Стефан Корджи - Ночные клинки

Однако, времени на дальнейшие размышления у киммерийца просто не осталось. Умело маневрируя, пиратский корабль навалился на жалобно скрипнувший борт «Морского Кота». Полетели абордажные крючья. В тот же миг северянин с ревом бросился вперед — навстречу визжащей волне морских разбойников, смуглокожих и невысоких, судя по узким глазам — уроженцев Кхитая. В этом не было ничего странного — кхитайские искатели приключений, случалось, забредали даже к берегам Стигии и Аргоса…

На призывный клич Конана отозвались матросы и гребцы «Морского Кота». Трюмные крышки полетели в стороны, вооруженная кто чем команда бросилась в контратаку. Впереди всех шагал с высоко поднятым топором Хашдад; бодейского же вора нигде не было видно.

Две людские волны сшиблись. Конан привычным движением выбросил вперед меч, и первая его жертва, обхватив руками пронзенный живот, повалилась на палубу. Доски окрасились алым.

Тяжелый щит и надежный шлем помогли Конану врезаться глубоко во вражеские ряды. Кого мог он рубил мечом, кого мог — сбивал с ног щитом, стараясь при этом еще и зацепить врага стальным острием, что украшало щит. В несколько мгновений Конан оказался возле борта, оставив за собой восемь трупов.

Это несколько отрезвило пиратов и придало смелости защитникам «Морского Кота». С дружными криками моряки навалились на узкоглазых. Могучие гребцы, орудуя мечами, топорами и дубинами, даже начали теснить врага.

Но, похоже, кто-то изрядно башковитый надоумил пиратов, как поступать, если на борту — Конан-киммериец. Откуда-то с палубы галеона послышался заунывный вой, повеяло холодом. Желтокожие пираты внезапно отхлынули назад, вереща от ужаса. Их примеру последовали и защитники «Морского Кота» — и было от чего!

Среди мачт галеона медленно разворачивались полупрозрачные серые крылья. Вот появилась безобразная змеиная голова… вот вспыхнули алым огнем глаза… Существо хрипло вскаркнуло и сорвалось с места. Грубая плоть досок и бревен не служила для него препятствием; оно шагнуло вперед и тотчас же оказалось совсем рядом с Конаном.

Красные глаза в упор уставились на добычу. Тварь натравили на киммерийца, именно на него — однако демон был непрочь и поразвлечься. Одна из его лап внезапно утратила прозрачность, серовато-стальные когти обхватили вокруг талии вопящего от ужаса пирата и потащили несчастного к пасти чудовища. Челюсти тоже стали из призрачных вполне обычными, голова человека оказалась между них, они сошлись — и тело рухнуло на палубу. Из обрубка шеи хлестала кровь. Голова прокатилась по пищеводу и исчезла в волнах серой мглы. Ею, очевидно, чудовище решило закусить.

Палуба «Морского Кота» быстро пустела. Желтолицые пираты откатились назад, в большинстве своём, перепрыгнув обратно на галеон, и никакие самые строгие приказы не могли их остановить. Команда «Кота» забилась в трюмы и на гребную палубу, не решаясь высунуть и носа. Один человек, впрочем, все-таки решился — Хашдад.

Держа топор наперевес, он спокойно шагнул из-за угла кормовой надстройки. Тварь не обратила на него никакого внимания — она вперила взгляд своих красных глаз в Конана, решив, очевидно, зачаровать его, так же как змея — пичугу.

Зарычав, словно бешеный волк в смертельной схватке, Конан прыгнул вперед первым. Меч свой он уже держал эфесом вперед.

Выпад!.. Но светящийся шар пронзил пустоту — плоть демона существовала в какой-то иной реальности, и честное серебро, неоскверняемый металл, посвященный великим древним богам, ничего не мог сделать на сей раз. Шарик лишь засветился еще ярче, словно пылая гневом на собственное бессилие.

А вокруг спокойно плескалось море, и ярко светило солнце, и вообще великому океану не было никакого дела до двух сцепившихся бортами скорлупок, на одной из которых широко развернулись крылья твари из неведомых краев по другую сторону ночи.

Конан ловко увернулся от протянувшейся к нему когтистой лапы толщиной с его собственный торс. Усилием воли он отбросил тянущиеся к душе цепкие пальцы страха и неуверенности. Как только ты усомнился в своей победе — считай, что уже мертв. В схватке побеждает тот, кто крепче верит в то, что именно он возьмет верх.

Пока тварь разворачивалась, киммериец ринулся через борт. Прыжок — и он уже на палубе галеона. За спиной раздался резкий недовольный свист — демон поворачивался.

Шар на эфесе киммерийца засветился еще ярче. Здесь, здесь, где-то здесь, совсем близко… совсем рядом… Тот, кто выпустил этого демона… Вниз! Мелькнуло перекошенное от ужаса узкоглазое лицо — Конан рубанул наотмашь. Тело тупо стукнулось о доски и покатилось вниз по трапу. Туда, за ним, за ним!

В эти мгновения варвара вел острый охотничий инстинкт. Не владея заклинаниями, не зная чар, он твердо знал, что идет навстречу своему главному здесь врагу — волшебнику, что послал серую тварь на борт «Морского Кота».

Полумрак нижних палуб, испуганный топот — все разбегались перед киммерийцем, словно перед самим Богом-Разрушителем. Никто не дерзнул преградить ему дрогу — никто, кроме лишь одного, в котором Конан тотчас же и без ошибки узнал аколита Ордена Ночных Клинков.

Низенький толстяк, поросячьи глазки заплыли жиром; он не трясется от страха, он стоит и ждет, скрестив руки на груди. Из одежды на нем только ярко-алые широкие шаровары. На шее — три тяжелые, толстые золотые цепи. Больше — по крайней мере, на виду — нет никакого оружия.

— Вот мы и встретились, Конан-киммериец, — прошипел толстяк, повторяя ту же фразу, что произнес и Пелий в Бодее.

Как они все уверены в себе, эти черные волшебники! Как они презирают всех прочих! Как они ненавидят всех, а пуще всего — друг друга! Как они радуются поражениям тех, кто, казалось бы, стоит с ними плечом к плечу! Толстяка ничему не научили две неудачи Пелия. Наверное, он мнил себя непобедимым…

Где-то совсем рядом захлопали широкие крылья. Тварь, что могла спокойно двигаться сквозь стены и земную плоть, торопилась на зов своего повелителя.

Однако она опоздала.

Конан атаковал со всей нерастраченной яростью. И грубое проклятие, сорвавшееся с языка киммерийца, быть может, оказалось куда действеннее всех чар и магических формул. Толстяка защищал невидимый щит, клинок Конана скользнул по прозрачной броне, однако теперь северянин знал, что делать в таких случаях. Как и в Бодее, раскаленный серебряный шар вдавился во вражескую защиту, им киммериец опрокинул толстяка навзничь.

Но ехидная усмешка исчезла из маленьких заплывших глазок только, когда багряный шар вдавился толстяку в горло.

Он переоценил себя и недооценил Конана, этот мастер чародейств из Ордена Ночных Клинков. Он был слишком самоуверен. Он полагал, что его защита остановит любую атаку киммерийца, в то время как его призрачный зверь прикончит дерзкого.