тогда он пробормотал что-то вроде «О, нет, как же так!».
– Это мой отец? – тут же спросил Шэнь, губы его сжались в тонкую линию.
– Он оказался не самым ярым моим поклонником, – хмыкнула Чживэй.
Шэнь кинул быстрый взгляд на Сяо До.
– Пойдем в другую комнату, я займусь твоей раной. Хэлюй, принеси лечебные мази и швейный набор.
– Кто бы мог подумать, – ухмыльнулся Сяо До. – Беленький развивал свои таланты вышивания, и все для этого дня!
– Значит, ни дня я не прожил зря.
В спальне Чживэй сразу опустилась на кровать и принялась развязывать ханьфу, и Шэнь внезапно замялся на входе и отвернулся. У реки он вел себя иначе, тогда он чуть ли не хвалился собственным бесстыдством, но теперь вид раздевающейся девушки в спальне его смущал?
Забрав поднос с необходимым, Шэнь сразу же выпроводил Хэлюя, после чего вернулся к Чживэй. Она уже сняла верхние одежды, оставив только нижнее белье. Дудо, напоминающее современную майку, она задрала выше, так, чтобы то прикрывало лишь грудь.
– Чживэй! – он вдруг нахмурился и зло посмотрел на нее. – Ты должна была сказать сразу.
Он взялся обтирать место вокруг раны от крови.
– Как я могу отпустить тебя куда-то с такой раной?
Чживэй лишь болезненно сморщилась, не находя в себе сил на ответную колкость.
– Прости, – спохватился Шэнь и направил руку на ее рану, обезболивая силой.
Чживэй испытала острый приступ облегчения, пусть это были и обманчивые мгновения затишья, но ее перестало тошнить, а пульсирующая боль успокоилась.
Что бы он сказал, узнай он, что император обещал ей: эта рана не заживет? Чживэй не собиралась рисковать, а потому и об этом умолчала. Сшитые края хотя бы замедлят кровотечение.
Теперь, когда ей было не больно, она просто наблюдала за работой Шэня. Сосредоточенно он орудовал иголкой, его пальцы нежно, едва ощутимо касались ее кожи.
Странно, что в период опасности, когда встает вопрос жизни и смерти, так отчетливо чувствовалась связь с людьми. Шэнь был для нее одновременно запретным желанным плодом и соперником. Она хотела превосходить его во всем, что он умел: в обаянии, в хитросплетении планов, во внешности. Ей нравилось, как они были похожи в этом, рассматривая жизнь как партию в го, как они любили соревнования и что они оба были честолюбивы и не совсем честны.
И все же в глубине души Чживэй хотела ничего не чувствовать. Ни к кому из друзей, ни к Шэню, и даже о Сюанцине не раз думала, что было бы проще преподнести его сердце Темным и наслаждаться их благодарной любовью.
Она испытывала леденящий, парализующий страх при мысли открыться кому-то без остатка. Близость, Чживэй прекрасно это понимала, предполагала уязвимость и доверие. Но для Чживэй любовь означала потери.
Ей нравились любовь на расстоянии и восхищение, не требующие ничего взамен. Любовь же настолько близкая, что от его дыхания волоски на коже поднимались… вызывала у Чживэй гнев.
С какой целью кто-то пытался пробраться в ее сердце?
Цель, цель, цель – все ее мысли были только об этом. Интересно поиграть с Шэнем в любовь, однако каждый раз, когда в его взгляде мелькало нечто глубже забавы, Чживэй меняла тему.
И все же… Возможно, ей стоило поверить, что она сможет получить и империю, и принца.
Шэнь уже заканчивал, обрабатывая рану мазями. Он поднял голову, отправляя ей мимолетную улыбку и собираясь вернуться к лечению, когда Чживэй коснулась ладонью его щеки, чем заставила удивленно вздрогнуть. Она провела большим пальцем по его брови.
– Когда мы победим, я бы хотела пожить в твоем дворце.
Шэнь медленно сглотнул, после чего стремительно поднялся к ней и поцеловал. Неистово, жадно, жарко.
Чживэй послушно откликнулась на поцелуй, проскальзывая языком в теплый и влажный рот Шэня.
Целовались они с удовольствием и напором, пока губы не заболели, а дыхание не сперло. И даже тогда Шэнь лишь на мгновение прервал поцелуй, чтобы прошептать:
– А если мы проиграем? Если…
– Победи, – Чживэй лукаво улыбнулась ему. – Как в любой хорошей истории, герой победит злодея и получит красавицу.
Он вновь овладел ее ртом, и от этого поцелуя горели губы и плавились ее мысли. Она ухватилась за его затылок, пытаясь сохранить равновесие, и Шэнь подхватил ее, удерживая на весу. Воображение у нее уже заиграло дальше: вот его губы опустились на ее шею в цепочке поцелуев до ключицы, а его рука наоборот коснулась кожи ее живота, проводя по ней пальцами, опускаясь ниже…
И она истекает кровью, пока они целуются. Нелепость ситуации накрыла ее, и она засмеялась ему прямо в губы.
– Как жаль, что в историях злодеи не ждут, пока герои нацелуются.
Шэнь с заметной неохотой оторвался от ее губ и, улыбнувшись ее фразе, прошептал на ухо:
– В хороших историях герой должен усвоить некий важный урок.
– Оставь философию себе, – простонала она. – Мне принеси победу.
– Проклятье! – всполошился Шэнь. – Рана опять кровит! Прости.
Пока Шэнь продолжил с лечением и перебинтовыванием раны, Чживэй улыбалась. Теперь она знала, что ее ждет после победы.
– Какой наряд! – воскликнул Сяо До, когда Чживэй вышла в новом черном ханьфу с вышитым на нем золотым драконом.
– Моя работа, – гордо улыбнулся Шэнь.
– Я тоже ранен! – возмутился Сяо До. – Я тоже хочу ханьфу!
– Покажи хотя бы шрам, – приподнял брови Шэнь, на что Сяо До оскорбленно ахнул.
– Чжао Шэнь, ты жадюга, подлюга и злодей!
– И я тебе нравлюсь, – иронично заметил Шэнь.
Хэлюй фыркнул где-то в стороне.
– Я больше не хочу тебя убить, – задумчиво возразил Сяо До. – Напряжение спало.
– Конечно, не хочешь, ведь теперь я твой спаситель.
– Нет! Меня спасла Лин Цзинь. Правда? – Он повернулся к подруге, положил ей голову на плечо и очаровательно заморгал. Она буквально столкнула его голову взглядом, и они оба покраснели.
– Давайте вернемся к войне, – Чживэй возвратила друзей к реальности, чувствуя, что у нее не так много времени в запасе. Как, впрочем, и у Темных. – Мы отправляемся в Прогалину. До рассвета можно не переживать о Темном Солнце.
– Я должен убедиться, что к рассвету я единственный наследный принц, – произнес Шэнь.
Чживэй кивнула.
– На восходе солнца увидимся на Горе Оранжевых Цветков. И Шэнь… Позаботьтесь об Ифэй.
Они распрощались пожеланием удачи: «И пусть звезды сияют в высоте!» и отправились каждый своей дорогой.
* * *
Чживэй переместила себя, Сяо До и Лин Цзинь в Тенистую Прогалину на центральную площадь. Раздались встревоженные крики Темных, решивших, что нападение уже началось, но под зычным голосом Бянь Чжана все быстро умолкли.
– Вернулись, – протянул он. – У вас, похоже, слишком много
