с нее, с молчаливости моего спутника и сосредоточенных мыслей — начиналась очередная страница моей нелегкой работы. Вскоре зелень окраин сменилась каменным холодом города. Мы въехали в Килла́на По — столицу Империи Ордве́йг.
Во всех отношениях, столица завораживала! Ее отличала особая архитектура — сочетание архаичной древности, что досталась нам от Мудрейших Отцов, и технологичной современности. Самые прекрасные учебники об истории искусств писались здесь. Здесь старина была повсюду — можно зацепить глазами и пощупать руками, наткнуться на разговорчивых старожилов и таких же вдохновленных путешественников. По безухабистой дороге мы проезжали мимо живописных парков, в которых легкие струи фонтанов прорезали воздух, а декоративные деревья всегда находились в цвету. Под сенью тяжелых веток располагались скромные и величественные статуи четырех Мудрейших Отцов. Их имена были высечены в наших сердцах. Их деяния стали началом Империи. Они подпирали небо и твердо стояли на земле. На земле, которую они подчинили, устремленные в небо, которое оставили своим потомкам. Никто не спорил — то были кровавые века, по сей день покрытые тайнами и легендами, но мы знали, что Империи не рождаются иначе. Сквозь кровь, боль и лишения наши предки твердой рукой привели нас в прекрасное настоящее. И мы с гордостью принимали нашу историю.
Киллана По был сокровищницей знаний, красоты и музыки. Каждый гражданин мог найти здесь занятие по душе, обрести себя. Со всех уголков Империи сюда тянулись ручейки талантливых ученых, писателей, художников, архитекторов, инженеров, конструкторов. И вместе они стремились к совершенству. Долгие сотни лет распрей и становления замедляли наш прогресс, но сейчас мы с гордостью могли сказать, что достигаем новых высот. Наши Отцы мечтали о Небе и вот, скоро в воздух поднимутся наши первые летающие машины. Во всяком случае, так говорили имперские изобретатели, постоянно добавляя, что «скоро» в науке — понятие зыбкое и растяжимое. Да, мы по-прежнему не доверяли «самоходным автомобилям», лошади были как-то привычнее, а «радио» могло работать лишь пару часов в день, а остальное время нуждалось в «зарядке».
Мы смотрели на наших полудиких соседей с презрением, ведь они все еще пользовались холодным оружием и стрелами, в то время как у нас был порох. Мы отказались от магии и продолжили развитие в другом ключе, осваивая область научных экспериментов. Они редко оказывались удачными, но никто не терял надежду и силу духа. Наши соперники продолжали уповать на магию и, надо отдать им должное, добились в этом определенных успехов. Наступило хрупкое равновесие. И оно несло стагнацию, которую иные почему-то называли гармонией. И тут на арену выходили мы — тихие и безмолвные… Руководство Департамента всегда выбирало самую подходящую минуту. И цель… Зазубрено. Выучено. Сдано.
Мои стройные размышления прервал неистовый крик, раздавшийся на незнакомом языке. Я быстро огляделась. Ну конечно! Инде́йтри-скал [4: «-скал» (с ордве́гиан, официального языка Империи Ордвейг) — улица] – самый центр Киллана По.
Инде́йтри-скал была средоточием всех звуков земных. Прежде всего — крика. Крика торговцев-зазывал, которых не мог прогнать ни один патруль. Одни обещали продать искусные зелья, продлевающие красоту и молодость, другие предлагали отвары, улучшающие выносливость, а если не хватает денег, то можно прикупить хотя бы пилюлю для чистого и свежего сна. Акафи́рских торговцев никто не любил. Они слыли ушлыми жуликами, обещавшими драгоценные жемчужины из ушей самой бха́гат-на́ри [5: Бха́гат-на́ри — титул принцесс-жриц в Акафи́ре] Усу́нды, а на деле, толкавшими битые стекляшки. С ними всегда конкурировали «честные липа́йцы» с островов Тиффале́й — беженцы, уставшие от вечных войн, продающие такой же сомнительный товар. И о́рдвины, жители Империи, так страстно ненавидевшие своих магов и алхимиков, с удовольствием бежали под хлипкие навесы — в лавки чужеземцев. Подобные двойные стандарты не были в новинку, но оставляли горький осадок. Да, все запретное и заклейменное непременно должно вызывать интерес. Особенно если оно — иноземное.
Все попытки привести эту, одну из центральнейших, улицу в порядок всегда сходили на нет. Взгляду открывалось то, что столица так тщательно пыталась скрыть — пыль крошащейся штукатурки, ржавчину металлических креплений, гниль великолепных обшивок и затхлый запах неприязни. Здесь под маской фальши и лести пряталось неприятие «других» — акафирцев, темнокожих, инвалидов, магов… Горожане соглашались со всеми проблемами и вызовами, преследующими наше общество, но каждый был уверен, что уж он-то живет правильно и никого не притесняет. А сидя вечером за ужином, они уже кляли безмозглого элька́нтского винодела, что, вероятно, разводил водой и без того мерзкое пойло. Инде́йтри-скал стала индикатором нашего общества, указывающим на ошибки. Вот только никто не смотрел. Технократы одной рукой выжимали из магов и инженеров новые разработки, а другой клеймили зверями и отбросами. А мы лишь продолжали восхвалять славное правление равенства и мудрости. Ведь нас всех так учили. Каждый играет роль, отведенную ему заранее…
— Минати, тебе совсем не интересно, куда мы направляемся? — оборвал мои тягучие наблюдения заскучавший Лэтти.
— Постой, мы едем не в Департамент? Тогда куда же? — я резко обернулась и чуть не вылетела из автомобиля.
— А, интересно стало, да? — с искренним воодушевлением мальчишки, знающего важную тайну, ответил Лэтти. — Тебя вызывают на личную аудиенцию! Угадай, кто!
— Не знаю.
— Ну, давай! Три попытки! — продолжал веселиться напарник.
— Ну, наверное, Глава Департамента.
Обычно миссии, в которых я участвовала, Глава выдавал целому коллективу, четко распределяя задания и роли, устанавливая сроки и время для подготовки. Такое особое внимание к моей персоне было неожиданным и весьма приятным. Возможно, оно даже сулило некоторое повышение.
— Не угадала! Бери выше!
Я задумалась… Куда уж выше? Кто еще имеет право выдавать миссии? Лэтти хочет поиграть? Ладно, давай, самое невероятное предположение!
— Неужели это Первый Министр Магии⁈
— Еще выше, Ми́на, еще выше! — Лэтти прямо светился от удовольствия, а я опасалась, что он перестанет следить за дорогой, и мы точно куда-нибудь врежемся.
Ответить на его слишком явные издевки я попросту не успела. Так как серые и темно-бурые кирпичные дома столицы закончились и мы, беспрепятственно проехав пост охраны и длинную дорогу парка, почти подобрались к самому великолепному сооружению столицы — Белому Императорскому дворцу. Машина остановилась, Лэтти открыл дверь и помог мне выйти. Пораженная, ослепленная, я не могла произнести ни слова.
— Ты все верно поняла! Когда о́рн Ма́льтим узнал о вызове на аудиенцию, он так побледнел! Обещал мне все богатства Империи, если я уступлю ему свое место в сопровождении. Но я был тверд, ведь я
