и монотонный голос. Гаспар раздраженно поморщился: вокс не передавал эмоций, но громкости это не касалось. — Где тебя носит⁈
— Ааа?.. — протянул менталист, разлепив левый глаз. Уже рассвело.
— Почему не отвечаешь?
— Ночь… ночью я обычно занят… — он зевнул, — сном…
— Хм, понятно, а я уж было начал переживать.
— А что, есть повод?
— Да не то чтобы… Послушай, Напье, твое предложение все еще в силе?
Гаспар принялся соображать и ловить разбегающиеся мысли.
— Генератор ключей, — подсказал вокс. — Ты все еще можешь его достать?
— А, генератор… — Гаспар причмокнул губами. — Могу.
— Отлично. Когда?
— Не знаю… Может, даже сегодня…
— Когда достанешь, вызови. Я направлю к тебе, хм, одного надежного человека. Место и время назначишь сам.
Гаспар сел на кушетке. Сон сняло как рукой.
— Это что еще за посредники, Ротерблиц?
Вокс рассмеялся — как мог, механическим, прерывистым скрежетом, врезающимся в уши.
— Я знаю, ты параноик, Напье, сам бы на твоем месте думал так же, но не переживай, ничего серьезного. Помнишь мою версию, над которой я, хм, начал работать? Мне нужно на пару дней исчезнуть, чтобы кое-что проверить. Если все сложится удачно, вернусь с хорошими новостями.
— Ты можешь толком объяснить, что произошло? — Гаспар потер глаз, свешивая босые ноги на пол.
Вокс замолчал, издавая лишь монотонное гудение.
— Нет, не могу, — сказал Ротерблиц. — В общем, Напье, если не раздумаешь с генератором, вызовешь и скажешь, куда за ним прийти. Чтобы ты не думал ничего, знай: к тебе придет очень важный для меня человек. Ты все равно сделаешь то, за что я тебя ненавижу, так что прошу, будь с ней помягче и, хм, не насилуй слишком сильно. Она мне действительно дорога.
— Она? — удивился Гаспар.
Вокс не ответил и умолк. Шумы и гудение в нем прекратились. Менталист вздохнул, закрыл крышку.
— Че опять? — проворчал Эндерн. Он дрых на стуле, закинув ноги в пыльных туфлях на стол, ценой где-то приблизительно в десяток годовых жалований среднего клерка.
— Понятия не имею, — растерянно поскреб взъерошенный затылок Гаспар. — Кажется, какие-то проблемы.
— Тха… аха-ха… ха… — то ли рассмеялся, то ли протяжно зевнул полиморф, лениво прикрыв небритую физиономию рукой. — А когда у вас, полудурков, что-то шло не через жопу?
Улица Шлейдта была не самой длинной в Анрии, но располагалась близко к центру и пересекала широкий Имперский проспект, а значит, и тут бурно текла деловая жизнь. Здесь находились имперские банки, не такие надежные, как милалианские, и предоставляющие не столь большие кредиты и ссуды, как банк Винсетти. Здесь находись представительства имперских компаний, не таких громадных, как «Вюрт Гевюрце» или «Гутенберг-Фишер», и скромные торговые конторы вроде «Анриен Гетрайде» и «Коммерц Националь». Здесь же собирались те, кто отдавал последние деньги за ужин в роскошной ресторации «Империаль» и номер в гостинице «Империя», находившейся в десяти минутах ходьбы от клуба хёфлигхэрров на улице Шлейдта.
Гаспар стоял перед трехэтажным зданием и внимательно разглядывал его. Менталиста не интересовал архитектурный стиль — он в этом мало что понимал и не разбирался в архитектуре вовсе. Его интересовало разбитое окно, из которого не так давно выпал человек, если верить какой-то анрийской газетенке. Однако стекольщики уже застеклили все так, словно ничего никогда и не было. Будь рядом Даниэль, она бы из упрямства подвернула рукава и отмотала назад время в памяти места. Но Даниэль была далеко, а он умел ковыряться только в памяти людей и делал это не слишком изящно.
Гаспар вынул руки из карманов дорогого сюртука, поправил дорогой галстук, шаркнул дорогими туфлями о дорогой ковер на крыльце и вошел в клуб хефлигов.
* * *
В конце коридора за лакированными дубовыми дверьми находился просторный зал с высоким белым потолком. Первое, что бросалось в глаза, — бильярдный стол, за которым двое хефлигов доигрывали партию. Вторым был камин, в котором вечерами должен уютно потрескивать огонь. Перед камином стоял длинный черный стол с удобными мягкими стульями на двадцать персон. Над камином висели три портрета: слева — какого-то известного банкира, справа — не менее известного промышленника, посередине — кайзер Фридрих Второй в зрелые годы и в позе грозного монарха, каким обычно увековечивали его отца, Вильгельма Первого. Правда, как-то так вышло, что портрет императора был несколько меньше портретов банкира и промышленника и висел несколько ниже.
В зале хватало удобных кресел и диванов. Почти у каждого стоял вазон с шамситской пальмой и удобный столик. На краю каждого столика лежала стопка свежей деловой прессы и ежедневных газет, но брать их считалось бестактным. За хороший тон считалось прийти со своими и оставить уйдя. Также на столиках стояли пепельницы, в которые никогда в жизни не стряхивали пепел. Настоящие хефлиги курят в специально отведенном месте — это отличный повод обсудить что-нибудь приватно.
За большим столом сидели четверо представительных господ и тихо беседовали, иногда отвлекаясь на дежурные улыбки и сдержанные смешки. У каждого под рукой стояла маленькая фарфоровая, наверняка, тейминская, чашечка с кофе и чашка чуть побольше — с чаем. Однако хефлиги к ним практически не притрагивались.
Увидев Гаспара, они вежливо кивнули в знак приветствия. Менталист кивнул им в ответ и направился к свободному креслу.
Игроки доиграли партию, пожали друг другу руки и, тихо переговариваясь, направились к свободным местам у длинного стола. Победитель — чуть полноватый молодой человек с круглым лицом, маленьким носом и копной буйных рыжеватых волос, которые отказывались держаться в модной укладке, — заметил незнакомого хефлига. Сердечно извинился перед недавним противником. Гаспар коснулся его сознания. Прочитать мысли без приложения усилий он не мог, только если не откроют разум, но почувствовать настрой было по силам. Молодой человек лучился добродушием.
Он подошел, добродушно и открыто улыбнулся Гаспару.
— Доброе утро, майнхэрр. Приятно видеть новые лица в нашем замкнутом обществе. Я — Александер Пристерзун, — протянул он руку. — Друзья называют меня «Звонок».
— Доброе утро, — поздоровался менталист, встав с кресла. — Гаспар Франсуа Этьен де Напье, — представился он и пожал руку Звонка. — Почему «Звонок»?
— Потому, что много звоню, — улыбнулся Пристерзун. — Я бы выдал вам визитку, но, к сожалению, она где-то потерялась, — он похлопал себя по карманам жилетки. — А у вас знакомая фамилия.
— Все верно. Я — сын Филиппа Луи Марселя де Напье.
— Того самого де Напье? — изумился Пристерзун.
— Именно так, — с достоинством склонил голову Гаспар.
Гаспару в каком-то смысле повезло. Покойная матушка, родившая его в Белльжардане лет пятнадцати от роду, в точности не знала, от кого именно. Поэтому методом нехитрых подсчетов сократила своих сожителей до четырех и назначила виновным последнего. А у того, по счастливому стечению обстоятельств, фамилия как раз была «Напье», как у небезызвестного в Сирэ фабриканта-текстильщика. Когда начался Майский переворот, его фабрики сгорели одними из первых, официально — их подожгла толпа. Неофициально — спалил сам, получив крупную компенсацию по страховке, с которой и бежал в Империю, обосновался в Нойесталле и довольно быстро стал крупным магнатом имперской части Купферберге, главным партнером Ложи и основным поставщиком куприта, на чем обогатился баснословно.
Филипп де Напье для многих стал примером того, как, потеряв все, начать сначала в чужом краю и взобраться на вершину успеха, имея только желание, упорство и трудолюбие. И солидный стартовый капитал и хорошие связи, о чем все тактично умалчивали, чтобы не рушить красивую легенду.
А в 1631 году за преступления против Равновесия был казнен мало кому известный магистр-следователь Ложи Гаспар де Напье. Мертвым он пробыл, правда, недолго и вернулся в мир живых уже младшим из троих сыновей знаменитого имперского магната и время от времени расширял границы семейного бизнеса. Хотя папа об этом даже не догадывался и сильно удивился бы, узнав о широте сфер своих интересов.
В каком-то смысле Гаспар тоже мог бы стать для кого-то примером, как умереть, воскреснуть и стать совершенно другим человеком, при этом оставшись собой.
— Рад познакомиться, — искренне сказал Звонок. — Что привело вас в Анрию?
— То же, что и всегда, — неискренне улыбнулся Гаспар, — ищу возможности для удачных вложений.
— О-о-о, — печально протянул Пристерзун, хотя
