— Взгляни на эти узоры, — вполголоса заметил Сахемоти, проходя мимо очередной усадьбы-мастерской. — Каждый из них — сложный магический символ. Недействующий и нечитаемый, разумеется. Столетие за столетием здешние мастера воспроизводят их, не понимая смысла. Вот, к примеру, расписной ларец просит благословения богов, которые давно ушли из этого мира… Хотя о чем я — ведь ты, как и любой смертный, не можешь их прочитать. Издержки пьяной травки, а?
— Прочитать не могу, — буркнул Херуки. — Зато вижу, что мастер, который расписывал ларь, думал только о деньгах, которые за него получит. Он работал не сердцем и даже не головой, а одними привычными руками. Даже если б он понимал значения узора, благословения богов он все равно бы не дождался.
Сахемоти кивнул с довольным видом.
— Вот для этого я тебя с собой и взял. Раз ты так хорошо читаешь в душах смертных, то мне понадобится твоя помощь. Найди мне здесь лучшего из мастеров. Такого, у которого есть не только голова и руки, но и душа… такого, у которого ожил бы магический узор, даже если бы он не понимал его смысла.
Херуки пристально посмотрел на него.
— А ты знаешь, что будет дальше с тем человеком, у которого узор оживет? Или тебя это не интересует?
— Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно. Я выразился аллегорически. Найди мне лучшего мастера. Вот, к примеру, этот…
Бывшие боги медленно пошли вдоль улицы. Дом следовал за домом, и возле каждого красовались выставленные на продажу образцы изделий. Херуки поначалу выбирал неохотно, но вскоре увлекся и вошел во вкус. Иногда ему хватало одного поверхностного взгляда, иногда он останавливался и долго вертел утварь в руках.
— Здесь рисунок точен, но краски так тусклы, как будто их смешивали осенним вечером… А в этом расписном бочонке чувствуется нетерпение — вон, линии так и пляшут, словно хотят убежать с крышки в ближайший кабак… Ого, сколько посуды у этих ворот! Да только ее резали и расписывали подмастерья, а хозяин лишь ставил подпись. Если так будут поступать все, славе Хиллы быстро придет конец. А вот тут… о, взгляни, Сахемоти! Вот то, что нам надо. Твердая рука, сильные линии и живые цвета…
— …и что ни узор, то отступление от канона, — добавил Сахемоти. — Не знаю, к добру это или к худу. Что ж, давай зайдем.
Мастер оказался старше, чем они предполагали. Почти старик, худой и малорослый, с суровым морщинистым лицом и внимательными глазами. Волосы он на крестьянский манер остриг кружком, зато усы отпустил до самой груди. Руки и одежда мастера были густо покрыты застарелыми и свежими пятнами краски, и даже усам досталось — один был красный, другой зеленый. Звали его громким именем Крапчатый Карась Восемнадцатый. Покупателей он встретил довольно равнодушно.
— Я в розницу не торгую, — сказал он, выходя на крыльцо. — Эта посуда, что у изгороди развешана, уже продана оптовику. Ежели хотите, можете оставить заказ.
— Именно за этим мы и пришли.
— Тогда заходите.
Две трети обширного дома занимала мастерская. Повсюду неустойчивыми башнями громоздились золотистые заготовки, на полу хрустела стружка. Сахемоти прошел к верстаку, снял с плеча короб и достал оттуда нечто плоское, тщательно упакованное в много слоев бумаги и ветоши. Развернув бумагу, он выложил на столешницу деревянную маску.
Маска изображала лицо прекрасной девушки. Белый, с тонким розоватым отливом лак покрылся густой сеткой трещинок, но очертания высокого лба и по-детски округлых щек были так мягки и изящны, что захватывало дух. Пухлые губки маски были раздвинуты в полуулыбке, которая могла означать всё что угодно. В миндалевидных глазницах пряталась темнота.
— Ух ты! — выпалил Херуки, нагибаясь над столом. — Да ведь это маска Безупречной Красавицы!
— Настоящая древнекиримская работа! — хрипло воскликнул Крапчатый Карась, отпихивая Везунчика. — Где вы ее украли?
— Еще чего, «украли»! Она принадлежит хозяину театра, в котором мы служим.
— А, так это тот балаган на про́клятой горе у Репейников, о котором болтают все подряд?
Сахемоти кивнул.
— Наш хозяин желает, чтобы вы изготовили еще три маски по образцу этой.
Мастер благоговейно взял маску красавицы и поднес ее к свету.
— «Хозяин желает», — передразнил он. — Вы хоть знаете, неучи, что таких масок во всём Кириме осталось не больше десятка? Что за такую маску знающий человек повозку серебра отдаст? А вы для балагана ее приспособить хотите! Шедевр древности — зевакам на потеху!
— Думается мне, в древности его и использовали для балаганных представлений.
— Болтаете то, что и сами не понимаете, — проворчал мастер, самозабвенно любуясь маской. — Вся эта мода на старину — самое что ни на есть кощунство. Прежде люди были другие, богам угождали, а нынче лишь бы развлекаться. Вот маска эта, небось, храм украшала, а вы ее в балаган. Тьфу!
— Так вы отказываетесь от заказа?
— Нет, с чего вы взяли!
— В таком случае, слушайте: нам нужны еще три маски, выполненные в том же стиле. Юноша, старик и морской царь-дракон. Юноша — рыбак, простолюдин. Старик — что-то вроде обычного отшельника. Дракон… ну, должен выглядеть как обычный дракон.
— Хех, «обычный», ну вы и пошутили. Сроки какие?
— Как можно скорее. Желательно сделать маски сегодня, самое позднее — завтра. Мы торопимся.
— Да вы издеваетесь! Три резные расписные маски в натуральную величину за день?!
— Ой, да видел я, как работают здешние мастера! — не выдержал Везунчик. — Столичным купцам цену набивай! В технике «не отрывая кисти» роспись занимает столько времени, сколько требуется, чтобы чихнуть и сказать «на здоровьичко». А резьба…
— Мы же не просим вас сделать такую же маску, — подхватил Сахемоти. — Попроще, погрубее; главное — чтобы издалека смотрелось хорошо. Лакировать не обязательно. Мы же понимаем, что ваш профиль — крынки да бочонки…
Крапчатый Карась надменно выпрямился.
— Старца и рыбака я вам хоть сейчас вырежу. С морским царем же будет посложнее. Откуда мне знать, как выглядит дракон?
— Вы уж постарайтесь, — вкрадчиво сказал Сахемоти. — Кто, как не вы, способен изобразить невиданное? Думаете, почему мы обратились именно к вам?
— Да уж ясно почему, — довольно ухмыльнулся мастер. — Я один в Хилле режу и расписываю по-своему, прочие только вторят канонам. Попробовать можно, почему нет. Но такая срочная работа обойдется вам недешево…
— Цену назначайте сами, — небрежно сказал Сахемоти.
— Кхм, — только и выдавил Крапчатый Карась. На дне его глаз загорелся огонек алчности. Херуки покосился на Сахемоти и сокрушенно вздохнул.
