не те эмоции, которые она умела использовать.
– Хм… – Анерин поджала губы. – Ты сама не очень-то в это веришь.
– Ты же видишь будущее, – проворчал Руа. – Почему бы тебе просто не сказать мне что нужно делать – и я бы это сделала?
Анерин усмехнулась
– Я могу рассказать тебе твою судьбу, принцесса. Но это не облегчит твой путь. Есть еще много вещей, к которым ты должна прийти сама. Иначе будущее превратится в нечто совсем иное.
– Ты рассказываешь Ренвику его будущее?
– Нет, – ответила Анерин и поморщилась, прислонившись к изголовью кровати. Подушка сползла ей под спину. Так что Руа взяла еще одну с соседней кровати и подложила ведьме под голову.
– Нам пора прекратить болтать – тебе нужно отдохнуть.
Анерин тяжело вздохнула.
– Знаешь, а вы оба не такие уж и разные. Он совершал ужасные вещи, но затем точно так же страдал от этого. На вас обоих – тяжелые доспехи.
– Не ношу я никаких доспехов. – Руа нахмурилась. – Они мне не нужны.
– Я почувствовала в тебе эту тьму так же хорошо, как вижу будущее. Я знаю, ты боишься, что все разглядят ее в тебе. – Анерин протянула дрожащую руку к стакану с водой на прикроватной тумбочке. Руа схватила его и передала ей, прежде чем ведьма сползла с подушек.
– Я знаю, что шепчет эта тьма, знаю, когда ложь начинает звучать как правда. Мы надеваем ее на себя, словно броню, думая, что она защитит нас. Не жди, что Ренвик снимет свои доспехи – по крайней мере, не убедившись перед этим, что ты не зарубишь его мечом.
Щеки Руа пылали.
– Мне все равно…
Из дальнего конца палатки донесся звонкий смех, и Руа умолкла. Она подняла голову и увидела четырех молодых ведьм, стоящих у входа. Как только ее взгляд остановился на них, ведьмы тут же убежали.
– Они рады тебя видеть, – сказала Анерин и отдала стакан Руа.
– Я не заслужила их восхищения, – ответила она, подумав о горе трупов на снегу у Вурстина.
Анерин прикрыла глаза и поморщилась, вздохнув, – она явно пыталась сосредоточиться, чтобы унять боль.
– Ты владеешь мечом, созданным моим народом. Ты будешь использовать меч, чтобы спасти его.
– Я использовала клинок, чтобы убивать тебе подобных, – возразила Руа.
– То, что ты сделала с сурааш, – это благословение, а не проклятие, – пробормотала Анерин, снова открывая глаза.
Руа вспомнила надпись на мхенбике, выгравированную на ножнах Бессмертного клинка.
Каждый удар – это благословение или проклятие.
Руа покачала головой, но Анерин положила нежную ручку на ее предплечье и продолжила:
– Синяя магия тоже может быть проклятием для тех, кто не умеет ее контролировать. Балорн заставил сурааш зайти слишком далеко, и магия уничтожила их. Его проклятие не отпускает их, бешеных и диких. Они в ловушке своих видений. Они в ловушке боли. – Голос Анерин дрогнул. – Если бы я была на месте Забытых, хотела бы, чтобы ты меня убила.
Руа с силой вцепилась в край кровати – так, что пальцы наверняка побелели. Все это было слишком для нее.
– Расскажи, что ждет меня в будущем, – взмолилась она. – Расскажи, как мне все исправить.
– Если я расскажу, твое будущее изменится, – мягко проговорила Анерин, складывая руки на коленях. – А я не посмею рисковать тем, что Видела.
Руа прикусила губу.
– Вы, ведьмы, чересчур скрытные. Вы же меня погубите!
– Мы все равно тебе нравимся, – ухмыльнулась в ответ Анерин.
Руа посмотрела на синюю ведьму, но не стала больше ничего выпытывать. Она исцелялась от ран. На языке вертелся еще один вопрос, но Руа не стала его задавать. Она не станет очередной фейри, умоляющей синюю ведьму напророчить ей что-то хорошее.
Кроме того, где-то глубоко внутри она уже знала ответ.
Глава семнадцатая
Руа обернулась на крик: она знала, что это Раффиел еще до того, как увидела его. Он стоял, ошеломленно рассматривая рану на животе. Меч пронзил его насквозь, тот, кто стоял позади Раффиела, провернул острие. Убийца ее брата смотрел на Руа темно-зелеными глазами и улыбался.
Балорн.
– Здравствуй, принцесса, – промурлыкал он.
Руа задрожала, но ноги все равно несли ее к нему. Она почувствовала, как губы растягиваются в улыбке, и про себя прокляла свое предательское тело. Руа смотрела, как Балорн вытащил окровавленный меч, а Раффиел рухнул на землю. Балорн посмотрел на Руа и протянул ей руку.
«Боги, нет!» – хотела крикнуть она, но голоса не было. Руа протянула руку и приняла мягкую ладонь Валорна. Он крепко прижал ее к себе, ее руки блуждали по его мускулистому телу. Он смотрел на нее с лукавой, обожающей улыбкой.
Сердце Руа заколотилось в горле, когда он прильнул к ее мягким губам. Балорн захватил ее рот в плен и втянул щеки так, будто пытался поглотить ее душу. Руа застонала, запустила пальцы в его русые волосы и притянула ближе. Она хотела его так сильно, что все нутро пульсировало от желания. Балорн швырнул окровавленный меч на землю и свободной рукой притянул ее бедра к себе. Они целовались, стоя в луже крови ее брата.
Руа подскочила на кровати. Вокруг стояла кромешная тьма.
Дыхание сбилось, в горле стояла горечь, рот наполнился слюной, и Руа еле удержалась, чтобы ее не стошнило прямиком на простыни. Ей необходимо было поскорее выбраться из палатки и засунуть ноги в снег – льда под ковром Руа было мало. Ей нужен был свежий ночной воздух. Поэтому, схватив меховое одеяло, Руа вышла из палатки.
Она принялась жадно глотать ледяной воздух, пульс все еще стучал в горле. И чем старательнее она отгоняла от себя навязчивые мысли о сне, тем яростнее они на нее набрасывались. Она твердила себе, что не хочет Валорна, что это был всего лишь кошмар. Она повторяла эту мантру снова и снова, но при этом была не только напугана, но и возбуждена. Застонав, Руа попыталась избавиться от ужасающего видения. Мысли в голове бегали с такой быстротой, что она подумала, что может потерять сознание.
К горлу снова подступила тошнота, и Руа босиком отправилась бродить по улочкам лагеря. В голове кружился настоящий вихрь мыслей, так что она не замечала тех немногих людей и фейри, что еще передвигались по лагерю. Луна висела высоко в небе. На следующий день должно быть полнолуние. Ведьмы верили, что такие дни нужно посвящать общению с предками и любимыми, ушедшими в загробный мир.
