— Чего ему надо?
Стреноживая лошадь, Скилл ответил:
— Он просит, чтобы твой человек не осквернял дыханием огонь. Это жрец Ахурамазды.
— Ну, об этом я догадался и сам, — протянул киммериец. Он обернулся к сидящему у костра: — Эй, Борвс! Отойди от огня!
— Почему, атаман?
— Это не нравится старику.
Обозленно сплюнув, воин поднялся. Плевок вызвал еще большее негодование жреца. Яростно жестикулируя, он вновь что-то забормотал.
— Что он хочет на этот раз?
— Он говорит, что это великий грех — осквернять слюной землю.
— У, дэв его побери! — Дорнум с уважением посмотрел на скифа. — И откуда ты только знаешь этот язык?
Скилл к тому времени стреножил коня и разминал затекшие ноги. Массируя голени, он сказал:
— Это язык арахозов. Мне как-то довелось провезти в их краях почти три луны. Стрела пробила мне бедро. Валяясь в постели, я волей-неволей прислушивался к бормотанию хозяев.
Пока киммерийцы отводили коней на ближайшую полянку, скиф быстро перемолвился с жрецом. Узнав все, что нужно, он подошел к Дорнуму.
— Он — отшельник. Не знаю как, но Ариман терпит его присутствие здесь. Этот божий одуванчик возносит свои молитвы Ахурамазде, тщательно следя, чтобы ненароком не осквернить огонь или воду своим дыханием. Жрец уверяет, что владения Аримана начинаются сразу за Кривым ущельем, а до замка еще день пути.
— У него найдется, чем перекусить?
— Да, он предлагает накормить нас ячменной кашей.
Дорнум недовольно скривился:
— А куда же подевался ягненок, которого видел Ирась?
— Ягненок будет принесен в жертву Ахурамазде.
Киммериец, как и все его соплеменники, был очень неравнодушен к мясу и возмутился:
— Какой, однако, обжора этот Ахурамазда!
— Не говори так о боге! — приняв шутливо-испуганный вид, воскликнул скиф.
Дорнум пренебрежительно махнул рукой. Затем он немного подумал и сказал:
— Ну, каша так каша. Не подыхать же с голоду! Когда она будет готова?
— Как только мы принесем дрова и воду, — ответил Скилл и рассмеялся, слушая яростные ругательства Дорнума.
Дрова и воду принести, однако, пришлось. Вскоре на краю поляны, где паслись лошади, запылал яркий костерок, а немного спустя кочевники ели недоваренную и несоленую кашу.
— Что ж вы хотите, пища отшельника, — ответил жрец Скиллу, когда тот перевел ему стенания киммерийцев. Сам он не притрагивался к еде и не снимал повязки со рта.
Погасив костер, ворчащие киммерийцы седлали лошадей. Вскоре отряд продолжил путь. Конские копыта расшвыривали осколки мягкого песчаника. Скилл ехал молча, размышляя. Внезапно он спросил у Дорнума:
— Ты никогда не видел мага Заратустру?
— Нет, — ответил киммериец и вопросительно посмотрел на Скилла.
— Заратустра однажды помог мне. Этот жрец чем-то похож на него.
Скилл был близок к истине.
Как только всадники скрылись за ближайшим холмом, жрец извлек из дальнего угла пещеры огромное металлическое зеркало. Поймав солнце, он направил «зайчик» на противоположную гору. Вскоре оттуда блеснул ответный огонек. Удовлетворенно улыбнувшись, жрец вернул зеркало на прежнее место. Затем он заколол барашка, разделал его и сложил мясо в котелок, который поставил прямо на огонь жертвенника. Упала на землю небрежно сброшенная повязка, до этого закрывавшая рот. Если бы Скилл увидел лицо жреца в этот момент, он ни на мгновение бы не усомнился — у костра сидел великий маг Заратустра. Его ноздри жадно обоняли запах вареного мяса.
Но Скилл был уже далеко. Отряд киммерийцев углубился в Кривое ущелье, за которым, по словам лжежреца, начинались владения Аримана. Они проехали примерно с полмили, когда скакавший впереди кочевник предостерегающе поднял вверх руку. И в то же мгновение на него обрушилась огромная глыба. Раздался грохот, с отвесных стен полетели камни. Огромная лавина перегородила дорогу впереди, другая отрезала путь к отступлению. Перепуганные лошади бешено метались по крохотному пятачку полузаваленного каньона, сбрасывая с себя всадников.
Камнепад прекратился так же внезапно, как и начался. Установилась зловещая тишина. Лишь где-то вдалеке перекликалось взбудораженное лавиной эхо. Всадники, как могли, успокаивали лошадей, кое-кто спрыгнул на землю, спеша помочь раненым товарищам.
Внезапно один из киммерийцев вскрикнул и, всплеснув руками, рухнул на землю. Из его спины торчало черное древко стрелы. И в тот же миг сверху ударил дождь стрел. Летели они не слишком точно, нападавшие явно уступали Скиллу в умении пользоваться луком, но их было слишком много, а сгрудившиеся на небольшом пространстве кочевники представляли великолепную мишень.
Первый залп вывел из строя четверых киммерийцев, было убито и ранено не менее половины лошадей, в том числе сивый жеребец Скилла, стрела вонзилась несчастному животному в левый глаз.
Скиф мгновенно оказался на земле и натянул тетиву. Прежде чем нападавшие успели выстрелить еще раз, он пустил две стрелы, точно нашедшие цель. Подобная меткость смутила врагов. Они заторопились, пытаясь поразить именно скифа. Три стрелы отскочили от доспеха, еще одна оцарапала щеку, острой болью пронзило бедро. Не обращая внимания на летящую со всех сторон смерть, Скилл стремительно посылал стрелы. Коротко звенела тетива, и очередной лучник падал со скалы вниз.
Наконец опомнились и киммерийцы. Некоторые из них схватились за луки, другие во главе с разъяренным Дорнумом полезли по отвесным склонам вверх. Несколько кочевников упали в пропасть, сраженные стрелами, но остальные одолели крутизну и бросились на врагов.
Завязался жестокий бой. Но трудно найти рубаку лучшего, чем киммериец. Мечи блистали в руках степняков подобно молниям. Несмотря на численный перевес, нападавшие терпели поражение. Скалистые склоны покрылись их окровавленными трупами. Ещё один натиск, и остатки вражеского отряда устремились в бегство.
Тяжело дыша, Дорнум спустился к сидевшему на камне скифу.
— Рыжебородые, — коротко бросил киммериец. Скилл молча кивнул. — Мы положили более полусотни, и еще человек тридцать сумели убежать. Счастье, что они столь же плохие рубаки, как и стрелки, иначе мы бы не вышли живыми из этого ущелья.
— Мы еще из него не вышли, — заметил Скилл, осматривая кровоточащую ногу.
— Думаешь, они нападут вновь?
— Нет, эти не осмелятся. Но у Аримана в запасе есть еще много сюрпризов. — Скилл яростно выругался. — Проклятый маг!
— О ком ты?
— О Заратустре. Мнимый жрец Ахурамазды — это он. И он же навел рыжебородых собак на наш след. Но не пойму — почему? Ведь он помогал мне раньше.
