На внутренней стене курились тонюсенькие сизые дымки — похоже, иные стрелки вооружены старинными фитильными мушкетами. Кое-кто опирается на древки прадедовских алебард с огромными широкими лезвиями, вырезанными самым причудливым образом, со множеством шипов и крючьев. Но виднеются и современные мушкеты, и парочка пушек, а вон и пулемет лежит посередине зубца в форме ласточкиного хвоста…
— Там есть какой-нибудь флаг? — спросила Делия.
— Никакого, — ответил Сварог, не отрывая от глаза трубу.
Рядом с часовыми на внешней стене появился человек в отделанной серебром кирасе и несколько старомодном рокантоне с высоким гребнем, украшенным вдобавок щеткой из лошадиных хвостов. Посмотрел на всадников, и, как это часто бывает, возникло ощущение, что они со Сварогом встретились взглядами. Сварог ждал, не опуская трубу, и его терпение вознаградилось: человек в кирасе обернулся к замку, взмахнул длинным мечом, и над главной башней взвился флаг с гербом. Следом толчками, словно механизм флагштока давно не смазывали, взвилось крайне странное знамя: три узких алых вымпела, три черных, три белых. Люди на стенах заорали, махая оружием. В криках не было угрозы. Скорее, их командир объявил, что по случаю подъема флага жалует бойцам по чарке меда.
Пожав плечами, Сварог передал трубу Делии:
— Взгляните, принцесса. Может, вам знакомы здешние народные обычаи? Я решительно теряюсь… Мне уже сдуру кажется, что это или день рождения сюзерена, или Праздник урожая.
Делия трубу не взяла — длиннющие разноцветные вымпелы были отлично видны и невооруженным глазом. Глаза ее округлились, рот приоткрылся совершенно по-детски.
— Жизнь становится все интереснее… — покачал головой Леверлин.
— Да объясните вы! — рявкнул Сварог.
— Это рокош, — сказала Делия, и, как всегда, если речь заходила про обычаи, голос ее стал бесцветным, словно у классной дамы, объясняющей школярам, как пчела с цветка на цветок переносит пыльцу, и что у людей оплодотворение происходит приблизительно таким же макаром. — Старинная разновидность мятежа. Как бы освященного законом, понимаете? Вассал, согласно древнему праву, может поднять рокош против сюзерена. Сюзерен, разумеется, будет стараться его подавить, но людей бунтовщика в этом случае нельзя вешать без суда и следствия, а самого его следует судить непременно Судом Королевской Скамьи, и…
— Хватит, я уловил суть, — прервал Сварог. — Судя по вашему удивлению… Сколько веков уже не развлекались таким вот образом благородные дворяне?
— Лет триста или больше…
— Но юридически рокош не отменен, как и ваганум? — догадался Сварог. — Забавная вещь — юриспруденция…
— Я бы этих судейских сначала вешал, а потом разбирался, — проворчал Шедарис.
— Посмотрите лучше назад, господа, — безразличным тоном сказала тетка Чари. — Что-то там, далече, пыль подозрительно клубится, на фоне леса ее прекрасно видно…
— Вперед, — сказал Сварог, тронул коня и первым поехал меж домов, к дороге, упиравшейся прямо в подъемный мост. Когда до моста, сбитого из толстенных плах и окованного железом поперек, оставалось шагов сорок, на стене громыхнуло, и тяжелая мушкетная пуля звучно шлепнула в утоптанную землю перед конем. Сварог тут же натянул поводья. Чуточку подумав, извлек из седельной сумы баронскую корону вольного ярла, на всякий случай изготовленную по его заказу в последние дни пребывания в Равене, нахлобучил на голову. В сочетании с нарядом ганзейского капитана зрелище, должно быть, оказалось презабавное, но на стене молчали — возможно, здешний бесхитростный провинциальный народ видывал баронов во всяких обличьях и был наслышан о превратностях жизни и ее крайней сложности, выражавшихся в самых диковинных примерах.
Человек в кирасе и рокантоне нагнулся над зубцом, внимательно изучая Сварога. Сварог тоже смотрел во все глаза. Теперь он видел, что хозяин замка совсем молод, даже юн, а старым показался издали из-за буйной черной бородищи (надо сказать, по-юношески реденькой, хоть и длинной). К сожалению, знаний здешних обычаев не хватало, чтобы определить — мода ли здесь виновата или стремление молодца быстрее повзрослеть. А жаль. Такая информация подсказала бы, как себя вести.
— Назовитесь, — сказал чернобородый не без любопытства. Уже хорошо.
— Барон Готар, вольный ярл, — сказал Сварог.
— Сказать по правде, лаур, когда я в прошлый раз, год назад, видел вас в Равене, вы были потолще и омерзительнее рожей, ничуть на себя нынешнего не походили…
— Ничего удивительного, лаур, — сказал Сварог. Кажется, он нашел нужный тон: слегка усталый, чуть-чуть ироничный. — Вы видели прежнего барона, а я — нынешний.
— Наследник?
— Как сказать… — пожал плечами Сварог. — Вам про ваганум доводилось слышать?
Чернобородый просиял:
— Лаур, рад встретить дворянина, соблюдающего славные обычаи и старинные традиции! Прежний барон был страшной скотиной… Я — граф Сезар. Готов пригласить вас в гости, но обязан сразу предупредить: я в рокоше, а вы рискуете…
— Предоставляя нам гостеприимство, граф, вы рискуете еще больше, — вежливо сказал Сварог и оглянулся. Погоня была еще далеко. — На нас объявлен шаррим, да будет вам известно…
Конечно, не предупредить хозяина, каких гостей тот готов принять, было бы по крайней мере неприлично. Однако Сварог был готов поставить сто против одного, что именно последнее признание заставит чернобородого не тянуть с отпиранием ворот.
— Хур Симаргл! Все верно — три дамы, одна как две капли воды похожа на принцессу… Только мужчин не четверо, а пятеро. Прошу в замок, господа! Вы у друзей! Это не за вами ли скачут? Пыль столбом у леса…
— За нами, — скромно сказал Сварог.
— Великолепно! Просто превосходно, клянусь перьями из хвоста Симаргла! В замок! Эй, шантрапа, пропустите этих дам, этих господ и поднимайте мост! Хур Симаргл, дождались, наконец появился и неприятель!
Сварог проехал в ворота, спрыгнул с коня и повел его вверх, к замку. Странная Компания въехала следом, и люди графа налегли на огромные рукоятки воротов, заскрипели цепи.
Впрочем, лишней суеты среди обитателей крепости не наблюдалось. Каждый делал именно столько, сколько нужно. Суетился только сам хозяин крепости. Секунды три всего ему потребовалось, чтобы со стены спуститься к визитерам. К лицу прилипла радушная улыбка, делающая его внешность чуточку комичной. Однако именно то, что крепостной гарнизон не позволял себе ни на йоту расслабиться, характеризовало графа Сезара как молодого, но вполне рачительного и способного далеко пойти, если не сложит буйну головушку, господина.
