В этот миг загадочные люди очнулись от оцепенения. По шеренге словно пробежала невидимая искра, головы врагов, до того склоненные на грудь, разом поднялись, а глаза воззрились на Дорнума. И киммериец закричал от ужаса, потому что в этих глазах не оказалось ничего живого, а лица существ были тронуты могильным тлением. К Скиллу киммериец вернулся стремительней молнии. Скиф мог поклясться, что никогда не видел, чтобы человек так быстро бегал задом. Едва шевеля побледневшими губами, Дорнум выдавил:
— К-кто это?
— Живые мертвецы. Слуги Аримана, — спокойно, как ни в чем не бывало, ответил Скилл. — Я уже дважды встречался с ними и могу сказать тебе, приятель, что теперь нам точно крышка!
— Бежим! — заорал Дорнум.
Он повернулся к двери, через которую они проникли сюда, и остолбенел. Путь к отступлению преграждала еще одна шеренга мертвецов, незаметно вышедших из склепов, служивших им домом. Увидев, что глаза киммерийца расширены от ужаса, Скилл также обернулся. Безысходность ситуации придала его душе мужество, а словам — черный сарказм.
— Самое плохое в этой истории, Дорнум, что, умерев от их рук, мы станем похожими на них.
— Не хочу! — заорал киммериец. — Я лучше перережу себе глотку!
И он попытался осуществить свое намерение наделе. Скилл вовремя перехватил его руку.
— Не спеши. Быть может, я придумаю, что нам делать.
Спокойствие скифа благотворно сказалось на его товарище. Дорнум расслабил сведенные судорогой ужаса мышцы и негромко заметил:
— Тогда поторопись. Сдается мне, эти парни готовятся сожрать нас.
Предположение киммерийца было вполне обоснованным. Мертвецы и впрямь оживились. Переглянувшись — для этого им пришлось с неприятным хрустом повернуть головы, — они извлекли металлические блестящие трубки, с колдовской силой которых Скилл уже был знаком, и медленно двинулись к вторгшимся в их владения людям. Скиф не стал более мешкать и позвал стража пустыни.
«Сфинкс, ты меня слышишь?»
«Да», — призналась после короткой паузы Сфинкс.
«Что нам делать?»
Сфинкс издала короткий смешок.
«Почем я знаю?»
«Скотина, ты специально завел нас сюда!» — возмутился Скилл.
«Фу, зачем же так грубо! — В голосе Сфинкса зазвучали жеманные нотки прихорашивающейся перед зеркалом шлюхи. — Я не думал делать тебе дурное, но раз уж ты сам оказался столь глуп, что залез сюда… Словом, было бы неразумно не воспользоваться подобной возможностью. Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю».
«Еще как понимаю!» — процедил скиф, наблюдая за тем, как его с киммерийцем окружают мертвецы.
Тем временем Сфинкс продолжала изливать душу:
«Признаться честно, я ужасно обидчив. Люди так эгоистичны. Ну зачем, скажи, ты отгадал мои загадки? Не сделай ты этого, и сейчас твоя душа наслаждалась бы беседой с душами Гистиома и Арпамедокла. Ты стал бы лучшим бриллиантом в моей коллекции!»
Время еще было, и Скилл решил позволить себе сполна насладиться приятной беседой.
«Сфинкс, сделай что-нибудь!» — взмолился он, стараясь, чтоб голос звучал как можно более испуганно.
Сфинкс балдел от удовольствия.
«Милый мой! — заявил он менторским тоном. — Что я могу сделать? Я бессилен. Тебе не надо было забывать об изречении мудрых: бойтесь данайцев, дары приносящих! Короче говоря, выкручивайся сам!»
«Понятно», — протянул Скилл.
Мертвецам оставалось сделать не более десяти шагов. Дорнум, решивший, что все пропало, потерял самообладание и, впав в прострацию, бормотал:
— Вы только посмотрите, среди них есть и девочки.
Скилл не решился бы назвать этих существ девочками, но в принципе киммериец оказался прав — у некоторых мертвецов были налицо явные признаки женского пола.
«Какая милая беседа! — шепнул Сфинкс. — Жаль, короткая».
«Жаль, — покорно согласился Скилл. — Приятель, а знаешь, почему я отгадал все твои загадки?»
«Н-ну?» — прогнусавил Сфинкс.
«Ты всегда сам помогал мне найти ответ».
«Зато теперь я бессилен подсказать тебе. И готов разрыдаться по этому поводу!»
«Погоди, — остановил Скилл причитания своего невидимого собеседника. — Ты поможешь мне и сейчас».
«Но как, дружище? Поверь…»
«У меня нет времени!» — заорал Скилл, видя, что мертвецы уже тянут к нему свои руки.
«Но…»
«Муха!» — провозгласил скиф.
«Что?» — переспросил Сфинкс.
Увертываясь от огоньков, едва заметно тлеющих на остриях смертоносных жезлов, Скилл что есть сил завопил:
«Мой ответ на твой четвертый вопрос: кто над нами вверх ногами? МУХА!!!»
И в тот же миг пришла тишина, умертвившая размеренное шарканье ног живых покойников. Лишь что-то негромко шептал Дорнум. Затем мертвецы все, как один, покачнулись и рухнули на пол.
Киммериец поперхнулся и воззрился на Скилла, безмолвно вопрошая: что произошло?
А произошло то, что в оазисе посреди Говорящей пустыни застыл камнем Сфинкс, а похищенные им души нашли успокоение. И всё!
— Какая приятная встреча! — вежливо произнес бог тьмы. — Ты не находишь, Заратустра?
Маг кивком подтвердил, что находит. Пленник широко улыбался. Когда-то он был первым из слуг Аримана, но однажды пожелал сам стать богом и взбунтовался, подняв на бунт других учеников владыки тьмы. Одиннадцать магов восстали против своего властелина, и лишь Заратустра сохранил ему верность. Битва была долгой, но Ариман победил. Кермуз понес страшную кару: бог зла заточил мятежного слугу в самое глубокое из подземелий, существовавших на свете, но тот сумел снять оковы и бежать. Кермуз славился тем, что находил выход из самых безнадежных ситуаций. И вот сейчас он был пойман вновь. Но быть пойманным — еще не значит быть побежденным, и потому Кермуз продолжал свою игру.
— Я несказанно рад видеть вас, друзья мои!
— Друзья! — Ариман захохотал, извлекая неприятные металлические звуки. — Как это мило! Встреча старых добрых друзей! Ты почти растрогал меня. Рассчитываешь обворожить потоком лживых слов?
— Нисколько, — ответил Кермуз, рассчитывая совсем на иное.
Ариман почувствовал это, и взгляд его полускрытых маскою глаз стал насторожен.
— Должно быть, ты полагаешь, что я предложу тебе бокал вина?
— А почему бы и нет?
Ариман хмыкнул:
— Действительно, а почему? Ну что ж, считай пока себя моим гостем. Прошу!
Бог тьмы отвесил шутовской поклон и сделал шаг в сторону, давая пленнику понять, что он волен покинуть свою тюрьму. Кермуз нарочито вежливо поблагодарил Аримана кивком и двинулся к дверям, в которых стоял Заратустра. Маги обменялись быстрыми взглядами. В глазах Кермуза блеснула быстрая, едва приметная усмешка, Заратустра смотрел на своего врага с ненавистью. Он не двигался с места, загораживая Кермузу дорогу до тех пор, пока Ариман не приказал:
