более, что всё это время, сильно раздражённый Иван вёл сам с собой диалог. Причём, весьма экспрессивный. Он вспоминал всё, что с ним случилось недавно в театре.
Культпоход на спектакль Отелло
Реципиент начал так: – Насколько я помню, прошло более века с тех давних пор, как основатель МХАТа, Константин Сергеевич Станиславский строго сказал своим гардеробщикам: – Театр начинается с вешалки! – мол, потрудитесь ребята, навести там порядок.
Нужно добавить, что за прошедшее время, в этом виде искусства практически мало что изменилось. По крайней мере, приглашённый в наш город режиссёр Тыр-Пыр-Чковский понял нашего классика совершенно буквально.
После чего, велел переделать фойе и создать раздевальню самого архаичного вида. Вернее сказать, возродить помещение, предназначенное для храненья одежды людей, приходящих в театр.
По его указанию, убрали нормальную комнату, где можно было бросить все свои ценности и забыть о них до конца представления. Стоявший там робот немедленно считывал биопараметры гостя. Упаковывал вещи в энергетический кокон и подвешивал его к потолку.
Там все пожитки спокойно висели вплоть до возвращения зрителя из просмотрового зала. Причём, автомат работал совершенно один и всё успевал. Никто не толпился вокруг.
А теперь, что здесь получилось? Режиссёр приобрёл пять очень старых андроидов. Обрядил их в виде старушек с седыми кудельками и превратил в нечто похожее на мифических «бабушек из городского театра».
Эти жуткие электронные штуки принимали одежду людей из рук в руки и нетвёрдой походкой топали к вешалкам, изготовленным из какого-то дерева. Они закрепляли имущество на допотопных крючках, а вместо него давали кусочки из пластика. Потом никто толком не знал, куда бы их положить?
Мало того, те гардеробщицы предлагали гостям допотопную оптику, изготовленную из стекла и металла.
– Ну, скажите на милость, зачем мне примитивный бинокль? – подумал Иван и продолжил: – Да у меня на глазах давно установлена специальная плёнка в микрон толщиной.
Она состоит из наноботов, которые слушают мой ментальный приказ и перестраиваются в особом порядке. Благодаря хитрым устройствам, я могу в мельчайших деталях увидеть комбайны, что собирают гелий-3 на нашей Луне. А при желании, так же легко рассмотрю инфузорий, копошащихся в луже.
Сказать по секрету, один мой приятель предлагал мне новейший модификатор для этой удивительной плёнки. Стоит капнуть в глаза миллиграмм такой жидкости, и ты всё увидишь не хуже томографа.
Можешь послойно «снимать» одежду с людей и любоваться их голыми формами. Должен вам сообщить, что я наотрез отказался от подобной услуги. С приятелем мне всё понятно, он работает в секретной конторе охранником и ему иногда нужно взглянуть, не несёт ли кто-нибудь, чего запрещённого? Например, какой-нибудь гаджет, куда можно сбросить всю информацию.
Ну, а мне это нужно? Тем более, что хорошеньких женщин с отличной фигурой встречается мало, а пялиться на чужой целлюлит, меня совершенно не тянет. Его мне хватает у любимой жены.
Наоборот, мне хочется снять с них те шмотки «в облипочку», которые они на себя натянули, и надеть на толстух балахон. Пусть скрывает всё то, что только возможно. Но, что-то я сильно отвлёкся от темы. Пора бы вернуться назад.
– Хорошо, что теперь театралы почти ничего не несут с собой в зрительный зал. – продолжил думать Иван: – Разве, что женщины держат в руках нелепые сумочки. Все остальные берут лишь стандартные коммуникаторы, да блоки климат контроля.
Ну, о ридикюлях мы помолчим. Пусть дамы их сами таскают. Со вторыми устройствами тоже сроду не возникает особых проблем. Они вживлены в черепную кость человека и никому не мешают.
Зато третьи предметы теперь нам велят оставлять в раздевальной. То есть, отстёгивать эти небольшие коробки от пояса и ждать, когда гардеробная очередь дойдёт до тебя.
А как замечательно было в прежние годы. Никто не обращал на коробочки никакого внимания. Все проходили в зрительный зал, садились в удобные кресла и спокойно смотрели спектакль.
Но так продолжалось лишь до тех самых пор, пока Тыр-Пыр-Чковский не решил взять пьесу «Гроза», написанную Александром Островским лет триста назад. Всё шло хорошо до конца третьего действия. Ну, а в четвёртом, наш режиссёр решил до предела усилить эффекты присутствия и воплотил в нашу жизнь все ремарки великого автора.
То есть, прямо по ходу сюжета вдруг загрохотал раскатистый гром. На людей с потолка хлынул бурный продолжительный дождь. В то же мгновенье, включились блоки климат контроля. Вся тысяча зрителей накрылась защитными коконами.
Всё произошло, как обычно, но секунду спустя, отдельные капсулы энергополей слились в один общий пузырь. Возник внушительный купол, который по нелепой случайности, не вписался в размеры театрального зала.
Новомодные стены из пластика разъехались в разные стороны. Потолок из ребристых панелей прогнулся огромным горбом. Модерновое здание рухнуло, словно картонное.
Хорошо, что защитное поле продолжало работать, и все люди остались живыми-здоровыми. Правда, потом они все сидели на креслах, словно пришитые, и со страхом смотрели на обломки конструкций, висящих над их головой.
Причём, все очень дружно молились, чтобы не иссяк запас батарей, находящихся в блоках климат контроля. Тем временем, роботы из службы спасения без устали разбирали завалы.
Спустя три часа, гости театра смогли оставить поднадоевшие кресла и покинуть разрушенный зал. К изумлению всех окружающих, они почему-то не стали устраивать бурных оваций, по поводу завершенья спектакля.
Наоборот, они захотели отыскать режиссёра и сказать ему всё, что надумали о его неуёмном новаторстве. К сожалению зрителей, хитро мудрый служитель той музы, что зовут Мельпомена, повёл себя достаточно странно. Он не решился на встречу с возбуждённым народом. Благоразумно исчез неизвестно куда и не появлялся у нас более года.
Жёлтая пресса чуть-чуть пошумела по данному нелепому поводу, но со временем все успокоились. Начальство немного оправилось от жуткого случая, и вновь пригласила варяга на плохо вспаханную ниву искусства.
К этому времени, роботы снова воздвигли театр. Прозрачное здание возвышалось над главной площадью города, словно причудливый инопланетный кристалл, выросший до гигантских размеров. Многочисленные острые грани странной конструкции отливали матовым золотом и мягко искрились под лучами вечернего солнца.
Прозрачные двери реагировали на приближение зрителя. Они разъезжались в разные стороны и стремительно втягивались в едва заметные стойки, расположенные справа и слева. Прямо за ними расположилось большое фойе, отделанное в супермодной манере.
Строители учли все уроки, что преподнесла им коварная жизнь, и немного уменьшили число посетителей зала. Сделали это с особым расчётом. Так, чтобы если блоки климат контроля включатся у всех зрителей сразу, то общий кокон не смог бы достать до потолка и до стен.
Однако, директор
