даже едва удержался от ухмылки. Только что ему предоставили преимущество, которое открывало возможность пожизненного манипулирования Чжао Шэнем. Когда эта ночь закончится, евнух Го организует расследование смерти третьего принца и, получив доказательства, пообещает никогда их не раскрывать. Конечно, до тех пор, пока шестой принц ведет себя послушно.
– Раз первый принц организовал это восстание, – якобы задумчиво произнес евнух Го, – то пора зачитать указ императора.
Хэлюй уважительно поклонился и ушел.
Евнух Го собрал стражу, что держал подле себя, и отправился во дворец Чжао Сюя, где зачитал указ, согласно которому Чжао Шэнь теперь становился наследным принцем, и следом второй указ, уличающий первого принца в предательстве и информирующий о дальнейшем заключении его в тюрьму.
Теперь воинам первого и третьего принцев было не за кого сражаться. Даже если они захватят Запретный город, никто не придет, чтобы встать в их главе.
Евнух Го победил.
Когда Совет начал расходиться, отправляясь готовиться к атаке светлых, Бо Миньчжун позвал Лин Цзинь поговорить наедине. Она не могла отказать бессмертному, пусть даже и светлому. Добиться такого уровня означало познать себя, вырасти над собой, достичь таких глубин знаний, что это следовало уважать. По крайней мере, этому ее учил отец.
Легендарный Учитель Бо не торопился начинать разговор, молча разглядывая ее.
– Твоя мать была выдающейся женщиной?
– Мне не удалось познакомиться с ней лично – она умерла при родах, – ответила Лин Цзинь, удивленная вопросом. – Отец рассказывал, что у нее была железная воля и невероятное сострадание ко всему живому.
Лин Цзинь любила, когда отец рассказывал о матери, однако они не часто говорили о ней, потому что после отец неизменно грустнел.
Учитель Бо задумчиво кивнул.
– Ты сомневаешься в себе, как в лидере. Я хотел бы узнать почему.
Месяц за месяцем тревоги Лин Цзинь только ширились, а вопросов в голове о том, как должен вести себя настоящий лидер фракции, становилось все больше. Лин Цзинь в глазах окружающих была слишком молода для этой роли, поэтому она постепенно заперла все эмоции на замок, запретив себе смеяться или дурачиться. Она хотела быть достойным уважения лидером и не хотела, чтобы в ней видели заигравшуюся девчонку. Как, например, Бянь Чжан…
Лин Цзинь не могла поверить, что Чживэй просто убила его! И теперь держала в страхе всю ее фракцию.
– Я не знаю, хотел ли всего этого отец? Он мечтал о свободном мире для всех Темных, я же привела их к войне.
– Он так говорил?
– Теперь я не могу спросить его, – покачала она головой. – Я всегда считала делом жизни продолжить начинания отца: расширять Тенистую Прогалину и улучшать жизнь Темных… Но теперь разрушение уже здесь, в нашем доме. Мои друзья продолжают погибать из-за меня.
– Был у меня друг, – произнес Учитель Бо, отвернув лицо от Лин Цзинь. – Всегда спорил со мной обо всем, без страха смотрел мне в лицо, хотя статус его был гораздо ниже моего. И однажды я подвел его. Он защитил слабых, и это почти стоило ему жизни. Я его не защитил, хотя мне бы это не стоило почти ничего. Тогда я подумал, что лучший урок – позволить набить другу собственные шишки. Я был уверен, что он откажется от своих идей, но он только утвердился в них больше. Наши пути разошлись, и я больше не видел его… Но слышал о нем. Эти месяцы я наблюдал за тобой. Ты истинная дочь своего отца. И он бы не хотел, чтобы ты боролась за его справедливость. Выбери свою правду и сражайся за нее – вот во что верил мой друг.
Лин Цзинь и правда уже позабыла, что сама считала важным. Она так старалась быть идеальной в каждом аспекте управления Тенистой Прогалины, так старалась всем угодить, что, кажется, полностью растеряла возможность принимать собственные решения. Уважение к отцу висело на ней выдуманным грузом, и, похоже, пытаясь поступать, как он, Лин Цзинь понемногу растеряла себя.
– Что… если я стала больше похожа на Чживэй, чем мне хочется?
– Подумай, кем хочется быть тебе. Быть собой совсем не так просто, как кажется. Это целое учение – узнать себя.
Лин Цзинь кивнула и окинула взглядом Легендарного Учителя.
– Так вы знали моего отца?
– Хуже, чем ты, – с грустью произнес он. – Я оказался плохим другом, но это история для следующего раза.
Чживэй была права, когда говорила, что Учителя Бо привели сюда личные причины. Сожаления прошлого, которые он искупал таким причудливым образом. О чем же сожалела сама Лин Цзинь?
Она вышла из павильона, на глаза попался Сяо До, помогающий Се Вэю и Чживэй с ее химерами. Согласно плану, миражи Чживэй должны были стоять перед всеми пятью воротами и тем самым загнать войска светлых обратно в Прогалину.
– Наши друзья умрут, – жестко возразила Лин Цзинь на Совете, – если мы их оставим в качестве приманки в Прогалине.
Чживэй только покачала на это головой.
– Мы заменим их людьми из северных земель и скроем иллюзией. Этого хватит, чтобы обмануть их ненадолго. Мы ослабим их дух – тогда дадим бой
– Тогда умрут простые люди… Мы обещали им безопасность в обмен на еду.
– Я ничего никому не обещала, – ухмыльнулась Чживэй и повернулась к Цао Цао с Вэньтаем. – Доставьте сюда всех: мужчин, женщин и детей. Светлые должны поверить, что застали нас врасплох.
И Лин Цзинь задала себе вопрос: возражала ли она против этого плана? Лучше они, чем мы – вот, что подумала она. Похоже, Чживэй отравляла ее. Ее хладнокровность была заразительной, а логика убедительной. Жизнь и смерти ничего не значили для нее. По крайней мере, пока это не ее жизнь и смерть.
Она даже не спросила у Сяо До, как тот чувствовал себя после спасения от третьего принца. Неудобные воспоминания о признаниях в любви Сяо До Лин Цзинь сразу же подавила.
Сяо До восхищал ее: его стойкость и легкость характера. Он совмещал в себе тепло солнца и свирепость огня. Любой в его компании чувствовал себя лучше, и в этом была его огромная сила.
Но Лин Цзинь не верила в его любовь. Она была первой, кого он увидел после спасения из Запретного города, она была первой, с кем он подружился. Когда-нибудь он встретит ту самую и позабудет о Лин Цзинь, потому что ее путь – жертвовать всей собой ради благополучия Прогалины. Сяо До заслуживал лучшей жизни, чем посвятить всего себя другим Темным. Радоваться каждому дню – вот какого будущего Лин Цзинь желала для
