из причин.
- Когда же я выросла достаточно, получила доступ, Легенда о том, как были Сломлены Черные Ножи стала, гм, ранящим чтением. Думаю, вы тоже знаете причину.
Он закашлялся, словно что-то застряло в горле. Лучше, чем отвечать.
- Именно Рыцарь Тартелл и побудила меня тренироваться, ища Даров Хрила.
Он изобразил, будто проглотил помеху. - Она была такая. У нее был... э, подход. Могла заставить вас поверить, что вы можете всё. Одной своей улыбкой.
- Отсюда и эпитет. Не только по причине признанной красоты, но и за характер. Не было никого более теплого, доброго, готового рассмеяться шутке; но и гнев ее вошел в предания. Как само солнце, она могла поцеловать - или сжечь. Великолепная женщина и величайшая среди рыцарей.
- Да уж.
- Сами понимаете, какая это лесть - сравнение с ней. - Она подошла к прутьям камеры. Казалось, глаза ее истекают кровью. - Так вы находите меня очень похожей? Точно?
"Охх, срань". Он достаточно знал женщин, чтобы понять: такая милая беседа может в мгновение ока превратиться в падение к озеру пылающего говна. - Гм, ну... ага, я тут...
- Но как такое может быть? Вы находите меня столь же теплой? Доброй? - Ее тон стал резче. - Я полна веселья? Или мои милые черты напомнили ее?
Дым загустел внутри головы. Дым горящего навоза. - Слушайте, я лишь...
- Я не обрела титулования, знаете? Кроме тех прозвищ, что летят в спину, если все считают, будто я не услышу. Челюсть Топором. Мрачная Ворона. Стальная Щелка. Знаете, что я больше не ношу шлем?
- Что-то слышал...
- Не надеваю с того дня, как подслушала болтовню двух горожан. "Верно, рыцарям положено идти в бой в полных доспехах, но только глянь на ее лицо! Шлем для нее не закон, а благодать!" А второй отвечает: "Будь она столь же умной, сколь сильной, снимала бы его в бою и надевала в постели".
"Иисусе, кто затащил меня в эту срань?" Он глядел в потолок и выше. "Позор, если ты".
Посмотрел на нее снова и решил, что в пылающее говно лучше плюхаться лицом. - Знаете, для девицы, воспитанной приторно, до тошноты вежливыми хриллианцами, вам следует иметь манеры получше.
Она подскочила, будто ударенная.
- Когда задаете парню вопрос, не будет ли учтиво закрыть рот, пока он не ответит?
Она стояла у решетки, воспаленные глаза сулили беспощадный вызов. Ответ должен быть поистине хорошим.
Он понял, что имеет хороший ответ. Более чем хороший - полезный. Поможет ее обработать. Ради всего наилучшего.
Это даже не ложь.
- Всё потому, что вы так же несчастны.
Гневный вызов уступал место озадаченному унынию. - О, - произнесла она тихо, но тут же брови сошлись, подбородок пополз вверх и он понял, что услышит.
- Не знаю, - сказал он быстро. - Она не рассказывала.
- Но... она казалась такой...
Он глубоко, медленно вдохнул. - Знаю лишь, что у нее были... проблемы. Эмоциональные. Глубокие. Такие, с которыми никто не может справиться. Быть Марадой - той, которую вы знали, идеалом Благородного Рыцарства, полной радости и великодушия, невероятно могучей и так далее и тем более - вот был ее ответ на проблемы. Так она выживала, хотя что-то грызло ее изнутри. Думаю, потому она была лучшей. Это был единственный ее ответ.
Она смотрела в ладони. - И как, интересно, вы всё узнали?
- Не узнал. Ну, кое-что узнал, но мне было, честно говоря, всё равно. - Хотя залезть между ног всегда был готов. Он дернул плечами, этот шрам всегда причинял боль. - Я был почти что ребенком. Сам имел проблемы.
Руки сжали решетку, прутья стонали. - Значит, вас озарило слишком... поздно.
- Почти всегда так.
- В боли, - пробормотала она, снова клоня голову и скрывая глаза, - она могла лишь пересоздавать себя.
Похоже, она нашла в своих словах грустное утешение, будто неожиданно разрешила загадку. - Единственным путем бегства от боли было... стать кем-то иным. Кем-то, кто никогда не ощутит... такой...
Ах. Он знал, на какой они оказались странице. - Нечто подобное пробовали многие из нас.
В ответ он повернулась спиной.
- До сблева обидно понять, что не сработало.
С легким вздохом она начала сползать по прутьям; вскинула руки, чтобы удержаться. - И как... - Голос был придушенным. Смазанным. - Как Марада справилась с таким... открытием.
- Не справилась. Не... смогла, думаю. Для нее было слишком. - Память жгла и сейчас. Обрабатывая ее, он обрабатывал и себя. - Она... сделала кое-что глупое и позволила себя убить.
- Да, Ялитрейя. Искала с вами корону Дал"каннита Тысячерукого.
- Ага.
- Вы были рядом, когда она умирала?
- Нет. - Ему пришлось опустить глаза к полу. - Опоздал.
На целые дни. Воспоминания вызвали головокружение и тошноту.
- Ее Легенда... безмолвствует... относительно смерти.
- Смерть ее была уродлива. "В каком бы пекле не горел Берн, там недостаточно горячо". Хуже, чем у Черных Ножей. Хуже, чем вы могли бы вообразить.
- А вы... - Голос стал шепотом, полным печали - словно она взывала к нему издалека. - Вы стали бы спасать ее, если бы могли? Не от смерти. От боли.
- Ох, дерьмо... выдохнул он. - Иисус Христос-страдалец, что я за трепаный идиот...
Очевидно. Столь очевидно, что слепец увидел бы с другой стороны города.
Когда она поняла, кто явился... это показалось ей подарком Небес. Тайная встреча, наедине и без оружия, в главном святилище Ордена. Искупалась в крови героев, чтобы смыть грехи...
Передала заряженный автомат человеку, который убивает всё, что ходит, летает и ползает в поганой грязи.
А когда он не стал...
Сделка. Сделка с человеком, убившим бога. Обоюдная выгода.
Ведь она знала, что он предпочитает работать в одиночку, а наниматели его долго не живут.
Иисусе.
Он языком вывел отмычку и напильник из-за щеки. Трюк предстоял нешуточный.
Откашлялся и выплюнул инструменты в кулак.
- Для Марады? Я сделал бы всё, что угодно. - Он начал с левого наручника, работая наощупь, говоря, чтобы скрыть скрежет металла о металл. - Что бы ни говорил ваш дядя, я не монстр.
- Надеюсь, я уже это разглядела.
Обруч раскрылся, он перешел ко второму. - Не знаю ее Легенды. Не знаю, что она говорила о... гм, о нас. Был один... момент... в темноте.
- Она пишет, что вы отказались лишить ее жизни.
