людьми. У него это получалось настолько хорошо, что среди слуг его прозвищем было призрачный принц. Зная все повороты, расщелины и тайные проходы, Шэнь мог исчезнуть из поля зрения всего за мгновение.
С возрастом ему пришлось учиться быть хитрее. Думать наперед стало для него естественно, а изворотливость стала его второй натурой. Продолжающееся насилие в сторону принца, которого некому защитить и до которого никому нет дела. С ним не считались не только жители и жительницы Запретного города, которые все чаще позволяли себе коснуться его, но даже слуги. Целью Чжао Шэня было не разозлить никого вокруг, ведь его собственная жизнь висела на волоске, он был оставлен жить по чистой случайности.
И когда Шэнь почувствовал себя уверенно, убедившись несколько раз, что его уловки и улыбки помогают ему выйти сухим из воды, тогда он начал планировать свое будущее. Сначала он выбрал себе хобби, которое вызывало у окружающих больше всего пренебрежения, а именно вышивание.
Со временем на его пальцах было все меньше уколов, и все больше он получал удовольствие от ткачества. Лучшие идеи ему пришли именно пока он ткал, и ему нравилось сплетать ткани, словно он сплетал ниточки собственных планов: одна за другой, и иногда разные куски могут казаться слишком разрозненными, но в итоге образующими один рисунок.
Окончательной целью всегда было стать императором. После казни матери и брата, Шэня, тогда еще совсем мальчишку, привели в тронный зал, где император и его советники решали судьбу мальчика. И все, что он запомнил с того вечера – огромный золотой трон. Он сиял, завлекал, он излучал силу. Мощь, с которой никто не может поспорить.
Для этого ему нужно было много медитировать и совершенствоваться, чтобы не отставать в навыках от своих братьев и сестер, но в политике сила одного не имеет никакого значения, ему нужно было сформировать себе поддержку, взрастить влияние.
Сначала он начал искать людей, которым мог бы доверять за пределами Запретного города, потому что люди Запретного города не были простыми, даже самый последний слуга прекрасно понимал, что у каждой просьбы есть своя цена. Постепенно, ниточка за ниточкой, он собирал людей вокруг себя: недовольных режимом и недовольных насилием. Благородных мечтателей, которые верили, что прекрасное будущее возможно. Всем его людям честь и идеи были важнее денег.
Команда из темных была такой же: он не смог бы никого из них купить. Однако была и небольшая, но значительная разница: с ними он общался на равных. Даже если он считал Хэлюя и остальных своими друзьями, все же некая дистанция между ними была: в них было невольное уважение к его крови, статусу и талантам. Темные же ставили под вопрос его надуманное величие, и просто общались с ним. И Шэнь не знал, что можно получить настолько большое удовольствие от простого общения.
Хэлюй вернулся с клеткой с пятью кроликами.
– Жарко, просто невыносимо, господин! Я весь упрел, пока ходил… Хозяйка, подай воды! И еще лапши, да погорячее! Господин, мне срочно нужно как следует пропотеть, чтобы остудиться. Как ваши дела? Вы мне совсем ничего не рассказали! Что вы делали? Чем вы питались? Мне кажется, вы похудели, – Хэлюй поставили миску с лапшой, но это не помешало ему разговаривать. – Как вы спали? Расскажите мне все! Вас не обижали?
Шэню не удавалось вставить ни слова.
– Я так счастлив за вас, господин! – Хэлюй понизил голос. – Уже сегодня свершится ваша месть. Чжао Юхэ, наконец, поплатится за все, что он сделал с вашей семьей! Он появится в том самом ханьфу, – Хэлюй горделиво хохотнул. – Я пустил слух, что настолько редкой вещицы нет у самого императора. И использовал вот это… обратное убеждение, как вы говорили. Все уши прожужжал Байши, что вы подарили Чжао Юхэ наряд по ошибке. И тогда Байши сказал, что только его господин достоин самого лучшего, и что, вот я посмотрю, господин Юхэ появится в этом наряде на фестивале лодок-драконов и затмит всех остальных!
План был очень простой: в ханьфу вплетены демонические заклинания, и когда Чжао Юхэ использует силу у всех на виду, то у него покраснеют глаза и почернеют волосы. Все это наложится на слухи, которые уже распущены, что якобы Чжао Юхэ пьет кровь темных, чтобы научиться впитывать ци отовсюду.
Убить Юхэ можно было и более простым способом, но Шэнь намеренно подстроил все так, чтобы Юхэ казнили так же, как казнили мать и брата Шэня, и чтобы мать Юхэ была изгнана в холодный дворец, а его семья по материнской линии покрыта позором и окончательно потеряла влияние.
Шэнь шел к этому долго, чтобы подгадать самый удачный момент, когда его собственные союзники приобретут больше влияния при дворе.
И вот он, удачный момент: сегодня, на фестивале.
– Сделай так, чтобы он не надел ханьфу. Ложка застыла у рта Хэлюя, и он удивленно поднял брови.
– Было непросто это устроить, – вздохнул он. – Но хорошо. У нас изменения в планах?
Хэлюй не привык сомневаться в планах своего хозяина, потому что еще никогда они его не подводили.
– Чживэй убьет Юхэ в карете до начала церемонии.
Ложка упала в лапшу, забрызгивая все вокруг жиром. Шок на лице Хэлюя обернулся возмущенным гневом.
– Чживэй! По имени зовете! Убьет его! Тайком! – он неверяще покачал головой. – Это проверка? Вы проверяете меня? – не получив ответа, Хэлюй продолжил. – Одумайтесь, господин. Вы к этому так долго шли, десять долгих лет! Это ваша месть!
– Похоже, я дарю свою месть Чживэй, – слегка удивленно произнес Шэнь, не чувствуя в душе возмущения этому решению.
Хэлюй приподнялся и навис.
– Передумайте! Это не вы!
– Хэлюй, – холодно сказал Шэнь, – я отдал тебе приказ.
Хэлюй пнул кроликов, придвигая их к господину, резко поднялся с места и ушел. Шэнь не сомневался, что он исполнит приказ, поэтому мысли его были крайне далеки от слуги.
Годами Шэнь мечтал о том дне, когда увидит страх в глазах Юхэ, и тогда прошепчет ему: ты проиграл. Чтобы он знал, кому обязан своей смертью.
Однако теперь перед его глазами стояла дрожащая фигурка Чживэй, выходящая из воды. Она крепко сдавила пальцы и надеялась, что он не заметит. Но он заметил, и узнал в этих жестах себя: одиночество, страх, отчаяние. Он был когда-то мальчишкой, чья жизнь тоже почти ничего не стоила. Все вокруг него были сильнее, и абсолютно не на кого было положиться.
И он начал ее дразнить. Ему хотелось отвлечь ее от этих мыслей, и единственный путь, который он знал: сосредоточься мыслями на ком-то еще. Поэтому пусть она думает
