не выдержала Альда. – Они же ничего не знали, они двигались вслепую!
– Они обещали, чтобы им позволили продолжить двигаться вслепую. Создание величайшего номера 1 – это не только научное достижение, это и солидная награда. При такой мотивации, так ли важны жизни каких-то непонятных, чужих детей?
– Но он стал номером 7…
– Он стал номером 7, – повторила Диана. – Когда Триан остался в живых после всего, что с ним сделали, первую фазу эксперимента признали успешной. Повторение, впрочем, запретили, а сам проект поставили на паузу. Нужно было убедиться, что игра стоит свеч, что Триан действительно окажется настолько сильным, как обещали разработчики эксперимента. Пойми меня правильно… Руководство Легиона сентиментальностью не отличается, но определенные моральные принципы есть даже у них. Триан завершил обучение и на выпускных экзаменах наработал себе только на седьмой номер. То есть, эксперимент действительно очень сильно увеличил его способности, но, опять же, аморальность процесса привела к решению эксперимент не повторять и работать в других направлениях, подыскивая более гуманный способ создавать сильных легионеров.
– Так в чем… в чем заключалась суть эксперимента?
– Это твой второй вопрос?
Альда уже и забыла о выигранных вопросах, она увлеклась, она волновалась – из-за того, что произошло много лет назад и вроде как ее не касалось. Но теперь Диана будто спустила ее с небес на землю, заставила вспомнить, что они не подружки, обсуждающие общего знакомого, у всего есть цена.
– Я тебе и так добавила бонусов, – указала Диана. – Ты уже наляпала наводящих вопросов, и, если бы я была полной стервой, я бы сказала, что ты потратила весь выигрыш. Но я, как видишь, милосердно тебя предупреждаю. Готова ты потратить свой вопрос на такое знание?
В этом предупреждении и правда таилось определенное милосердие. Дело было даже не в том, потратит Альда одну из трех наград или получит эти сведения просто так. Дело было в самом знании… Диана уже дала понять, что эксперимент был аморальным и жестоким. Настолько, что это впечатлило даже суровых боссов Легиона.
Так нужно ли это знать? Во всех деталях? Нужно ли смаковать страдания и возможное унижение близкого человека? Он ведь был близким… Альда скрывала это от него – и планировала скрывать дальше. Но себе она врать не хотела, она признавала, что Триан ей небезразличен. Она боялась, что слишком хорошо представит его страдания после рассказа Дианы и уже не сможет забыть. А он… Он бы не хотел, чтобы она знала, в этом Альда не сомневалась. Он слишком гордый для такого.
Если быть совсем честной с собой, она должна была узнать. Чтобы понять его по-настоящему, так, как никто не смог. Но для этого Альда должна была услышать правду от него, с его разрешения, а не копаться в его секретах обходными путями.
– Нет, – вздохнула она. – Второй вопрос у меня будет другой.
– И какой же?
– Он действительно номер 7?
Вот теперь Диана уставилась на нее с нескрываемым изумлением. Шок был настолько силен, что первые пару минут она даже говорить не могла, а потом рассмеялась.
– Боже, надеюсь, Триан знает, насколько ты хороша! Хотя что это я… Знает, конечно. Распознал куда быстрее, чем я, потому и держит тебя при себе.
– Это сейчас был не комплимент.
– Извини… Возможно, все не так. Триана понимает только сам Триан. Но ты соображаешь лучше, чем я ожидала.
– Рада, что смогла развеять первое впечатление полуграмотной дуры, – сухо заметила Альда. – А теперь давай все-таки вернемся к моему вопросу.
– Давай вернемся, вопрос-то хороший! Как вообще распределяются номера у легионеров? Немного не так, как в остальном специальном корпусе. У вас номер присваивается после выпуска, а затем меняется по запросу капитана команды, в зависимости от достижений или проколов солдата. Легионеры же, хоть и подчиняются капитану, не могут им оцениваться, нас сравнивают только друг с другом. Номер выдается после экзаменов. Иногда, если по какой-то причине освобождается номер близкого порядка, могут провести переквалификацию. Или просто так провести, если что-то заподозрят.
– Даже среди высших номеров?
– Высшие их волнуют куда больше, чем низшие. Триан проходил переквалификацию четыре раза – и всегда оставался на седьмом месте. Так что официальных причин сомневаться в том, какой у него номер, нет.
– Но? Явно же все идет к какому-то «но».
– Куда ж без него! – усмехнулась Диана. – О том, что он должен стать особенным, никто не объявлял, но за ним еще во время обучения следили с пристальным вниманием. На экзаменах от него ждали чуда, однако чудо не произошло. Он уверенно взял номер 7 – и не более. То же самое повторялось и дальше. Он побеждал, когда надо, и когда надо же проигрывал. Самый чистый результат на всех испытаниях, без доли сомнений.
– Настолько чистый, что можно предположить намеренное стремление к нему?
– Вот-вот, и многие предположили. И на первом испытании, и на последующих ходили слухи, что Триан мухлюет, намеренно занижая уровень собственных способностей.
– Но зачем ему это?
– Может, для того чтобы не повторялся эксперимент, через который провели его самого. Может, по какой-то другой причине. Я не зря сказала тебе, что Триан – гроссмейстер, он всегда просчитывает, к каким результатам приведут его действия. Но есть еще и третий вариант: слухи эти столь же беспочвенны, как большинство слухов во вселенной. У Триана действительно седьмой номер, эксперимент не удался до конца, не о чем тут больше говорить.
– А ты как считаешь?
– Я считаю, что до конца его не пойму никогда. Триан сделал все, чтобы лично со мной на испытаниях не сражаться, так что у меня не было возможности оценить его силу в бою. Может, и в этом был смысл? Вот тебе еще одна суперспособность Триана: он умеет внушать людям паранойю. Он что-то сделал, да хоть чихнул, а ты сидишь и ищешь в этом тридцать два смысла.
– Он не чихает, – проворчала Альда. – Остальное верно.
– В Легионе кто-то верит, что он просто умеет себя удачно продать, а на самом деле его способности не выше седьмого номера. Кто-то считает, что он сильнее, его опасаются и стараются держаться от него подальше. Сам Легион предпочитает верить документам – не зря же он их создает! А потом берет и посылает номер 7 на такие вот миссии, как эта, показывая, что не все однозначно. Больше я ничего тебе по второму вопросу не скажу. Давай третий – и пойдем, мы и так уже задержались здесь.
Над третьим вопросом тоже стоило подумать, прикинуть, что сейчас важнее, однако Альда просто не могла. Ей нужно было узнать хоть что-то о том, что по-настоящему ее волновало, она никогда не простила бы себя, если бы упустила такую возможность.
– Тот мальчик, которого ты показывала мне в воспоминаниях, который тоже
