— Кто ты?
— Хейли, сын Рейдрека, — ответил раненный, взглянув на Вульфа с ненавистью.
Говор Хейли показался Вульфу похожим на херулийский. Но откуда взялись херулийцы в северном Гаутланде? Это выглядело странным.
— Из чьей ты дружины? — спросил его Вульф, — Что вы здесь делали и зачем наставляли на нас оружие?
Морщась от боли, Хейли сжимал левой кистью обрубок правой руки, пытаясь остановить потоки крови, льющейся на траву.
— Отвечай! — потребовал Вульф, тронув его горло кончиком меча.
— Я служу у князя Старкада Херулийского, — процедил сквозь сжатые зубы Хейли.
Среди собравшихся вокруг воинов послышались удивленные возгласы.
— Продолжай! — прикрикнул на него Вульф.
— Он послал нас навстречу вашему отряду, чтобы мы задержали вас и убили тебя, Вульфа ильвинга.
— Зачем ему моя смерть? И откуда он узнал, что я еду в Гаутланд?
— Ему сказал Сиггейрер, — ответил херулиец.
Вульф посмотрел на Сигурда и Хродгара, встретив их многозначительные взгляды.
— Старкад гостит сейчас со своей дружиной у Сиггейрера, — продолжал Хейли. — Мы и гауты решили заключить перемирие.
— Перемирие? — усмехнулся Вульф, зная, каким ненадежным может быть мир с херулийцами.
— Да, — кивнул Хейли, игнорируя насмешку ильвинга, — но только в том случае, если он отдаст за нашего князя свою дочь Сигрун.
Херулиец посмотрел на Вульфа и злорадно ухмыльнулся.
— Ты опоздал, — проговорил он, превозмогая боль, — На завтра назначена свадьба.
— Проклятье! — взревел Вульф и ударил херулийца кулаком по лицу. С разбитых губ пленника закапала кровь, но он продолжал ухмыляться.
Ирмин-конунг отошел в сторону, размышляя над словами херулийца. Сигурд подошел к нему и сказал:
— Очень не кстати появился этот Старкад!
— Будь он трижды проклят! — отозвался Вульф вне себя от злости. Он попытался взять себя в руки и сказал:
— Тогда нам надо торопиться. Я не могу позволить себе такую роскошь — терять сильных союзников. Я убью Старкада.
— Меньше всего мне хочется связываться с этими бешенными псами! — воскликнул Сигурд.
— Мне тоже, — ответил Вульф, — Но я не вижу иного выхода.
Он подошел к раненому Хейли и, схватив его за волосы, запрокинул ему голову.
— Сколько человек в дружине Старкада? — вопросил он.
— Четыре десятка, — ответил Хейли, ухмыляясь окровавленными губами.
— Четыре десятка… — эхом отозвался Хродгар. Он посмотрел на старшего брата, и спросил: — Что нам делать?
Подумав немного, Вульф ответил:
— Ехать к Сиггейреру и как можно быстрее.
— Вульф, нас всего тринадцать, — попробовал объяснить Сигурд, но ирмин-конунг стоял на своем. Он твердо сказал:
— Мы не можем повернуть назад только потому, что какой-то оборванец перешел мне дорогу.
— Но с этим оборванцем еще сорок человек! — воскликнул Хродгар.
— А со мной Кормитель Воронов, мой шлем-страшило и двенадцать лучших бойцов Севера! — вскричал Вульф, поднимая меч над головой, — Мы победим! Воданаз с нами! Вперед!
С этими словами он вложил меч в ножны и зашагал к коню. Он оседлал скакуна, и остальные последовали его примеру. Один из тех двоих, что держали Хейли за локти, спросил Вульфа, что делать с пленным. Вульф прогарцевал по поляне и остановился возле херулийца, который смотрел на него, задрав голову, и ожидая, какое решение примет ирмин-конунг.
— Как бы ты поступил на моем месте? — обратился Вульф к пленному.
Хейли склонил голову, храня молчание и давая этим ясный ответ.
— Я давно обещал тебе жертву, Воданаз, — проговорил Вульф, глядя сквозь херулийца, — Пришло время ее дать. Веревку! — крикнул он, обращаясь к стоявшим рядом воинам.
Кто-то нашел кусок веревки и передал его Сигурду, который принялся сворачивать петлю. Херулиец стоял молча и без движения, взирая полными безразличия глазами на Сигурда, который надевал петлю на его шею. Затянув ее потуже, Сигурд перекинул другой конец веревки через толстый сук дерева и стал тянуть вниз. Хейли захрипел, его глаза вылезли из орбит. Вульф протянул руку и один из воинов вложил в нее копье.
Среди шипения и хрипа умирающего херулийца Вульф расслышал слова, которые тот с трудом произнес:
— Там… погибнет… ильвинг… — прохрипел Хейли, едва шевеля посиневшими губами.
Сигурд привязал конец веревки к одной из веток, оставив херулийца висеть над землей.
— Прими мою жертву, Отец Ратей! — воскликнул Вульф, поднимая копье, — И даруй мне победу!
С этими словами Вульф метнул копье, которое вонзилось полумертвому херулийцу в грудь, пронзая его насквозь. Вульфу показалось, будто где-то вверху сверкнула звезда, и ярчайший свет отворил на мгновение врата, разделяющие миры и тут же затворил их. Он знал, что великий Всеотец принял его жертву.
Вульф окинул горящим взором своих воинов, заворожено глядевших на покачивающийся на веревке труп, из которого торчало древко копья, и сказал:
— Нам пора в путь. Седлайте коней.
Когда отряд выехал из рощи и поскакал по тропе, ведущий на юг к гарту гаутов, Хродгар сказал, обращаясь к брату:
— Не зови меня трусом, Вульф, но у меня очень недоброе предчувствие относительного грядущего.
— Почему?
— Потому что умирающие никогда не лгут, — ответил Хродгар и посмотрел в даль на вершины холмов, за которыми лежал Гаутгарт.
* * *
Селение гаутов было большое и раскинулось по всей долине, открывшейся взору Вульфа, когда отряд взобрался на вершину холма. Среди многих строений заметно выделялся чертог князя, окруженный каменной оградой. Меж домов ходило много вооруженных людей, не было видно ни женщин, ни детей. Когда отряд начал спускаться в долину, к ним подъехали три всадника — гаутский патруль.
— Кто вы и откуда? — спросил один из всадников.
— Я — Вульф, сын Хрейтмара из рода ильвингов, — гордо провозгласил Вульф. — Я приехал, чтобы сватать прекрасную Сигрун. От меня должен был прибыть гонец несколько дней назад.
— Да, да, — покивал головой гаут и тяжко вздохнул, — Я слышал о тебе. Твой посланник жив — здоров, почует в палатах князя.
— Скажи князю Сиггейреру, что я приехал!
— Скажу, конечно, да вот только надеялся я и многие здесь, что ты передумаешь или хотя бы опоздаешь.
В глазах гаута Вульф увидел тревогу и волнение. Он даже понизил голос, когда говорил последнюю фразу.
— Веди меня к князю, — сказал Вульф.
— Там Старкад со своими людьми, — предупредил патрульный.
— Веди меня к князю! — упрямо повторил Вульф.
