Каватина опустилась перед строением и пропела благодарственную песнь. Когда она завершила провидящее заклинание, знак над дверью засиял. Храм по-прежнему хранил в себе святость, хоть темные потоки зла и пытались проточить его каменные стены.
Халисстра еще не взобралась на вершину пики. Она повисла на краю, морщась и отворачивая голову от строения, словно ей больно было глядеть на него.
— Лунный Клинок внутри? — спросила Каватина.
Халисстра кивнула. Ее спутанные волосы, прилипшие к плечам, не шелохнулись.
— На полу.
Каватина подошла ко входу и мечом откинула развевающееся на ветру одеяло. Она увидела у дальней стены храма что-то блестящее — меч с изогнутым клинком. Одеяло упало, и ветер подхватил его и зашвырнул в храм, к самой дальней стенке. Оно опустилось на изогнутый меч, накрыв его.
Каватина глянула вверх, проверяя, не прячется ли кто-нибудь под потолком, потом снова на Халисстру, уцепившуюся за край площадки, так что виднелись лишь ее голова и плечи. Зубы, торчащие из щек Халисстры, подрагивали. Глаза ее расширились от предвкушения, рот дроу приоткрылся, она часто и тяжело дышала. Ветер донес до Каватины ее шипящий шепот: «Да».
Одним глазом следя за Халисстрой, Каватина осторожно вошла внутрь. Храм был маленький, всего четыре шага в ширину. Внутри него возникало какое-то странное чувство — покоя и благодати, балансирующих, однако, на грани хаоса. У Каватины было ощущение, будто она идет по прозрачному камню, ожидая, что тот вот-вот треснет.
Она сбросила одеяло кончиком меча и уставилась на оружие, лежащее на полу. По его изогнутому клинку серебром были выведены слова. Они были на языке дроу, поэтому их было легко прочесть. В одном месте недоставало букв — там, где верхняя и нижняя части меча были соединены воедино. Серебро в этом месте расплавилось. Надпись гласила:
Если сердце твое исполнено света
и дело твое правое,
я н… одведу тебя.
Заклинание провидения показало, что меч не утратил своей магии. Каватина благоговейно смотрела на него.
— Лунный Клинок, — прошептала она.
Выкованный столетия назад из лунного металла, клинок его был настолько остер, что мог рубить камень и даже металл. Считалось, что это оружие способно перерубить шею любому существу — даже богу.
Каватина убрала в ножны свой поющий меч и потянулась за Лунным Клинком. Едва пальцы ее сомкнулись на обтянутой кожей рукояти, она почувствовала, как в руку ее хлынула сила. Держа оружие обеими руками, она крутанулась, словно Танцовщица-с-Мечом, наслаждаясь его великолепной балансировкой. С ним она была бы непобедимой охотницей. Ее враги валились бы, будто пшеничные колосья под серпом.
— Эйлистри! — вскричала она. Кружась, воительница запрокинула голову и засмеялась.
Громкое шипение привело ее в чувство. Резко остановившись, она выглянула из храма и увидела, что по камню стучат капли дождя. Там, куда они падали, камень начинал пузыриться. Поднимался зловонный дым, и камень покрывался оспинами.
Кислотный дождь.
Халисстра смотрела в небо, дождь струился по ее лицу, мочил ее спутанные волосы. Если кислота и обжигала ее ничем не защищенную кожу, она никак этого не показывала.
— Идет буря, — сказала она и глянула вниз. — Нам нужно укрытие.
Каватина указала на храм:
— Эйлистри защитит нас.
— Не меня, — покачала головой Халисстра, снова посмотрела вниз и спрыгнула.
Каватина кинулась к выходу, но едкие капли дождя, залетающие в открытый дверной проход, заставили ее отступить. Она пропела охранительную молитву и, борясь с ветром, добралась до края каменной пики. Она вглядывалась вниз, но не видела и следа своей проводницы.
— Халисстра! — позвала она, но поднявшийся ветер унес ее крик.
Капли кислоты отскакивали от ее кожи, волос и одежды, не причиняя вреда, отражаемые заклинанием. Его магия защитит ее — но лишь на время. Ей тоже нужно вернуться в укрытие, но, едва повернувшись к храму, она услышала громкий треск. На его передней стене, рядом с аркой, появилась большая трещина. Дождь ручьями лил с крыши, все больше разъедая стену. Трещина ширилась прямо на глазах. Потом с ужасным стоном строение развалилось. Упала крыша, обрушились стены. Вскоре от него осталась лишь небольшая груда мелких камней, поверх которых покоился единственный уцелевший обломок с символом Эйлистри.
Храма больше не было. Милостью Эйлистри, он простоял ровно столько, сколько было необходимо. Теперь, обретя Лунный Клинок, Каватина была предоставлена самой себе.
Она подбежала к краю площадки и прыгнула, позволив своим ботинкам плавно опустить ее на землю. Спускаясь, она при помощи заклинания связалась с Халисстрой: «Когда буря закончится, встретимся у портала».
Мгновением позже пришел ответ. Высокий, долгий вопль. «Я не могу! Ллос зовет».
Каватина повторила заклинание. «Я могу помочь тебе не поддаться ей. Скажи мне, где ты».
Она почувствовала, как разум Халисстры коснулся ее разума, но ответа не было, лишь тихий, полубезумный булькающий смех.
Что-то ринулось к ней от подножия пики: два существа, мерцающих призрачным зеленовато-желтым огнем, волочащих лапы. Каватина узнала их в тот же миг. Это были мирлочары — пауки души — смертельно опасные противники, способные похищать жизненную сущность жертвы и добавлять ее к своей собственной, и они умели левитировать не хуже самой Каватины.
Она приостановила спуск и обрушила на них заклинание. Два сверкающих белых луча священного лунного огня Эйлистри устремились вниз, каждый ударил в одного из мирлочаров, и от тех мгновенно остались лишь обугленные хитиновые оболочки. Твари полетели вниз и с громким стуком рухнули на землю.
Каватина чуть не рассмеялась. Неужели это лучшее, что Ллос смогла выставить против нее? Она обновила заклинание, не позволяющее кислотному дождю причинить ей вред, и приземлилась рядом с еще дымящимися оболочками пауков души.
Словно отвечая на ее безмолвный вызов, погода изменилась. Дождь прекратился, и с неба посыпались маленькие твердые каменные шарики. Когда они застучали по стальным доспехам Каватины, она увидела, что это крошечные пауки. Она попыталась раздавить одного из них ногой, но он был словно круглая галька у нее под каблуком. Она поняла, что пауки, должно быть, окаменевшие, вроде каменной пики за ее спиной.
Каменные пауки продолжали падать, они становились крупнее. Вскоре они были уже размером с виноградину, потом с яйцо. Они сыпались, словно чудовищный град. Каватина пропела молитву, создавая над головой энергетический диск в виде щита. Большая часть пауков-градин отскакивала от него, разлетаясь по сторонам, но некоторые пробивали щит и били ее по голове и плечам.
