здесь считают, что тюрем на Олимпе быть не должно. Так спокойней для «божественного уклада», который, по твоим словам, тебе не приглянулся, – иронично выразился Аид.
– Я хочу пояснить. На земле жизнь далека от идеальной. Там идут войны, правит коррупция и ложь, а расслоение общества на бедных и богатых провоцирует на преступления и ненависть. Надеюсь, люди придут к пониманию того, что жить по чести, уважая себя и других, дружить и любить, а не воевать и убивать – это единственный правильный выбор. Я вернусь, чтобы отнести на землю частицу божественного добра, которую получил здесь, на Олимпе, и отдать её людям, – сказал я.
– Считай это своей новой миссией, – улыбнулся Аид. – Тихе тебе в помощь.
– У неё отличный заговор на удачу. Советую воспользоваться, – на прощание пожелал я Аиду. – И, кстати, смените декорации царства на более дружелюбные, которые бы соответствовали вашему гуманизму и эмпиризму. Иногда эстетика творит чудеса.
Когда мы с Танатом переместились к пирамиде, то застали Гекату, возившуюся у дольмена.
– Сейчас я всё подготовлю, а вы немного подождите, – не отрываясь, сказала она.
– Эмми, пришёл момент расставания. Ты пойдёшь первой, – мой голос слегка дрожал.
– Илья, я многое хотела тебе сказать, но решила, что лучше это оставить на потом, когда мы вновь встретимся на земле. Найди меня. Обязательно найди, – тихо сказала Эмми.
– Не волнуйся, всё будет хорошо, ведь мы получили благословение Тихе, – как-то неубедительно сказал я, – если нам суждено встретиться на земле, то это обязательно случится.
– И я буду искать тебя, обещаю, – одобряюще сказала подруга, – давай обнимемся.
Мы слились в невинных и трепетных виртуальных объятиях.
– Ну вот, всё готово. Кто первый? – спросила Геката.
Подошёл Танат и обратился к нам:
– Вы готовы? Тогда прощайтесь.
– Первая пойдёт Эмми, – сказал я, – а мы уже попрощались. Надеюсь, ненадолго.
– Аминь, – выдохнула Эмми, и я почувствовал, что меня охватило жуткое одиночество.
Танат впитал в себя маленькое светящееся облачко души моей малышки Эмми и направился к дольмену. Геката встала возле пирамиды и подняла руки, дожидаясь возвращения Таната. Моё напряжение достигло максимума. Мысли путались. Когда увидел возвращающегося Таната и начало манипуляций Гекаты, я закричал:
– Я клянусь, что найду тебя, Эмми!
Яркая вспышка пронзила мой мозг. Тишина. Какое-то жужжание. Яркий свет. Свет пропал, но я почувствовал свои веки. Открыл глаза и опять увидел свет. Я жив? Я почувствовал своё тело. Я жив! Голова стала ватная. Кажется, я теряю сознание.
До сих пор не могу найти внятного объяснения тому, что произошло. Когда я вышел из комы, в которой находился две недели, после обследования выяснилось, что опухоли у меня больше нет. Также исчезли все метастазы, а состояние моего организма много лучше, чем у людей моего возраста. Врачи не смогли привести ни одного примера такого исцеления в коматозном состоянии, но допустили, что всякое бывает. Спасибо моей драгоценной жене Кате, которая категорически отказалась отключать меня от аппарата искусственного дыхания, хотя врачи настоятельно рекомендовали ей согласиться на это. Выписавшись из клиники, я пошёл к психиатру и подробно рассказал свою историю. Доктор очень внимательно выслушал рассказ про мои эпические похождения, про моё волшебное исцеление и вынес вердикт:
– Случай чрезвычайно редкий, можно сказать, уникальный. К сожалению, мы ещё очень мало знаем о роли и свойствах неосознанного. Будем считать, что ваш мозг запустил некий механизм, который привёл к выработке клеток, подавляющих или уничтожающих раковые. Если говорить о видениях, которые вы наблюдали в состоянии комы, то тут всё просто: это был сон, который, кстати, мог длиться несколько минут. Правда, в психиатрии таких ярких и хорошо сохранившихся в памяти видений до сих пор не зафиксировано. Но было очень интересно послушать. Будь я писателем, написал бы приключенческий роман, чего и вам советую.
Моя жизнь нормализовалась довольно быстро. Мы с Катей собираемся отправиться в путешествие и начнём его с Греции, где нет ни одной тропинки, на которую бы не ступала нога бога. А день моего выхода из комы решили праздновать как второй день рождения.
Спустя полгода я, роясь в новостях, прочёл статью о лауреатах Нобелевской премии. Случайно мне попалась фамилия Э. Эйртон – профессора-микробиолога Лондонской медицинской академии. Забив в поисковике эти данные, я нашёл фотографию уже немолодой, но интересной женщины, которую сразу узнал, вспомнив эпизод в больнице. Она была очень похожа на бабушку, правда, моложавее и ухоженней. Мой сердечный ритм вышел за пределы допустимых норм. Значит, это не сон, не плод моих фантазий. Эмми существует в реальности, и она микробиолог. Я провёл бессонную ночь, а наутро, сев за комп, написал такое письмо:
«Уважаемая госпожа Эмми Эйртон! Однажды я обещал, что найду Вас. Прошло много лет с нашей последней встречи, но своё обещание я сдержал. Чтобы у Вас не возникло сомнений в том, что мы были когда-то знакомы, я приведу на страницах этого письма некоторые известные нам обоим факты из вашей юности. Как-то, когда Вам было около восьми лет, Вы, находясь в гостиной, разбили вазочку. Испугавшись, тут же решили скрыть эту неловкость и, достав клей, начали её склеивать. Клей не годился для такой процедуры, и вазочка рассыпалась в руках. Перемазанные клеем руки Вы стали оттирать уголком скатерти, свисавшей со стола. Затем собрали осколки и спрятали их в чулане за ящиком, набитым старым тряпьём. Когда Вам было лет двенадцать, Вы тайком примеряли перед зеркалом мамин бюстгальтер, подкладывая в чашечки носовые платки, которые приносили из своей спальни. В двадцать два года, а именно второго июня, Вас сбила машина. Я бы мог перечислить ещё много разных эпизодов, но надеюсь, что этого достаточно. Эмми, я буду с нетерпением ждать Вашего ответа. Былов Илья».
С английским у меня туго, и я побежал в бюро переводов. Вернувшись, нагуглил почту Эмми на сайте её академии и отослал письмо.
Через шесть дней я получил ответ. Перевести письмо попросил соседа, который раньше работал военным переводчиком. Сосед хитро ухмыльнулся, но согласился. Пока он переводил, я не находил места, топчась за его спиной. Наконец, получив вожделенную бумагу, прочёл:
«Господин И. Былов! Не знаю, откуда Вы добыли сюжеты, которые подробно изложили в своём письме, но ко мне это не имеет никакого отношения. Я действительно попала в аварию в двадцать два года и провела в коме пять дней после черепно-мозговой травмы, но всё остальное – это плод Вашего воображения.
Я отвечаю Вам только затем, чтобы пресечь все дальнейшие
