«Ступайте туда, – Рэф указал на башню. Девчонка и ее косматый дружок растянули пасти в подобии ухмылок. – Закончив, бегите прочь и отыщите меня. Поняли?»
Ответом стал цокот когтей по камню – скогры умчались. Рэф же замешкался, увидев, как тяжелые створки Оленьих ворот неторопливо расходятся в стороны, открывая путь сперва четверым всадникам на запаленных конях. Следом в замок короны вкатился измазанный грязью по самую крышу экипаж, запряженный шестеркой. Распахнулась дверца, но Рэфу не требовалось видеть лица прибывшего – он знал, кто приехал. Явление Озимандии, конечно, усложнит дело – с ним не так-то легко справиться. Впрочем, одолеть можно любую преграду, надо только додуматься, каким образом.
Обождав, пока старый волшебник, размахивая посохом и сыпля приказаниями, скроется во внутренних помещениях, Рэф преспокойно спустился во двор и удалился через калитку в неприметных Купеческих воротах, отведенных для хозяйственных нужд. Там его знали и даже окликать не стали – раз его милость дознаватель желает покинуть замок, значит, для того есть причины.
* * *
Новый громовой удар прокатился над Вольфгардом, и запах близкого дождя, отчетливо слышный сквозь узкую, забранную железной решеткой бойницу, усилился. Один из Семи Верховных Халоги, гиперборейский маг Крэган по прозвищу Беспалый, в нетерпении расхаживавший по тесной и душной комнатенке в верхнем ярусе одной из башен цитадели, приостановил свое кружение, прислушался и недоверчиво покачал головой.
За стеной в подобной же комнате, почти камере, маялся старший письмоводитель Эгарнейд. Всякий раз, вспоминая, как обращались с ними стражи порядка, Крэган насмешливо кривил тонкие губы. Да, оба чернокнижника сидели под замком и под надежной охраной, их тщательно обыскали и некоторое время держали в кандалах – очевидно, чтобы показать заключенным всю серьезность их преступления – а пронырливая стигийка отобрала у обоих магические кольца и весьма жестко обошлась с Эгарнейдом. Однако…
Вместо того, чтобы гноить пойманных на горячем некромагов в мрачном подземелье с крысами, их разместили в этих вот комнатах, пусть и не роскошных, но вполне терпимых, сносно кормят, немедля прислали хорошего лекаря, дабы тот лечил пропоротый копьем бок Беспалого и подпалины Эгарнейда, оставшиеся после учиненного Ренисенб допроса… Вольфгардцы не церемонились с месьором письмоводителем, верно почуяв, что он – невысокого полета птица. Но с ним, Крэганом Беспалым, обращались более чем уважительно. Боятся открытой ссоры с Халогой, подумал маг, в очередной раз мрачно усмехнувшись. Учитывая, что Гиперборее тоже не нужна широкая огласка, дело закончится несколькими грозными депешами с обоих сторон. Круг Белой Руки даст очередную нерушимую клятву, мол, подобное не повторится, а вину свалят на покойного Унтамо. Ему, Крэгану Беспалому, беспокоиться не о чем. Совершенно не о чем. Он повторил эти слова, как заклинание, уже добрую Сотню раз.
И тем не менее его снедало смутное, неясное, гложущее душу беспокойство.
Рана в бок оказалась на поверку сущей царапиной, он уже и забыл о ней. Магическое кольцо, лежащее где-то в тайничке у стигийской девчонки, – это, конечно, более серьезно, но, в сущности, плевать и на него. Кольца, амулеты, талисманы пускай развлекают недоучек вроде Эгарнейда, магу высшей ступени посвящения достаточно могущества, заключенного в нем самом. Замки на обитых железными полосами дверях, вооруженная стража?.. Чепуха, при желании Крэган уже давно мог бы покинуть свое узилище. Тогда в чем же дело?
В том, что тщательно подготовленный опыт Унтамо пошел вразнос, притом самым неожиданным, кровавым, пугающим образом. В торопливо скрывшихся под землей двергах, между изрядными прибылями с Ярмарки и повальным бегством выбравших последнее. В древней, чуждой и мрачной магии, внезапно обрушившейся на Вольфгард – Крэган чуял ее яснее, чем запах гари на свежем пепелище. Более всего настораживало то, что он, как ни старался, не мог опознать это загадочное колдовство. Настораживало настолько, что магик присоветовал послу Великой Халоги с большей частью присных тайно покинуть пределы Пограничья чуть более седмицы тому – в результате чего толпа горожан осаждала полупустую усадьбу – и сбежал бы сам, если б не стигийская ведьма со своим дружком. Впрочем, возможно, оно и к лучшему. В конце концов, трудно представить место более безопасное, чем замковая цитадель. Не потому ли, смиряя нетерпение, он и мирился с теснотой убогой комнатушки на самом верху крепостной башни, что…
В следующее мгновение указательный палец на правой руке Крэгана свело короткой судорогой.
Палец был мертвым – серый, костяной, неподвижный, немного длиннее прочих. От него на ладонь, постепенно выцветая и сходя на нет, расползалось сухое пятно омертвелой кожи, грозившее со временем охватить всю руку и перебраться дальше. Ему Крэган Беспалый был обязан своим прозвищем. Итог долгой, дорогостоящей и чудовищно болезненной магической церемонии, высохший палец позволял магу собирать и направлять Силу, успешно заменяя отобранное Ренисенб кольцо. Правую руку гиперборейца пронзила острая боль. Охнув, он непроизвольно накрыл правую ладонь левой, и в тот же самый миг до его слуха донесся жуткий вопль, крик боли и ужаса, долетевший даже сквозь толстые стены и дубовые доски двери.
Кричал Эгарнейд. В соседней комнате что-то покатилось с грохотом и звоном, раздался протяжный скрип – так могла бы скрипеть тяжеленная кровать, точно такая, что и в камере Крэгана, если бы у кого-то нашлись силы сдвинуть ее по деревянному полу на пару локтей. Крик оборвался булькающим звуком, и сразу вслед за тем гипербореец услышал другой звук. Звук этот – сиплый трубный рев, в коем смешались триумф убийства и торжество зверя, настигшего добычу – был бы уместен в диких болотах Ямурлака или пиктских лесах, но ни в коем случае не в коронной цитадели столицы Пограничья. Одновременно дверь, ведущую в комнату Крэгана, сотряс тяжелый удар.
Гипербореец попятился, не сводя глаз с дверного проема. Пятился до тех пор, пока не уперся спиной в противоположную стену. Впрочем, комнатка была чересчур мала. Пять шагов от стены до стены. Один прыжок. Для той твари, что ревет за стеной, конечно же, хватит единственного прыжка. Чувствуя, как вдоль хребта скользнул предательский холодок, Крэган покрепче утвердился на ногах и сухим указательным пальцем, как магическим жезлом, принялся чертить в воздухе перед собой защитный знак.
Дверь содрогнулась опять, но прочные доски выдержали и этот натиск. Тварь, ломившаяся в комнатку, издала высокий вопль разочарования. Несмотря на отчаянное положение, маг криво усмехнулся, дивясь тупости неведомого противника. Изнутри на двери запоров не было. Снаружи она закрывалась на простой засов, отодвигаемый одним движением руки.
