Александра-Николая китаец разрубил ровно по линии, где срослись головы близнецов. Так что теперь Александр был отдельно, а Николай — отдельно.
Наследник Прыгуновых, некстати оказавшийся рядом, тоже был разрублен вертикально пополам, он не успел даже вскрикнуть.
Располовиненные магократы медленно оседали на пол в фонтанах крови.
Я резко атаковал китайца, отработав верхний маваши гери по затылку и вложив в удар всю свою мощь. Культиватора снесло вперёд и приложило головой о стену, меч наконец-то выпал из его рук.
Вот теперь точно нокаут.
Я бросился к умирающему Императору. Странно, но в смерти он выглядел нормальным — как два отдельных человека, которым просто снесли по пол головы каждому. Хотя бы за миг до смерти Государь наконец освободился от своего уродства.
Правая половина была уже без сознания или вообще мертва, но губы левой еще шевелились. Я встал на колени перед умирающим, прямо на залитый кровью пол.
Левая половина Императора криво улыбнулась и тихо прохрипела:
— Нас ведь хотели так разделить в детстве… Врачи… Но потом решили — слишком опасно… И вот… Нагибин! Павел Павлович — двойник, самозванец на троне… Он не тот, за кого себя выдает… А настоящий — мёртв… Я никому не говорил об этом, потому что… Но… Брат Павла Малой — вот законный Император теперь… Его хотят убить… Найди его… В немецком квартале… Возьми…
Половина Чудовища сунула мне что-то в руку. Я увидел, что умирающий даёт мне какой-то трикоин, черный и круглый.
— Ваше Величество!
Но Император уже не слышал меня, его последняя половина по имени Александр умерла.
Повисла тишина, только было слышно, как до сих пор вытекает кровь из порубленных китайцем мертвецов. На полу крови было столько, что она чавкала под моими коленями, на которых я все еще стоял возле трупа Чудовища.
Головина, Шаманов и негр молча смотрели на меня, причем последний продолжал снимать все происходящее на смартфон.
В коридоре тем временем послышался топот сотен ног, как будто сюда бежал целый полк.
— И чё вы ждете? — закричал я соратникам и эфиопу.
Я схватил корону разрубленного Императора, которая во время порубания отсутствовала на голове Чудовища и поэтому не пострадала, а еще посдёргивал с шей мертвых близнецов золотые цепи с драгоценными камнями.
— Вот это все стоит целое состояние! — напомнил я, — А мы с вами все вроде как нищеброды, если вы забыли. Так что резко спрячьте корону и цепи. А если будут спрашивать — валите всё на Корень-Зрищина, говорите, что это он обобрал мёртвого Царя.
— Да! Царя! — неожиданно произнёс Царь в моей голове, — Я же тебе говорил сегодня утром. Говорил, что мы встретим Царскую кровь сегодня.
— Да, но ты забыл уточнить, что я сам буду весь в этой крови, — ответил я.
* * *
2 сентября 2022
Российская Империя
Санкт-Петербург, Немецкий квартал
На втором этаже пивной «Фридрих Шиллер» когда-то располагался отель, но теперь тут все было завалено мусором — старыми прохудившимися бочонками из-под пива, ржавыми кегами и ломаными стульями.
Посреди мусора восседал на более-менее целом стуле граф Мухожуков, над головой графа вилась стайка мелкой мошкары.
Мухожуков уткнулся в свой смартфон и производил подсчёты, на лице графа лежала тяжелая печаль человека, который подсчитывать и вообще заниматься интеллектуальным трудом не любит.
Потом графа отвлек от невеселых дум стук кованых сапог по деревянному полу.
Вошёл Гегель:
— Он здесь, Ваше Сиятельство.
— Кто здесь? — не понял граф, — Нагибин?
— Nein, — помотал головой Гегель, — Нагибину я отправил сообщение, но он не отвечает. А здесь китаец.
— Ну давай своего китайца, — мрачно потребовал граф.
Китаец оказался стариком в цветастом халате и с длинными вислыми усами.
— Ну? — еще больше помрачнел граф Мухожуков.
Старик-китаец поклонился, а потом ответил на не слишком хорошем русском:
— Совсем-совсем плохо, барин. Всё плохо. Губернатор — совсем злая. Всех китайцев из города выселять. Границу с Китаем закрывать. В интернетах пишут — китаец час назад убить Чудовище. Убийство лица Императорской крови. Так что нас всех из Петербурга гнать. И границу запечатать. Так что не будет, барин.
— Ну, у тебя же должны остаться какие-то запасы? — осторожно поинтересовался Мухожуков.
— Запас — нету барин, запас был, да кончаться, — поклонился китаец, — А я сам уезжать из Петербург в Чэньчжоу. Сейчас же уезжать. А то казаки говорят — всех, кто не уехать, нагайка бить. И народ собирается китаец бить. Народ сильно злой за убийство Чудовища. Чудовище — хоть и Чудовище, а царской крови…
— Сраные ксенофобы! — прорычал Мухожуков, — Ну а мне что делать прикажешь, м? Мне что ли бизнес теперь сворачивать?
Китаец на это только пожал плечами и пробормотал:
— Тебе виднее, барин. Только я совсем-совсем ничем помогать не могу…
— Ну тогда и пошёл вон отсюда! — вскричал граф, вскакивая на ноги.
Китаец поспешно ретировался, Гегель вопросительно посмотрел на графа.
Мухи над Мухожиковым стали крупнее и зло жужжали, так всегда бывало, когда граф выходил из себя.
— Узнай, где сестрёнка Нагибина, — потребовал граф, — Если Нагибин игнорирует наши сообщения и не хочет по-хорошему — значит придется по-плохому.
Глава 30. Набутыливание в Охранке
«…Взгляните теперь на белых магов и поразитесь их варварству, ученики.
Ибо что они делают? Как они называют вещи?
Они называют меридианы Токами.
Они называют дары Ветвями.
Они называют зачатки даров Плодами.
А Почками называют зачатки зачатков.
Они вообще люди или деревья?
Мы получаем Ци из Солнечного света, как и положено благочестивым культиваторам, бессмертие — наша цель, возлюбленные мои ученики!
А белые маги жрут дерево ради Ци, а саму Ци зовут солярисом.
А их цель — власть и понты.
Скажите, ученики, какой маг будет культивировать ради понтов?
Кто из магов поставит себя в зависимость от деревьев?
Лишь юный, лишь неопытный, лишь подросток.
Европейцы получили свою магию лишь тысячу лет назад, в то время как наши Бессмертные ходили по Земле, еще когда маг-европеец не знал магии и сидел на своих любимых деревьях подобно обезьяне с хвостом.
И воистину, европейские маги до сих пор остались детьми, лягушками на дне колодца!
Им нужны их деревья для магии, как крестьянину нужны дрова холодной зимой.
И без деревьев — они никто.
Задумайтесь, глупцы!»
Из Великой Нефритовой Скрижали мастера Зэнгжонга
Набежавшие преподаватели во главе с директором Огневичем распорядились убрать всех мертвых и раненых, а меня вместе с Акалу Шамановым, Головиной и эфиопом заперли в аудитории.
Я на всякий случай глянул в окно, рассматривая возможность сбежать, но парк за окном уже кишел казаками.
Минут через двадцать явился десяток агентов Охранного Отделения в синих мундирах. Аудиторию и нас тщательно обыскали, но, конечно, ничего интересного не нашли.
Потом нас стали вызывать по одному. Сначала Головину, потом эфиопа, потом Шаманова, а последним меня.
По пустым коридорам Лицея меня сопровождали аж две фельдфебеля и капитан. Я даже на секунду ощутил себя снова оказавшимся в СИЗО. Хотя бы наручников не надели, и то хорошо.
Отсутствие в коридорах преподавателей и студентов меня скорее огорчало, я как-никак был весь в Императорской крови, так что был бы не против покрасоваться перед другими в таком виде. Возможно, это бы дало мне дополнительных очков к моей репутации конченого отморозка. Которая, я был уверен, у меня уже и так была, после боя с масонами и памятником Пушкину.
