Ужин был необыкновенно обилен и разнообразен — наверное, некоторые достойные таверны могли бы позавидовать походному меню атамана. Нежнейшее мясо молодого барашка было очень умело прожарено с тонкими ароматными специями, покрытая румяной золотистой корочкой дичь фарширована фруктами по рецепту, который Мекит никогда ранее не встречал, лепешки из тончайшей белой муки исчезали во рту сами, словно без твоего участия, а вино не стыдно было бы подать к столу сына Скорпиона…
Утолив первый голод, Кинжал с досадой начал придерживать себя за руку, так и не уделив заслуженного внимания восхитительно выглядевшему рассыпчатому плову, копченой грудинке и белому как горный снег овечьему сыру. Чересчур сытое брюхо нагоняет на человека сонливость и лень, и прежде всего лениться начинает голова — а Мекит вовсе не собирался заваливаться после ужина спать. Его ждала работа, не тяжелая, но трудная и опасная, требующая сосредоточенности и быстроты реакции.
С нарастающим раздражением сжевал он пару кисло-сладких яблок, глядя на не прекращающего набивать живот Глаза. Пожалуй, он ничуть не уступал в аппетите своему бывшему другу…
Когда смотреть на все это не было больше сил, Кинжал хлопнул ладонью по земле и встал на ноги.
— Ладно, пошли! — бодро сказал он.
— Куда? — удивленно спросил Глаз, не потрудившись освободить рот от полной горсти плова.
— Как куда? — Кинжал всплеснул руками. — Не ты ли, атаман, просил меня показать, как я прошел мимо твоих патрулей?
Глаз наконец прожевал, запил щедрым глотком вина и громко рыгнул. По его недовольному лицу легко можно было прочесть все, что он думал о самой идее куда-либо идти.
— Не просил, а требовал! — сварливо сказал он.
— Тем более, — резонно заметил Кинжал.
Глаз покачал головой и зачерпнул лоснящимися от жира пальцами новую порцию плова.
— Завтра пойдем, — безапелляционно сказал он. — Засветло. Чего по темноте-то шарахаться.
Подобный поворот дела Кинжала решительно не устраивал.
— Завтра! — он воздел руки к небу. — С такими патрулями не доживешь ты до завтра, атаман!
Но довод не возымел никакого действия. Глаз только сыто хрюкнул и довольно добродушно отмахнулся от Мекита:
— До сегодня как-то дожил, и до завтра доживу.
Пытаться спорить с такой логикой — занятие практически безнадежное. Разговор зашел в тупик, и Кинжал почувствовал раздражение оттого, что его план может провалиться в той части, где он совершенно не ожидал. Обожравшийся и осоловевший от вина Глаз просто не желает идти в лес…
Внешне оставаясь спокойным и безразличным, Мекит лихорадочно искал пути решения проблемы. Чем зацепить Глаза? Брать на слабо? Ерунда, Глаз — не мальчишка. И не трус, а именно трусы чаще всего боятся обвинений в трусости. Попробовать высмеять лень атамана? Тоже не годится. Глаз, как и большинство взрослых состоявшихся людей, своей лени не стыдится — он ею может даже гордиться.
Кинжал зло посмотрел на лежащего на спине разбойника, на щедрую россыпь риса, хлебных и сырных крошек на его волосатой груди, на полусонный, устремленный в небо взгляд единственного глаза…
Решение пришло внезапно.
— Глаз! — задушевно сказал Кинжал. — Мы славно покушали?
Глаз лениво приподнялся на локте и окинул взглядом едва ли наполовину опустошенный стол.
— Если ты не наелся… — начал он, но был прерван.
— Да нет, я не о том. Я говорю, что мы славно покушали и выпили вдоволь славного вина. После такой чудной трапезы остается только одно.
— Ну? — заинтересованность Глаза была слабенькой, но Кинжал с воодушевлением отметил и ее.
— Как следует развлечься, Глаз, как следует развлечься!
— А-а… — Глаз засопел. — Понимаешь, с девками у нас тут…
Перед мысленным взором Кинжала возникла Юмила — в самом деле единственная женщина, виденная им в лагере — но он отогнал видение.
— Ну… это жаль, конечно, но я хотел другое предложить. Пойдем, я покажу тебе, какие разини твои дозорные.
Глаз состроил гримасу отвращения и снова завалился на спину.
— Более дерьмового развлечения ты не мог придумать?
— Да дослушай ты, бестолочь! — в сердцах выкрикнул Кинжал и осекся — не перешел ли он через грань? Но Глаз бровью не повел. — Дослушай, — уже поспокойней продолжил Мекит. — Я не просто сам пройду мимо любого твоего дозорного, я и тебя проведу под самым его носом. А уж после этого…
Кинжал сделал многозначительную паузу, и Глаз услужливо подал нужную реплику:
— Что после этого?
— Как что? Разве ты не захочешь достойно вознаградить преданного воина за столь бдительное несение службы?
Почти минуту Глаз соображал, нахмурившись и сдвинув брови. Мекит уже начал думать, что его усилия пропали даром, но лицо атамана вдруг прояснилось:
— А через пару постов сможешь незаметно пройти?
— Да хоть через три! — проявил щедрость Кинжал. — Главное, чтобы хватило времени потом повеселиться…
— Успеем! — сказал Глаз. — Дай-ка руку.
Мекит помог атаману подняться на ноги. Тот наскоро отряхнул себя от земли и остатков ужина и крикнул в пустоту:
— Званцо!
Кинжал вздрогнул. Нерожденный появился почти мгновенно, словно вырос из-под земли. Мекит с отвращением подумал, что этот недомерок, пожалуй, слышал весь их разговор. И хотя в этом разговоре ничего особенного не было, по спине пробежали мурашки гадливости.
— Званцо, мы с Кинжалом пойдем прогуляемся по лесу. Мне нужны два человека для охраны, — распорядился Глаз.
Нерожденный не сказал ни слова, только поднял вверх руку с четырьмя оттопыренными пальцами.
От группы располагающихся неподалеку солдат отделились четверо — два скорпиона, вооруженные легкими секирами и поясами метательных ножей, и два Нерожденных с кривыми широкими мечами.
Это был плохой расклад. Мекит, конечно, не надеялся, что даже после совместной дружеской попойки Глаз настолько доверится ему, что пойдет в лес вовсе без охраны. Но четверо… Мерзавец Званцо! Кинжал не мог себе позволить словесно прокомментировать инициативу помощника Глаза, но он усмехнулся. Очень, очень гадко улыбнулся, повернув лицо к атаману.
Это подействовало. Глаз оскалился и без замаха влепил Званцо тыльной стороной ладони по морде. Тот, возможно, смог бы уклониться, но счел за благо этого не делать, отшатнулся от удара и отер кровь с разбитых губ.
— Послушай ты, выродок! — бушевал Глаз. — Пусть я не учился в академиях, но до двух считать умею! Когда я говорю два человека, я имею в виду два человека! Не четыре, не шесть и не дюжину! Я командую этой армией, только я! Во всем, ты понял это?!
