ты понял? О чём вы там шепчетесь?!
Посовещавшись немного, генералы вернулись, и Фэн Синь обратился к принцу:
– Ваше высочество, следуйте за мной.
– Куда?
– Мы проводим вас к тому, кто всё уладит, – заверил Му Цин. – Пойдёмте!
Се Лянь попятился. Му Цин сообразил, что принц задумал бежать, и воскликнул:
– Стойте!
Генерал хотел связать его и выпустил луч божественного света, но промахнулся, а после такого Се Лянь окончательно перепугался и припустил во всю прыть. Растерянным небожителям оставалось только рвануть за ним.
– Чтоб меня! Твою мать! Что с ним такое? – недоумевал на ходу Фэн Синь. – Не мог же он разом позабыть восемьсот лет жизни!
– А я предупреждал! Отравился своей жуткой стряпнёй и умом тронулся!
– Не может быть! Боюсь, с ним что-то случилось. Надо скорее догнать его, он же ведёт себя так, словно ему снова семнадцать!
Му Цин не упустил шанса съязвить:
– Вот-вот. Наивный, глупый и избалованный мальчишка!
– Стой! Сначала надо сообщить… ему.
* * *
Се Лянь пробежал на одном дыхании более двадцати ли и наконец остановился перевести дух. Он чувствовал себя словно рыбёшка, без толку бьющаяся в сетях. Что же, в конце концов, происходит? Здесь явно что-то нечисто! Откуда у Му Цина взялась такая сила? Чтобы выпустить столь мощный луч божественного света, нужно несколько сотен лет тренироваться! Наверняка самозванец! А сам принц? Он заметил, что бежит быстро, как ветер. Конечно, он всегда был ловок, но не до такой же степени!
Се Лянь в который раз попытался успокоиться, и вдруг в памяти всплыло имя, названное Му Цином.
– Хуа Чэн… – пробормотал принц.
Стоило ему это сказать, как на сердце отчего-то стало теплее, словно в дальнем уголке души распустился маленький цветок. Се Лянь не удержался и несколько раз повторил:
– Хуа Чэн, Хуа Чэн…
«Похоже, он очень важный человек, – подумал принц. – Быть может, у него найдётся ключ к разгадке этой тайны. Нужно найти его!» И он решительно развернулся в направлении города.
Сначала Се Лянь не мог уложить в голове произошедшее, но спустя час ему уже стало легче. Тело по-прежнему казалось чужим, душу терзали сомнения, но желание разобраться в ситуации отодвинуло всё остальное на второй план. Принц просто обязан был собраться с духом и выяснить правду: не ради себя, так ради товарищей, по всей видимости, похищенных некой опасной тварью.
К тому моменту как он добрался до города, на лицо его уже вернулось обычное спокойное выражение. Се Лянь зашёл в первую попавшуюся чайную, поднялся по лестнице и сел у окна. Пить ему не хотелось, принц покрутил в руках взятую со стола чашку и заметил налёт на стенках. Се Лянь скривился и отставил её в сторону.
В центре зала грациозная красавица играла на пипе [6] и пела голосом нежным, как звон колокольчика. Мужчины всех возрастов собрались вокруг и смотрели на неё, ухмыляясь. Артистка затянула было незамысловатую песенку о девушке, вышедшей на рассвете за цветами, но слушателям не понравилось, они заворчали:
– Скукота! Давай другую!
– Точно, уши в трубочку сворачиваются!
– Спой вот эту!
Красавице пришлось подчиниться и выбрать новую песню – на этот раз весьма фривольного содержания. Девушка легонько коснулась струн, и полилась нежная мелодия, заставляющая сердца слушателей трепетать, а щёки краснеть. Мужчины разразились одобрительными возгласами, а Се Лянь, наоборот, почувствовал себя неуютно: песня оказалась о страсти молодой пары в первую брачную ночь. Прежде принцу не доводилось слышать в столице подобной похабщины, а может, он просто пропускал непристойности мимо ушей.
Се Лянь, вне себя от стыда и гнева, прикусил нижнюю губу и сжал кулаки. Он долго сдерживался, но тут не вытерпел и с размаху ударил по столу. Перепуганные гости обернулись на звук и уставились на принца, тогда он опомнился и тихо извинился. Он был готов зажать уши ладонями, лишь бы больше не слушать двусмысленные намёки из песни, и решил, что, если девушка продолжит выступление, ему придётся покинуть чайную.
Внезапно песня оборвалась, раздался истошный женский визг. Се Лянь отвлёкся от своих дум и увидел, что мужчины окружили певицу и тянут к ней свои грязные руки, а та, прижимая к груди инструмент, испуганно пятится и бормочет:
– Господа, я же здесь не для того… Прошу вас, ведите себя прилично…
Мужчины загоготали:
– Да что такого? Можно подумать, мы первые! Не верится, что, пока ты тут собой торгуешь, тебя никто пальцем не тронул!
– Что значит «торгую»?! – Девушка покраснела от возмущения. – Я продаю свои песни, а не тело!
– Ой! Тоже мне, целка! Будь ты невинной девицей, ты бы такое не исполняла!
– Вот именно! Сначала завлекает, а потом отнекивается. Не строй из себя недотрогу, не смеши людей!
Девушка от гнева едва не лишилась чувств, дрожащим голосом она возразила:
– Вы ведь сами хотели послушать! Я исполнила только потому, что вы попросили!
На каждое её слово у грубиянов находилось по два.
– Ну надо же, какая послушная! Да ты только и мечтала спеть что-то эдакое, чтобы соблазнить мужчину!
Се Лянь не желал больше оставаться в стороне. Гнев, тлеющий в его душе, разгорелся безудержной яростью. Промелькнул белый сполох, и смутьяны, не успев ничего сообразить, разом повалились на пол. Их заводила плюхнулся задом кверху и разразился бранью:
– А ты ещё что за хрен?! Как ты смеешь вмешиваться?!
Се Лянь заслонил собой девушку и сжал кулаки, но лицо его оставалось по-прежнему спокойным.
– Вы забываетесь, господа, – отчеканил он. – Женская красота, подобно цветку, способна заставить сердце трепетать, но вести себя с дамой неуважительно – удел подлецов и негодяев.
– Но она сама выбрала такую песню! Петь всякое, значит, можно, а прикоснуться – не смей?! – крикнул кто-то из недовольных.
– Вот именно.
Едва он это сказал, как десяток крупных мужчин полетели с лестницы и приземлились этажом ниже. Серьёзного вреда принц им не причинил, но порядком напугал: они даже не заметили, когда он атаковал, – и как тут защищаться? Все смутьяны мигом разбежались.
Се Лянь обернулся к девушке, и та с благодарностью поклонилась ему:
– Большое спасибо за помощь, уважаемый даос!
– Мне это не составило труда. Вы останетесь?
Певица кивнула, и принц ответил ей тем же:
– Хорошо. Тогда продолжайте петь.
Он вернулся на своё место, оправил полы одеяния, чинно уселся и осмотрелся по сторонам. Другие посетители под его бдительным взором не решались безобразничать, а певица прониклась к своему спасителю ещё большей симпатией и продолжила выступление местной народной песней.
Се Лянь налил себе чаю и собрался сделать глоток, но снова заметил налёт на стенках чашки. Не в силах перебороть себя, он со вздохом отставил её, а затем бездумно глянул в окно – и застыл.
На другой стороне улицы располагался трактир пошикарнее, там за столиком в одиночестве сидел мужчина – высокий и стройный. Повязка на глазу придавала его образу неуловимый налёт дикости, однако ничуть не портила красоты. Одежды
