Воевода Корнил Шахов как всегда излучал непоколебимую уверенность и жизнелюбие. Прикрикивал на бойцов, отдавал приказы, ходил в разведку. Словом глядя на воеводу было сложно понять, есть ли хоть что-то, способное испортить ему настроение. Совсем иначе выглядел Егор Михайлов. Главный телохранитель Петра Строгова был в последние недели мрачнее тучи. Его мучили тяжёлые мысли. Его господин потерял уже всё, что мог. Потерял своё войско, перешедшее к Всеславу, потерял трон в Древгороде, проиграл сражение, лишился союзников. Но не хочет прекращать сопротивления. Теперь они идут в Крайнесточье. Зачем? Ведь ясно, что Всеслав явится и туда. И к тому времени под державным князем будет такая мощь, что его не остановит ни Пётр, ни Видогост Булатов. И что потом, убегать в дикие степи или прятаться на Холодном камне?
Во время ночного привала, Егор Михайлов выставил посты у шатра своего господина, а сам ушёл на окраину лагеря и сел у костра. Закутался в тёплый плащ и не отрываясь молча смотрел как пляшут расцветшие на брёвнах языки пламени. Пётр двигал дружину в свой последний поход. Он был обречён. Это понимали все и в первую очередь сам князь. Но Егор не хотел смириться с мыслью, что он обречён. Он ещё молод и полон сил. В родовом остроге его ждёт престарелый отец, который воспитывает сына Егора, сосланного им туда накануне возвращения Всеслава в Древгород. Ведь можно ещё жить! А слух, дошедший до него недавно вообще лишил главного телохранителя сна. Болтали, что якобы у державного князя есть тайная крепость, в которой он держит на цепи некую пленницу необыкновенной красоты. Взял он её в плен на берегу реки, когда та красавица бежала от погони. Она ему приглянулась, он посадил её на цепь и с тех пор посещает ту крепость, чтобы насиловать несчастную. Услышав об этом, Егор лишился дара речи. Всё ведь сходилось. Река, красавица, плен. Получалось, что его Агата жива и теперь томится в неволе у самого Всеслава Строгова. И как после таких известий можно покорно идти навстречу своей смерти? Егор решил, что никак. Они сейчас были в верховьях реки Хили, она осталась позади, дружина перешла её по наплавному мосту сегодня утром. Если двигаться вдоль реки, то можно прийти к месту, где она принимает в себя воды реки Самал. А там уже рядом родовой острог Малого Дома Михайловых. Дождавшись, когда большая часть ратников уснёт, он собрал свои вещи, деньги, оружие, отвязал коня и ушёл по истоптанной тропинке назад. Часовые его очень хорошо знали, поэтому никаких вопросов не задавали. Он вёл коня под уздцы, всё же его верный друг устал за день. Сердце телохранителя сжималось от боли и стыда. Столько лет он был рядом с Петром, охранял его, защищал, бился рядом с ним. Пётр взял его к себе, когда Егора настоятельно попросили убираться из храма Агуна и Кесы. Они были почти друзьями, насколько это было возможно для людей с их разницей в возрасте и положении. Он мысленно просил прощения у своего друга и господина. Егору показалось, что за ним кто-то идёт. Вроде он слышал как хлюпает грязь под чьими-то сапогами. Остановился. Было тихо. Егор пошёл дальше, шаги за его спиной возобновились. За ним кто-то осторожно шёл, в этом не было сомнений. Михайлов выхватил из ножен саблю и развернулся, принимая боевую стойку. Но оказавшийся прямо сзади него человек, прижал клинок Егора к его ноге. Он вынул сталь заранее. Без труда Михайлов узнал Корнила Шахова.
-- Собрался куда-то? - с ехидной усмешкой спросил воевода.
-- Да, собрался, - не стал юлить телохранитель и приготовился к худшему. - Далеко.
-- Понимаю, - неожиданно согласился Шахов. - Им всем конец. Всем этим Озеровым, Юрьевым, Булатовым. И наш молодой князь тоже решил утонуть. Я говорил с ним, но он непреклонен. Будет сражаться до конца. Что при таком соотношении сил простое самоубийство. Но он покончит не только с собой, но и со всеми нами. Я тебя понимаю, Михайлов. И не осуждаю. Не стоит умирать, когда можно жить. Тем более, когда есть зачем.
-- Если ты всё понимаешь, почему тоже не уйдёшь?
-- Пока не могу. Меня держит рядом с ним кое-что. И это вовсе не преданность Петру, а кое-что весьма приятное, - Корнил Шахов гнусно засмеялся. - Ступай, Михайлов. Пусть хранят тебя древние боги!
Егор развернулся и пошёл в темноту. На душе было ужасно скверно. Ходил грязный слушок про связь Корнила Шахова и жены Петра Веры Строговой. Теперь он знал, что это правда. "А чем я лучше, - подумал про себя Егор, - Шахов спит с Верой, а я просто предатель". В памяти всплыл заснеженный лагерь мудрейшего Вейкко и то, как он убегал тогда накануне решающей битвы.
***
Больше двух месяцев, вплоть до самой зимы ушло на подчинение державной власти Суломатья. Здесь, также как в Хладоручье и Густошумье, был посажен наместник и размещён отряд державной армии. Прибывшие в обозе Всеслава писари быстро наладили управление пределом. Так же как и в других землях здесь понизили налоги. И вновь недовольство гвардейцев вызвало слишком мягкое обращение князя с благоверами, засевшими в храме Юма и Живы.
В первый месяц зимы Всеслав Строгов оставил свою армию и гвардию в Суломатье под командованием Лютогоста, а сам вместе с сыном Красимиром отправился в Древгород. Долгое отсутствие государя требовало его личного посещения столицы. Всеслав настоял, чтобы вместе с ним в Древгород поехал и командующий гвардией Волк Озеров. Он не хотел оставлять своего полководца в его родных землях без присмотра. Тем более, что тот был очень расстроен упущенной возможностью лично отомстить братьям. В глубине души Волк винил в этом Всеслава. Он подозревал, что государь намеренно приказал убить Прохора и Орла ещё до появления старшего брата. Вот только зачем? Ответа на этот вопрос у командующего гвардией не было, однако обида продолжала травить душу.
Всю дорогу Всеслав Строгов рассказывал Волку о том, что он правильно поступил, отказавшись от притязаний на отцовский престол. Время предельных владык, обладавших собственными войсками и практически неограниченной властью на своих землях ушло. Государство прошло через страшную смуту и теперь должно сплотиться. Князья, которые это поймут, займут своё достойное место в числе привилегированных полководцев новой армии. Волк поступил правильно. Теперь Дом Озеровых будет частью высшей знати Рустовесской земли. В отличие от Юрьевых, которые уже потеряли всё из-за своей глупости и Булатовых, которые по той же причине всё потеряют следующим летом.
-- А Дом Волковых? - поинтересовался командующий гвардией.
-- Это зависит от решения Харитона, - честно ответил Всеслав. - Я же сказал, отныне в Рустовесье не будет вольных князей, владеющих собственными войсками и безраздельно управляющих землями.
