Но он не был бы воином, если бы не умел преодолевать боль. Левая рука у него пошла вперед, целясь в незащищенный бок Лотара. Желтоголовый почувствовал это и признал, что действовал Батенкур правильно.
Но для Лотара, с его теперешней скоростью восприятия, это движение было чересчур медленным, а значит, неопасным. Да и мог ли один человек вообще быть ему опасен?
Лотар перехватил руку Батенкура чуть повыше кисти, волнообразным движением перевел ее вверх, одновременно выворачивая и приседая под нее… Положил на плечо так, чтобы локоть пошел на излом. Батенкур закричал уже в голос, на губах у него выступила кровь: должно быть, он прокусил губу.
Лотар встал в рост, рука Батенкура сломалась, как сухая деревяшка. Пожалуй, резкости Лотару хватило не только на локтевой сустав, но и чтобы сломать лучевую кость перед запястьем.
Дага Батенкура расслабленно поникла в воздухе. Дело было сделано. Прежде чем выйти из тесного контакта с противником, Лотар взял дагу за плетение гарды и сдернул ее с беспомощной руки, как снимают чересчур большую перчатку.
Потом он вернул свое восприятие ближе к нормальному. Батенкур стоял, пытаясь одновременно прижать к себе обе руки. На лице у него застыла гримаса боли. Но сейчас время жалеть кого-то уже прошло.
– Ты умрешь, Батенкур, и твое имя никто не вспомнит без ругательства. Стоило ли так жить? Вспомни всех, кого ты убил по глупости, по жадности, по равнодушию. Вспомни, я могу подождать.
Но тот не мог ничего вспомнить, его глаза были затуманены болью, и в них не читалось уже ничего человеческого. Боль каким-то образом подняла все то звериное, что было в нем, и этого оказалось в избытке.
Лотар пожал плечами. Тогда все.
Он сделал обманное движение правой рукой, Батенкур дрогнул и дернулся назад, на левую руку Лотара, которая сжимала трехгранный клинок. И глаза Батенкура были зафиксированы на правой руке Лотара, поэтому он не увидел, как этот клинок взлетает вверх, к его подбородку.
Удар оказался легким, почти без нагрузки. Клинок вошел в шею Батенкура снизу вверх и дошел до мозга, не задев ни одного крупного сосуда, эта рана не должна была сильно кровоточить.
Лотар сделал шаг назад от обмякшего тела и выронил ставшую ненужной дагу. Батенкур еще стоял, когда он отвернулся и посмотрел вниз, в сторону моста. Там появились всадники. И впереди всех мчался огромный, чем-то похожий на Батенкура человек, белое лицо которого наискось перечеркивала черная полоса. Это был Принципус с дружинниками князя Веза.
Батенкур грохнулся на каменные плиты со скрежетом и звоном доспехов. Лотар посмотрел на Зеленого Лучника и Гильома. Они были примерно равны по силам, и их поединок должен длиться еще довольно долго. Пока их мечи звенели твердо и жестко, как раскаты летнего грома в грозу.
А вот Сухмет вообще не бился. Он валял дурака. Один раз Лотар это уже видел, когда Сухмет только повстречался им и Рубос накинулся на него с огромным ятаганом, пытаясь достать этого неуловимого и легкого, как муха, старичка. Вот и сейчас Сухмет сделал вид, что выронил свою саблю… Она зазвенела, старик наклонился, чтобы поднять ее, и как раз тогда, когда Атольф попытался разрубить ему грудь.
Тогда Атольф сделал прямой выпад, что для палаша было почти бесполезно, но колдун был уже на исходе сил, и ему было все равно, ему хотелось только достать своего врага… хоть раз. Сухмет, громко сокрушаясь по поводу собственной неловкости, сделал замах, и снова его Утгела взлетела в воздух. Как зачарованный, Сухмет шагнул вперед и поймал саблю, когда она падала вниз. При этом он жестко толкнул своего противника плечом. Конечно, выпад Атольфа прошел стороной.
Вся эта клоунада выглядела совершенно естественно. Казалось, Сухмету везет, потому что он ничего не умеет, что он лишь случайно сталкивается со своим врагом, пинает его, толкает и до сих пор ни разу не ранил, равно как и сам не получил ни царапины…
Лотар только теперь увидел, что посох Гурама остался у парапета в том месте, где они поднялись на башню. Оказывается, Атольф рвался туда, где находился всемогущий посох, который обещал спасение, а Сухмет его как бы пропускал… И Атольфу оставалось уже немного до заветной цели.
Лотар с любопытством смотрел, что будет дальше. Когда до посоха оставалось всего-то туазов пять-шесть, Атольф вдруг отшвырнул свой палаш, который теперь только мешал ему, встал в позу вызывания колдовского огня и ударил туда, где должен был находиться его неуклюжий и неуловимый враг, самой обыкновенной колдовской молнией.
Конечно, он устал, и всю энергию, которой некогда запасся от посоха, давно успел растратить. К тому же он изначально был не очень искусным колдуном, поэтому молния получилась какая-то жидкая. Неопытный человек даже не заметил бы ее на ярком солнечном свету. И все равно она ударила в противника…
Не обращая больше ни на что внимания, Атольф бросился вперед, вытянув руку, ему казалось, что он вот-вот дотянется до посоха и обретет недостающие силы, несокрушимость и всемогущество, но… Тонкая, яркая, звучная, как взрыв петарды, молния прорезала воздух, и его отшвырнуло вбок. Он изумленно выпрямился, не ожидая, что все кончится вот так. Он, как ни странно, до сих пор верил в свою неуязвимость.
– Отправляйся в ад, преступник, – отчетливо произнес Сухмет.
Теперь в его голосе и повадках не было и тени шутовства. Он вытянул вперед руку, с ее пальцев сорвалась вторая молния толщиной с хороший прут. Она пошла вперед так неторопливо, что Лотар сначала не поверил своим глазам, и лишь когда она продавила слабенькую защиту Атольфа, он понял, чего добивался Сухмет.
Атольф все-таки попытался выставить защиту, значит, он пытался колдовать, значит, его душа навечно скатится в низменные миры, откуда для него не будет возврата.
Атольф закричал высоким, пронзительным голосом и упал. Лицо его стало черным и страшным. Теперь в нем не было даже намека на что-то человеческое. Вероятно, такой облик этот некогда человек и должен был иметь после всех своих преступлений.
Лотар подошел к Сухмету, который не отрывал взгляда от поверженного врага, и положил ему руку на плечо. Старик поднял голову и благодарно улыбнулся. Потом они оба повернулись к мосту.
Люди Веза шли по балкам, но не очень быстро, все должно было кончиться гораздо раньше. Некоторые для большей безопасности связались веревкой. Принципус стоял на последних целых досках моста и что-то кричал, раздувая горло. Это было бесполезно, шум водопада заглушал его. Но Лотар без труда прочитал его мысли: Принципус орал, чтобы Гильома оставили в живых, таков приказ князя.
Собственно, Лотар был не против, но сэр Полард имел другое мнение.
