Было около шести часов вечера, когда Шмидт, одетый как простой торговец средней руки, в потертом сюртуке и стоптанных сапогах, подошел к монументу. Сегодня у него была назначена встреча с другом его детства, замечательным алхимиком, большим, как и сам Шмидт, поклонником темного пива и истинным ученым Мишелем Блитштейном. Способности Мишеля к науке, в особенности – к алхимии, проявились еще в детстве, когда его бабушка в гневе прибегала в гимназию на родительские дни и спрашивала у директора, почему после выполнения домашних заданий треть всей ее кухонной посуды пахнет серой так, что не отмыть, треть меняет на глазах свой цвет, а еще треть взрывается в руках. Маленький Шмидт тоже любил участвовать в захватывающих алхимических опытах его друга, однако он, по совести, сам всегда признавался себе, что совершенно неспособен поспевать за полетом мысли своего однокашника и большинство из них так и остаются для него загадкой. Сейчас, в зрелом возрасте, Мишель работал в отделе алхимии Рутенбургского университета, причем в последние два года он был включен в группу разработчиков проекта государственной важности. В соответствии с Великим Планом Развития Империи было запланировано в течение пяти лет утроить внутренний совокупный продукт, или ВСП. Расчеты ученых показывали, что наиболее правильным направлением реализации этого великого проекта была скорейшая разработка философского камня, для чего ведущим университетским кафедрам алхимии были выделены значительные суммы казенных денег, и сейчас у алхимика Блитштейна в распоряжении была одна из наиболее оснащенных в Империи лабораторий.
Он увидел старого друга издали, когда тот еще только начал спускаться вдоль монастырской стены. Все та же неуклюжая походка и всклокоченная копна черных волос на голове, можно было бы сказать, что старина Мишель совершенно тот же, если бы не густые черные усы и борода, в одночасье превращавшие его из забавного паренька в солидного ученого мужа. Они тепло поздоровались и по традиции обнялись.
– Давненько тебя не видел, дружище! – практически в один голос воскликнули оба.
Шмидт предложил выпить за встречу по кружечке хорошего темного пива, предложение, от которого Мишель никогда в жизни не отказывался, если оно исходило от старых друзей. Они зашли в ближайший трактир и сели за свободный столик. Посетителей в этот час было мало. После десятиминутной беседы о родственниках, общих друзьях, делах на службе (о последнем, разумеется, говорил только Мишель) и прочих, обычных для старых друзей вещах Шмидт решил перейти к делу. Он послал кельнера за второй порцией пива и заговорил, чуть изменив тон. Чуть – незаметно для окружающих, но абсолютно понятно для того, с кем прошло детство, – Мишель понял, что друг пришел к нему с каким-то серьезным делом.
– Ты знаешь, Мишель, где я служу, – заговорил Шмидт, отхлебнув большой глоток доброго темного пива.
Мишель несколько напрягся при этом напоминании и кивнул.
– Ты понимаешь, что я не могу рассказывать тебе многого, как бы я этого ни хотел, но мне очень нужна твоя помощь. Мне нужна помощь высококлассного алхимика-профессионала, но помощь исключительно конфиденциальная. В наших лабораториях тоже работают неплохие алхимики…
Шмидт сделал паузу, и по тому, как Мишель кивнул, как бы соглашаясь с этим утверждением, понял, что его друг на самом деле не очень высокого мнения об алхимиках Департамента Государственной Стражи. Что же, подумал Шмидт, это замечательно! Теперь совсем несложно будет сыграть на профессиональных амбициях друга его детства. Эти ученые в сущности своей – просто большие и капризные дети.
– Так вот, наши алхимики неплохие, но я не вполне доверяю им, так как дело уж больно сложное. Не мог бы ты в свободное время, как сможешь, разумеется, провести анализ одной жидкости и сказать мне, что это такое? Я полагаю, что, скорее всего, это какое-нибудь поддельное или некачественное красное вино или что-то в этом роде, но для полной уверенности мне нужно твое заключение. Если для этого анализа необходимо что-то купить или достать (это был еще один рывок за веревочку профессиональной гордости, и он блестяще сработал)…
Мишель снисходительно посмотрел на своего друга и тоном профессора, разговаривающего со студентом-троечником, сказал:
– Ты что, полагаешь, что можешь достать какие-то реактивы или химикалии, которых бы не было в моей лаборатории?!
Шмидт примирительно поднял обе руки вверх, демонстрируя свою полную и безоговорочную капитуляцию. Затем он достал свою походную флягу и протянул ее другу:
– Вот эта жидкость.
Со стороны могло показаться, что два собутыльника не смогли удовлетворить себя пивом и один из них предлагает другому усилить эффект за счет крепкого вина из фляги – сцена настолько типичная для имперских кабаков, что никто не обратил на нее никакого внимания. Мишель взял флягу и убрал ее в свою сумку.
– Разумеется, если ты сможешь определить, что это такое… – нанес Шмидт свой последний, решающий удар по профессиональной гордости друга.
Мишель громко фыркнул и ответил:
– Встретимся здесь через неделю!
– Отлично, альтер камерад! – обрадовался зихерхайтскапитан. – Пиво – за мой счет!
Странник жил в Айзенвальде уже третий месяц. За это время он еще и еще раз неторопливо и обстоятельно обдумывал сложившуюся ситуацию и свой дальнейший путь. О нем забыли, это очевидно, по крайней мере, нет никаких признаков того, что ведутся его поиски. Лишь один раз, вскоре после того, как через город проехали несколько странных всадников, явно военных кавалеристов, переодетых штатскими, в трактире у старого Йозефа он увидел двоих, которые его насторожили. Один из них, помоложе, сидел за столом и обедал, а старший выспрашивал что-то у трактирщика, стоя возле барной стойки. Они были очень похожи на проезжих купцов, даже если можно так выразиться – слишком похожи. Ему показалось, что эти двое могут быть сотрудниками Департамента Государственной Стражи, приехавшими по его душу, но последующая их драка с орднунгполицаями рассеяла его сомнения – никогда полицейские не подняли бы руки на стражников. Да, скорее всего, о нем начали забывать. Для того чтобы решить, как ему поступить дальше, он нуждался в информации – хотя бы в тех ее незначительных крупицах, из которых опытный разведчик всегда мог составить подлинную картину происходящего. Был только один человек, который мог помочь ему, – это его учитель, Старый Гризли. Конечно же, вступить с ним в контакт было неимоверно сложно, и дело даже не только в том, что его трудно будет разыскать, – сам по себе такой контакт был необычайно опасен и для него, и для его учителя. Вне зависимости от того, был он объявлен предателем или погибшим героем, о его появлении Старый Гризли будет обязан сообщить руководству или, в случае недонесения, – сам станет государственным преступником. В то же время, какими бы доверительными ни были их отношения раньше, сам Гризли не мог быть стопроцентно уверен в том, что визит его пропавшего ученика не провокация, имеющая своей целью проверить его лояльность. Все эти обстоятельства Странник взвешивал на незримых весах своего воображения еще и еще раз, однако он не нашел другого пути – необходимо было двигаться в Нойнбург и искать Старого Гризли.
