Ворон заворожённо рассматривал её губы, и то, как она облизнула ссадину на кулаке. Под его взглядом Лану бросило в жар. Она смотрела на стоящего в боевой стойке мага, внизу живота растекалась томительная нега. Медленно рассматривала поджарое тело, хищную позу, жилистые руки. Встретила его взгляд, жёсткий, оценивающий. Развернулась и бросилась прочь.
— Стоять. — От повелительного оклика замерла, но оборачиваться не стала. Цепкие руки властно развернули её, и Лана наткнулась на требовательный взгляд. — А ну-ка, посмотри на меня ещё.
Зажмурилась и замотала головой. Ворон выругался, отпустил.
— Не смей убегать. Всё, я отошёл, не трогаю тебя. Просто посмотри на меня ещё разок.
Осторожно приоткрыла глаза. Ворон и вправду отошёл шагов на пять и внимательно рассматривал, как Лана прерывисто дышит. Медленно проговорил:
— Больно сделал, чтобы увидеть реакцию. И вот что я скажу, девочка. То, что сообщила мне — умница. Это важно. Пока в пределах нормы, учитывая твои нагрузки. Участится, или заметишь необычное — говори. В ночную перезагрузку планшета появится новая программа, дневник самонаблюдения. Все случаи отмечать в ней. — Ухмыльнулся и насмешливо проговорил, — над ударом ещё поработай.
Лана вспыхнула, вздёрнув подбородок, и снова машинально облизала ссадину на руке. Под взглядом Ворона поспешно спрятала руки за спину.
— Всё, иди. — Небрежный кивок в сторону коридора, и Лана поспешила прочь.
Медик облокотился на стену, глядя ей вслед. Резинка, стягивающая косу Ланы, потерялась, рыжие волосы при движении расползались по плечам. Ворон озадаченно перевёл взгляд вниз на брюки и приподнявшуюся ткань в паху. Почесал шею. Задел ногтем и задумчиво осмотрел бесконтактный датчик, забытый после самодиагностики. Постучал в планшет. Хмыкнул. Посмотрел в коридор, в котором скрылась Лана. Губы Ворона неудержимо расплывались в ехидной, предвкушающей веселье, улыбке.
* * *
— Рин, когда у тебя случилось раскрытие?
Они сидели за столом в библиотеке. Лана билась над схемой керлинского щита, а Рин поправлял ошибочные векторы.
— Мой первый портал? Мне было три года и два месяца. Выжил чудом, хотя всё больше склоняюсь к мысли, что за чудо мне стоит всё же благодарить отца, — поймал её вопросительный взгляд и пояснил, — я поздний ребёнок, ему было под пятьдесят, когда я родился. Отец — профессор истории. На мне были испытаны десятки методик раннего развития детей. К трём годам знал все буквы, и вообще был довольно смышлёным ребёнком. Уверен, благодаря всему этому дотянул до спасения. Занятно, что возвращал меня тот же страж, что и Эвана. Принц, кстати, улетел в портал в три года и пять месяцев. Мой рекорд не побил.
Рин улыбнулся.
— А Кристофер? — Лана заметила, как его улыбка ослабла, и быстро добавила, — Инди? Вернон? Эльза?
Рин с видимым усилием растянул губы на то же расстояние, что и прежде, а вот складки у глаз в искреннюю смешинку не вернулись.
— Спроси у них сама.
Рин встал и пошёл вдоль полок, всматриваясь в корешки книг. Лана молчала, не зная, как сгладить возникшую неловкость. Маг вытащил небольшой томик, полистал и задумчиво проговорил:
— Пожалуй, эта книга тебе подойдёт. Здесь хорошие примеры с векторами щитов.
— Ты помнишь, что видел в свой первый переход? — Лана, наконец, нащупала вопрос, который сможет вывести Рина из задумчивости.
— Смутно. Скорее невыразимое ощущение чего-то невероятного и красивого. Видел буквы, которые не мог прочитать. Когда меня вернули, недели две пролежал в горячке. А потом стал искать эти буквы, незаметно начал читать.
— Так это не шутка была, что ты читаешь с трёх лет?
— Нет.
Рин изучающе рассматривал Лану. Она смущённо улыбнулась.
— А я не поверила, подумала, что шутишь.
— Я тебя никогда не обманывал. Ни в чём. И не собираюсь этого делать.
Лана смотрела на Рина и не понимала, что происходит. От него веяло мрачной серьёзностью, ни следа привычной лёгкости и шутливости в разговоре. Отчаянно захотелось вернуться в её первые дни в комплексе, когда они ходили между полок, или сидели, склонившись над книгой, и неспешно беседовали, рассыпая шутки и смех.
Решила продолжить задавать вопросы.
— А принц Эван?
— Его долго искали, после возвращения два месяца был без сознания. Не думаю, что мне следует рассказывать.
Рин стоял у шкафа и рассматривал Лану странным взглядом, если бы она не общалась с ним много, то подумала бы… Что бы она подумала? Отстранилась от личности знакомого ей Рина, присмотрелась. Взгляд показался… Масляным? То, как он ощупывал её взглядом. В этом было нечто порочное.
От осознания Лана чуть не ахнула, и по-новому взглянула на Рина. Низкий, в просторной тёмной одежде, он держал раскрытую книгу, развернув широкие плечи. Ткань над локтем обтянула напряжённую руку. Маг двинулся к столу. С каждым его шагом у Ланы воздух в лёгких становился тяжелее от странной тяги и необъяснимого искушения протянуть руку и прикоснуться.
Рин положил книгу Лане на стол и молча вышел из комнаты.
* * *
Эван стоял посреди диагностического кабинета, рассчитанного на одновременную работу двадцати человек, и задумчиво осматривался. Над каталками с заблокированными колёсами висели мониторы на штативах и кронштейнах. Вдоль стен расставлены многочисленные шкафы и ящики. Над одной из придвинутых к стене каталок в несколько рядов возвышалось необъяснимое с точки зрения здравого смысла число экранов и приборов. Рядом с ней на полу в металлической пыли лежал сверлильный аппарат, в боковине каталки сверкали незачищенными краями свежие отверстия.
Среди всего этого великолепия ухмылялся Ворон. Эван осуждающе проронил:
— Станислав завалил меня рапортами, что ты оккупировал этот кабинет. Для тебя одного — много.
— Люблю простор. Лучше думается.
— Строчит по два рапорта в день.
— Когда дойдёт до пяти — маякни. Пойду договариваться. Ему давно нужно несколько программ переделать, а штатные спецы додуматься не могут.
— Лазейку оставил?
— Пусть советы с самого начала слушает. А теперь выясняется, что я специально. Нет уж. Пусть за свои ошибки расплачивается. Кабинетами.
Эван понимающе дёрнул уголком рта, а затем уже серьёзно спросил:
— Зачем меня позвал?
— Ты должен сам увидеть.
Подошли к каталке с наибольшим числом экранов. Эван внимательно посмотрел все графики и цифры, перелистываемые Вороном, и выжидающе на него уставился.
— Да ладно. — Медик закатил глаза. — Ты всё понял.
Принц молчал. Медик принялся медленно рассказывать.
— В общем, оттормаживает меня в коридоре Солнцева. — Ворон прислонился к стене, пристально рассматривая лицо Эвана. — Рыженькая. Тоненькая. В обтягивающем канатном костюмчике. Глаза буйные. Вид беспомощный. Ссадину на руке облизывает. Так и хочется взять на руки. Прижать покрепче.
Ворон сощурился, мрачно проронил:
— Мда, Эван, надо было всё-таки повесить на тебя датчик!
Глаза принца потемнели, на виске запульсировала набухшая вена. Ворон хмыкнул и пояснил:
— Думаю, ты понял, что на графиках — мои данные. И да-да, всё так. Я разгуливаю по Сфере, увешанный датчиками. И собираю информацию, как мой организм реагирует на всяких порталисток.
— Кто ещё? — Голос Эвана звучал хрипло.
— Хрын пытался расспрашивать. Лениво было его злить, чтобы перестал ходить вокруг да около и сказал прямым текстом. С Крисом и так всё понятно.
— Версии?
— Целый ящик. Ничего определённого. Надо думать, изучать. Однозначно можно сказать одно — идёт магическое воздействие по гормональным каналам. Будь осторожен, Эван.
— Учту. Что-то ещё?
— У Солнцевой появились первые симптомы. Мозги у неё есть, поняла, что дело нечисто, сказала мне, что картинка перед глазами сереет. В общем, Эван, началось — пошла реакция на стабилизирующий металл. Ей ставят капельницы через день, всё по графику, но побочка уже вылезла.
