Во дворе заржали новые кони. Люди переговаривались, покрикивали на челядь постоялого двора. Донесся звонкий женский голос, Таргитай сразу оживился, глаза заблестели, а грудь начала выпячиваться, как у петуха на плетне.
Через порог переступила высокая женщина. Двое гридней шли так близко, что едва не наступали на пятки. Она была в плаще с капюшоном, толстая ткань скрывала фигуру, а капюшон — лицо, но по тому как держалась и двигалась было видно, что молода, привыкла к подчинению, а десятки слуг бросаются исполнять любое ее желание.
Перед нею еще раз вытерли стол, воевода самолично смахнул невидимые хлебные крошки. Княгиня уселась царственно, откинула капюшон на плечи. Теперь стало видно, что уже не молода, но троянда и увядшая все равно красивей молодой крапивы, а эта женщина была настоящей трояндой. Взор ее крупных серых глаз пробежал по опустевшему помещению, задержался на троих, что неспешно насыщались через два стола.
— А что те люди?
Воевода наклонился к ее уху:
— Странники. Просто странники.
Она наморщила носик:
— Мне кажется, от них дурно пахнет. Почему они не ушли?
— Они ведут себя тихо, — ответил воевода виновато. — Заплатили сразу, хозяин на них не жалуется. Да и кроме того...
Он замялся, она поинтересовалась строго:
— Что-то не так?
— Да нет, — ответил воевода, — если изволите их выставить за дверь, то я выставлю...
В дверях появились еще люди, две смешливые девушки, высокий сгорбленный мужчина с горбатым носом и темными мешками под глазами. Он был стар, седые волосы падали из-под капюшона, но глаза из-под заплывших, набрякших век смотрели остро, настороженно.
Похоже, он уловил о чем шел разговор, тут же оказался рядом с женщиной, сказал, тихо, но властно вклиниваясь в разговор:
— Светлая княгиня, умоляю простить, что вмешиваюсь в разговор...
— Что случилось?
— Умоляю, только не задевайте тех троих.
В голосе старика были страх и волнение. Княгиня удивленно отстранилась, смерила его негодующим взором:
— Почему?
— Я чую.
— Что именно?
— Чую, что это не простые поселяне.
— Верно, они одеты слишком бедно для селян.
— Но едят богато, — заметил старик. — И как сидят, посмотрите! И как держатся. Это не простолюдины, голову даю на отрез.
Она перевела недоверчивый взор на троих. Едят неспешно, деловито, перед ними горы костей, не считая тех, что побросали под стол. Ростом почти великаны, в плечах широки, в самом деле чувствуется сила, но это не повод, чтобы говорить с таким страхом.
— Со мной две дюжины вооруженных людей, — напомнила она, — ты не забыл об этом, Темный? И самое главное — со мной на этот раз мой сын, величайший из богатырей нашего княжества?
— Да-да, конечно, — поспешил согласится мужчина, которого она назвала Темным. — Но они хороши против себе подобных.
— А эти?
— Я прожил дольше, светлая княгиня, чем ваш батюшка, я помню вашего деда совсем молодым. Я встречал разных людей. По миру ходят как нищие, так и герои. С первого взгляда их различить трудно. Даже невозможно. Я слыхивал странные рассказы. Мой учитель говаривал, что, мол, думаешь, что сметешь такого бродягу, как муху, а он в ответ сметает всю дружину, все войско, да в придачу и весь град с его домами, сараями, конюшнями... Иной раз сам не заметит, как смахнет и лес за градом на пару верст, холм развеет по ветру!..
Она закусила розовую губку. С детства слышала жутковатые рассказы о таких людях, но привыкла считать их нянькиными рассказами на ночь.
— Но они могут оказаться и простыми бродягами?
— Могут, — вздохнул старый волхв. — Я ж говорю их не различишь. Это нас вот, простых людей, видно за версту насквозь.
Она прикусила губу. В глазах был гнев, не хотелось оказаться в простых людях, которых, как и обычных селян, видят насквозь да еще за версту.
В помещение зашел красивый высокий воин, с прямой спиной и гордым взором. Он был в добротном доспехе, но руки от плеч оставил голыми, и все видели могучие мышцы, тугие жилы и толстые запястья с широкими боевыми браслетами.
Коротко и прицельно оглянув помещение, он снял остроконечный шлем и сел за стол. Волосы его, русые и длинные, были чистыми, ухоженными. В левом ухе висела золотая серьга с крупным рубином, знак княжеского достоинства, на большом и указательном пальце по кольцу, первое указывало на сотню воинов, что ходит под его рукой, а второе молча кричало о нем как о единственном наследнике.
Взгляд его холодных серых глаз тут же зацепился за стол, где пировали трое в звериных шкурах. Лицо вспыхнуло благородным гневом, но с двух сторон к нему склонились воевода и княжеский волхв, торопливо нашептывали, даже уши покраснели. Княжеский сынок некоторое время оставался недвижим, потом с шумом выдохнул воздух, потянулся за ножом, дальше разделывал дичь, резал хлеб и наполнял собственноручно кубки княгине, уже не глядя на стол с дикими людьми, но Мрак постоянно ощущал на себе его пристальный взгляд.
Княгиня посматривала то на молодого богатыря, то на троих в звериных шкурах, наконец сказала с ревнивым пренебрежением:
— Если эти люди что-то могут... то почему одеты так просто? Почему не окружены слугами, что ловят на лету каждое их желание?
Воевода молчал, а колдун сказал с заминкой:
— Нам трудно понять этих людей. Не сердись, если тебе что-то не по нраву в этом мире. Но он таков...
— Говори, что ты хотел сказать!
— Люди могут быть настолько могущественны, что им все равно что за одежда на них. Они не нуждаются, чтобы все смотрели и говорили: вот идут очень сильные и богатые люди! А куча слуг... Что им делать с кучей слуг? Постоянно заботиться о них? Кормить и укрывать от ветра?..
Она закусила губку. Колдун снова дал понять, что слуги нужны тем, кто сам не слишком отличается от слуг, как по силе, так и своим нуждам.
— Но если это герои, — проговорил воевода, — то они и должны ездить без слуг.
— Почему?
— Слуга не пройдет там, где проходят герои. Ни через горные перевалы, ни через огонь, ни через сечи, когда один против ста... Темный прав, они должны будут постоянно нянчиться со слугами, спасать их и оберегать. Но герои, кроме всего прочего, не изнежены.
Слуги поставили перед княгиней золотое блюдо, и когда на кухне поспело, именно в это блюдо сперва наливали суп, потом клали кашу, а когда княгиня насытилась, то, не споласкивая, налили сладкий овсяный кисель.
Олег первым отвалился от стола, зеленые глаза от сытости стали почти серыми. Мрак и Таргитай еще жевали, но без охоты. Хозяин улучил миг, подбежал, глаза смотрели уважительно, не всяк устоит перед натиском такого воеводы, да и сам явно чувствовал себя настоящим мужчиной, не позволил выгнать гостей, которые платят таким же золотом, что и княгиня с ее людьми.
