-- Есть лишь одно условие, я забыл назвать его.
-- Какое?
-- В ваших землях скрывается Пётр Строгов со своей дружиной. Его на переговорах быть не должно. Более того, он не должен о них ничего знать.
Орёл и Прохор переглянулись.
-- Годится. Когда и где?
-- Через шесть дней. На Древгородском тракте, у хутора Кривоконь есть поляна. Прямо у дороги. Там и встретимся.
***
Холодный осенний дождь безжалостно хлестал ели и росший под ними кустарник, давно лишившийся своих листьев. Вереница всадников, над которыми висели два знамени, на зелёном поле которых серебряная молния была заключена в красный круг. Братья Озеровы прибыли на переговоры в назначенный день. Вот они, едут рядом, но каждый во главе своей колонны. Всеслав чётко видел обоих, невзирая на капли дождя, заливавшие глазницы стальной личины. Отряд Озеровых свернул с тракта и двинулся в сторону державного князя. Копыта коней давили мягкую покрытую жёлтой травой землю. Что заставило их так легко согласиться на переговоры? Харитон Волков утверждал, что братьев почти не пришлось уговаривать. Отчаянье. Скорее всего в нём крылся ответ. Они потеряли своих лучших воинов, надежд на помощь не было никаких и братья ухватились за первую же возможность спастись. Призрачная надежда на чудо или смирение перед своей судьбой. Именно они заставляют приговорённых так безропотно подниматься на лобное место. Весь отряд целиком оказался на поляне. Орёл и Прохор были уже совсем близко.
Всеслав Строгов поднял руку, будто для того, чтобы поприветствовать прибывших на переговоры князей, но затем поднял её выше и махнул, подавая команду. Немедленно ожили затаившиеся за кустами и елями лучники. На тракте появились копейщики, построившись в четыре ряда и плотно составив щиты, они перегородили попавшим в ловушку Озеровым путь к бегству. Сидевший в седле по правую руку от державного князя Харитон Волков отвернулся. Ему было неприятно наблюдать за этой сценой истребления доверившихся ему людей. Орёл выхватил меч и бросился на Всеслава, но поражённый меткими стрелками конь, повалился и придавил собой хозяина. Неподалёку умирал в сырой осенней траве его брат Прохор, которого так же поразили стрелы державных лучников. Бойня закончилась очень быстро. Озеровы привели с собой очень мало людей и все они сейчас лежали, пронзённые множеством стрел. На тракте раздался шум. Это прискакал Волк Озеров. Осмотрел поле и гневно ругаясь потребовал от копейщиков пропустить его. Всеслав одобрительно кивнул офицеру и тот приказал копейщикам расступиться. Волк Озеров бросился к государю.
-- Как же так, государь?! Как же наш уговор? Ты же обещал! Где они?
-- Ты о чём? - спокойно поинтересовался Всеслав.
-- Ты обещал мне возможность отомстить! Я служу тебе только ради мести!
-- Вон твои братья, лежат в траве мёртвые. Ты ведь именно этого хотел. Разве это не месть? И как понять, "я служу тебе только ради мести"? Я вот надеялся, что ты и дальше будешь мне служить.
-- Да... - Волк огорчённо смотрел по сторонам, выискивая среди убитых свою родню. - Я сам должен был убить их...
Увидев, что искал, он подъехал к одному из охранников Всеслава. "Дай мне своё копьё", - сказал ему Волк Озеров, бывший предельный князь Суломатья, а ныне командующий Заморской гвардией Всеслава Строгова. Телохранитель поглядел на государя. Тот кивнул головой и тогда Волк получил из рук бойца копьё. Немедленно спрыгнул с коня и побежал к убитым. Казалось, что безумная ярость не только была внутри Волка, но и выплёскивалась наружу, разогревая вокруг него холодный осенний воздух. Он принялся колоть труп лежавшего перед ним Прохора, яростно приговаривая: "Получай, получай, на тебе. Гадёныш! Паршивец! Погань! За мою Валеску! За детей моих!!!" Копьё от безумных ударов сломалось. Обломок его остался торчать из превращённого в кровавое месиво тела. Тогда Волк вырвал из рук одного из покойников другое копьё и бросился на второго своего брата, Орла, который лежал неподалёку. Его тело он принялся так же яростно колоть и ругаться. Когда гнев немного отпустил обезумевшего от ярости Волка, он безвольно опустил руки и повесив голову поплёлся в сторону тракта. Копьё, оставленное им в теле Орла немного накренилось и стало падать. Увидев это, Волк подбежал и вонзил его обратно. Но копьё вновь стало крениться. Тогда он вырвал его и с диким рычанием, в котором не было ничего человеческого и от которого у всех присутствующих по спине пошли мурашки, воткнул копьё так глубоко, что оно прошило изуродованное тело насквозь и воткнулось в землю. Только тогда Волк Озеров пошёл прочь. Ему подвели коня, но он был уже не в силах забраться в седло и просто махнул рукой.
Харитон Волков поровнял своего скакуна с конём Всеслава и с укоризной сказал своему правителю:
-- Государь, воля твоя, но это не дело, которым нужно гордиться. Как мне с этим теперь жить, ведь я дал этим людям своё слово! Они поверили мне.
-- Послушай, Харитон, - ответствовал молодому князю Всеслав, - Мы на войне. Обман на войне это не подлость, а доблесть. Ты спрашиваешь как тебе жить с мыслью о том, что ты дал им слово и теперь они убиты? Ты заманил врага в засаду, живи лучше с этим. Живи с тем, что нам теперь без боя достанется Старогулье и всё Суломатье. Будешь размышлять и страдать о каждом своём поступке, не сможешь побеждать. И тогда тебя победят другие. Поехали. Нам ещё надо вернуть под власть короны наследие Дома Озеровых.
Всеслав направил коня вперёд. Харитон задумчиво посмотрел ему в след. Как у него всё просто складывается. Война, засада, обман. Когда выгодно поступает так, когда выгодно иначе, поступает по другому. И не думает над тем, правильно это или не правильно. Главное, что достигает цели. Видимо поэтому именно Строговы правят Рустовесской землёй. Именно сын их Дома возвращает рассыпавшееся было государство к покорности и единству.
***
Дружина Петра Строгова, растянувшись длинной вереницей вязнущих в грязи ратников и повозок, уходила из Суломатья в Крайнесточье. Беглому князю донесли, что Прохор и Орёл Озеровы отправились на переговоры с Всеславом. Вроде как одно из условий гласило, что Петра в известность ставить не надо. А отсюда уже могло вытекать, что условием перемирия между державной властью и Озеровыми станет сдача Всеславу его мятежного брата. Поразмыслив, Пётр приказал уходить в Крайнесточье к Булатовым. Это был последний предел Рустовесского государства до которого пока не дошла армия Всеслава Строгова. Тем более с Видогостом и Мириной у него были давние родственные и союзнические связи. Примут ли они его обратно? Кто знает, но из Суломатья точно надо уходить. Поэтому тянулась, утопая в грязи колонна сильно потрёпанной дружины. Из двух тысяч бойцов изначального состава у Петра осталось около тысячи. Остальные погибли, умерли от ран или были покалечены. Были и просто сбежавшие. Правда, не так много.
