«Моя?»
«Чья?»
Тотчас к горлу подступила неистребимая тошнота.
«Эх-хе-хе! Кого растим?»
«Не надо, отец».
«Ты убил меня».
«Я… я?! О, нет!»
Шатало от слабости.
Унрит тряхнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Сейчас (да и там, в Унре) они только мешали ему, ослабляя привыкшее к постоянному ожиданию смерти тело. Разъедая, как ржавчина, привыкший к постоянному насилию над жизнью дух. Его вырвало, но он тут же забыл бы об этом, если бы не природная брезгливость, заставившая унрита шарить во тьме с особой осторожностью, чтобы не измазаться в тошнотворной жидкости, которую выдавила из себя почти чужая ему человеческая плоть.
Факела он не нашел. Зато, ткнувшись ладонью во что-то холодное и липкое от крови, быстро определил, что под рукой у него крестообразный примитивный эфес мораннского меча. Того самого, которым он швырнул в мнимого Бигги.
«Мнимого, Дэн».
«Но тогда чья же это кровь?» — похолодел унрит.
Рука Дэна осторожно скользнула вдоль острого лезвия и очень скоро нащупала лежащее на полу тело. Удар мечом пришелся чуть ниже сердца. На убитом (или раненом?) была унритская куртка. Под ней остро пахнущая потом и кровью рубаха. Под ней — такой же, как у Дэна, уартор. «Кер?» Человек лежал на боку, разбросав в стороны похолодевшие руки. «Нет, не Кер», — подумал унрит.
Дэн склонился к груди лежащего и затаил дыхание.
Человек был мертв.
«О, Великие боги! Вы не позволите, чтобы я…»
«Убив не по своей воле отца, оказался убийцей…»
— Друга, — в ужасе прошептал Дэн.
Он еще надеялся, хотя интуиция подсказывала ему — чуда не произойдет. Пальцы унрита (он едва ощущал их) коснулись лица убитого. Дэн нащупал складку губ. Мясистый с горбинкой нос («Нет, нет. Это не он»), затем коснулся левого уха. Рука скользнула к правому.
Правого уха у убитого не было.
Вместо него — отвратительный нарост. Ошибиться было невозможно.
— Бигги! — с безумным шепотом, который казался страшнее крика, отшатнулся от распростертого на полу тела унрит.
Он пребольно стукнулся головой о низкий потолок, но боли не чувствовал. Сгусток пыли, сорвавшись с грязного потолка, забился ему в ноздри — он невольно вдохнул, и:
— А-а-а-пчхи!
Нет!
— Пчхи!
Дэн чихал и плакал. Плакал и смеялся. Он упал на пол и — откуда только силы взялись? — бился об пол, о стены, о металлических хисс, как выброшенная на берег рыба, моля о том, чтобы боль, которую он причинял и без того израненному телу, скорее убила его.
Между тем дверь «ловушки» в очередной раз бесшумно скрылась в стене, и узкий проход озарился тусклым светом мерцающих в глубине «ловушки» нотасов. Свет показался унриту ослепительным. Во мгновение ока его обезумевший взгляд охватил всю картину пиршества Унры. Обгорелые тела Кера и Тора. Измазанное кровью и оттого кажущееся еще более удивленным лицо Малыша. Его собственные окровавленные ладони. «О! Светлей…»
Крик замер у Дэна в груди.
Кошмар не кончился. Он только начинался.
Из «ловушки» вышла заплаканная («а волосы у нее не такие уж и золотые») Мирилла. Первый раз в жизни унрит понял, насколько страшной может быть неземная красота. Прекрасное лицо Мириллы озарила испуганная улыбка. Девушка потянулась к унриту. Губы ее что-то шептали:
— Дэн! Как хорошо, что ты здесь!
Или ему послышалось?
— Как хорошо!
— Хорошо? А чего ж хорошего? — прошелестели его губы в ответ, между тем, как все тело резко подалось назад. — Не подходи.
— Почему, Дэн?
— Не подходи.
Зубы стучали. Новый кошмар пробудил уже угасавшую волю к жизни. Унрит не то прошипел, не то проскрипел еще раз:
— Не под-хо-ди.
— Какой ты страшный, Дэн. Где Ирд? Что с ним? И что все это значит? — шагнула к нему Мирилла.
«О! Если эти твари могут заставить видеть, значит, и…»
— Стой. Там. Где. Стоишь.
— Но почему? Если я хочу… — она перешагнула через обгоревшее тело «капюшона». — А Кер? Где Кер?
«Ну да, именно эти вопросы она и должна задавать. В твоем представлении, Дэн. Об Ирде. О Кере. Сейчас она спросит…»
— Ои! А это кто? — Девушка указала заметно дрожавшей рукой за спину унрита. Туда, где лежал окровавленный Биг.
— Дэн, что произошло? — она едва не плакала. В таком состоянии Дэн ее еще не видел.
О! Эти твари могут все.
— Я спустилась вниз («а куда ж еще?» — подумал унрит). На этой штуке, — девушка показала на открытую за ее спиной «ловушку». — Я искала… Ирда. Там… внизу… то же самое. Коридоры. Ходы. Странные звуки. Очень странные. Я никогда, — она судорожно сглотнула, — никогда не видела таких… снов. Это ведь сон, да?
«Кошмарный», — подумал про себя унрит.
Мирилла уже перешагнула мертвого Тора. Дэн, отступая, перелез через холодное тело маленького уродца и, словно щитом, прикрылся им. «Если оно уже выпустило, что там у него? щупальца? ему придется перебраться через тебя, Биг. Прости». В голове звенело. Слабость во всем теле делала движения унрита беспомощными, как у грудного младенца.
— Он… жив?
— Кто? — прошептал, продолжая свое нелепое отступление, унрит.
— Ирд.
— Вряд ли.
«И ты это знаешь лучше меня».
— Он… здесь?
— Нет.
— А Кер?
Унрит вздрогнул.
— Он мертв.
— Ты напуган. Чем?
Лицо Мириллы двоилось, троилось. И руки ее все больше походили на огромные пятипалые щупальца. Она словно плыла по воздуху. Так, как плыл тот мнимый Дэн, когда унрит ранил неведомого магрута.
— Ои, как ты побледнел.
Ее губы отвратительно шевелились.
— У-хо-ди!
— Но… Но мне некуда уходить, — она развела руками.
— Т-тогда я вынужден буду… — на мгновение в глазах унрита потемнело, и он умолк, собираясь с силами.
— У тебя кровь. На щеке, — донесся откуда-то издалека ее голос. — Ты ранен?
— Н-не важно, — выдавил из себя унрит. Зрение возвращалось. — Я… я не договорил.
— О чем? — просто спросила девушка.
О! как она была близка. Еще несколько хор тому назад он был бы счастлив такой близостью. Теперь он медленно умирал.
— Убить, — язык с трудом выковырял это слово из пересохшего рта.
«Не смогу», — подумал унрит. Потом вспомнил, что его меч, его! остался в груди бездыханного… «Да и нечем уже», — обреченно подумал он.
— Убить? Меня?! — Мирилла уже склонялась над ним. — Да ты спятил, Дэн!
«Это было бы неплохо», — мелькнуло в угасавшем сознании унрита. Что-то темное коснулось его лица, и он понял, что это сама Смерть.
