— Хорошо, капитан, иди. Я верю, ты не обманул нас. О будущем не беспокойся. Все, кто потерял этой ночью корабли, получат деньги на покупку или постройку новых.
— Слава королю Куллу! — крикнул Шордан.
Капитан ушел, и Кулл обратился к Рамдану:
— А ты что скажешь, жрец? Со слов моряка выходит, что твои олухи проморгали магию.
Все взгляды устремились на Рамдана.
— Мой король, ты, как всегда, прав. Но, насколько я понимаю, здесь не было магии. Кхешийцы использовали иной трюк. Жрецы Сатха дали воинам лунную пыль. В этом, конечно, есть доля волшебства, но распознать его издалека невозможно. Мы виноваты, но не суди нас слишком строго: каждый может ошибиться.
— Да, Рамдан, вы виноваты. Поэтому примерно накажи мага, который сегодня дежурил. А тебя тоже я накажу: заплачу меньше на триста монет.
— Как будет угодно королю, — покорно склонился Рамдан, понимая, что легко отделался.
— Мы тоже хороши! Клюнули на ложную приманку. Я забыл, что ночная атака не бывает сильной. Да, есть известия от конного отряда? Кто им командует?
— Энкеши, мой король, — ответил Кандий.
— Надеюсь, он не увлечется погоней?
— Мой король, мне сообщили, что прибыл гонец от Энкеши, — доложил Брул. — Он сообщает, что кхешийцы направились к Туиту. Они нашли следы отряда, который сделал ночную вылазку. Погоню прекратили: противник ушел далеко.
— Много ушло? — поинтересовался Кулл.
— Чуть больше сотни, — ответил Брул.
— Хорошо, передай Энкеши — пусть возвращается в лагерь. Всем отбой. Брул, удвой посты, чтоб муха не пролетела. Головой ответишь, — приказал король.
Он повернул коня и поехал шагом вокруг лагеря, за ним потянулись Черные Драконы. Из темноты доносились приглушенный говор, топот копыт и лошадиное ржание. Лагерь быстро затихал. О ночном происшествии напоминали только запах гари да торчавшие из воды обугленные мачты затопленных галер.
До рассвета оставалось совсем немного.
* * *
— Этот человек — предатель. Он привел валузийцев в Тшепи по подземному ходу. Его настоящее имя — Усирзес. Я уже рассказывал о нем, господин верховный жрец.
Сатхамус внимательно слушал Нутхеса, наблюдая за игрой язычка пламени на кончике фитиля. Во взгляде верховного жреца сквозило легкое недоверие.
— Ты не ошибся? — спросил Сатхамус.
— Нет. Унижения, которые я претерпел от него, забыть нельзя.
Сатхамус вздохнул:
— Та-Нут — сводный брат владыки. Двадцать лет назад он отрекся от бога без имени и все эти годы честно служил львиноголовой богине Нут. Твое обвинение очень серьезно. Ты настаиваешь на своих словах?
— Да.
Верховный жрец посмотрел в глаза Нутхеса. Сомнений не оставалось: тот говорил правду.
— Страшно подумать, чего может наделать этот человек. Значит, ты видел, как он поднимался в покои Сенахта?
— Да.
— Надо полагать, он принес какое-то важное известие, — пробормотал Сатхамус. — Интересно, кто помог ему попасть во дворец?
Верховный жрец поднялся, оправил помявшийся плащ и хлопнул в ладони. На зов мгновенно явился раб. Сатхамус указал ему на светильник:
— Пойдем. Мы должны успеть раньше.
Сатхамус и Нутхес вышли из покоев. Раб закрыл двери и застыл в ожидании. Сатхамус взял у него лампу и приказал ждать здесь.
— Пойдем, Нутхес. Как ты думаешь, зачем он сюда пришел?
— Наверное, он прибыл от варвара с какими-то предложениями для владыки, — сказал Нутхес.
Сатхамус кивнул.
— Если ты не ошибся. Если в темноте не спутал его с кем-то другим… Словом, если все так, ты даже представить не можешь, насколько это серьезно, — разволновался верховный жрец.
Они подошли к уже знакомой лестнице, однако миновали ее и направились в южное крыло дворца.
Подойдя к четвертой от площадки нише, Сатхамус толкнул неприметную дверь и отступил в сторону, пропуская Нутхеса вперед. За дверью начинался узкий, как крысиная нора, коридор, стены которого были сложены из грубых каменных блоков и не имели никаких украшений. Пройдя до конца, они попали в небольшую комнату.
Здесь у стены стояла источенная термитами подставка, а за ней сидел маленький человечек с безобразно большой головой, наготу которого прикрывала лишь набедренная повязка, и что-то торопливо записывал на лист пергамента.
Рядом стояла плошка с маслом, в котором плавал горящий фитиль.
Черные лоскутки копоти медленно поднимались к потолку. В комнате звучали приглушенные голоса.
Услышав, что кто-то пришел, карлик беспокойно поднял голову, но, узнав вошедших, вернулся к работе.
— Аль, к правителю приходил гость по имени Та-Нут? — спросил его Сатхамус.
— Нет, господин.
Нутхес не сразу понял, чьи приглушенные голоса звучат здесь.
Потом, прислушавшись, он сообразил, что звук идет с потолка, а подойдя ближе и задрав голову, увидел и все понял: в стене не хватает одного каменного блока.
Верховный жрец бегло просмотрел покрытые письменами листы папируса, затем подошел к стене и, сев на корточки под отверстием, приготовился слушать.
Ждать пришлось, недолго. Они услышали, как наверху голос отчетливо произнес: «Мой господин, к тебе пришел Та-Нут».
Немного послушав, Сатхамус сказал:
— Клянусь, Великим Змеем, похоже, Нутхес, ты не ошибся…
* * *
Все складывалось для Усирзеса удачно. Гвардеец что-то сказал писцу, тот кивнул, быстро скрылся за дверью и через несколько ударов сердца вернулся:
— Господин Та-Нут, владыка ждет тебя.
Усирзес, провожаемый завистливыми взглядами посетителей, прошел в комнату. Едва за жрецом закрылась дверь, Сенахт встал из-за стола, подошел к Усирзесу и обнял его:
— Брат, мне так не хватало твоих мудрых советов.
— Сенахт, я пришел к тебе, как только смог освободиться, — ответил гость и добавил шепотом: — Здесь можно говорить откровенно?
— Да. Мои люди простучали стены и ничего не обнаружили.
— Я пришел к тебе из стана врага. Если небесам будет угодно, мы сможем обрести союзника и друга. Но прежде чем продолжить, я хочу показать тебе реликвию, найденную в подвалах храма Сатха: папирус, возвещающий возрождение Истинного бога.
— Возрождение Истинного бога… — Сенахт с благоговением осторожно, кончиками пальцев коснулся папируса. — Это из храма Великого Змея в Тшепи?
— Да, брат, — кивнул Усирзес.
— Храм Сатха стоит на крови Усира. Вот истина, о которой забыл мой народ, — задумчиво произнес повелитель Кхешии.
— Сенахт…
— Да, Усирзес, говори.
— В храме я видел, как Кулл разбил молотом каменную плиту, за которой был скрыт ларец, и понял: бог Усир вернется, когда валузийский король разрушит капища братоубийцы. Вспомни пророчество, брат. И тогда небо явило мне знамение.
