– Боевого? Задания?!
Она спросила его, слышал ли он о ливьерах, и коротко рассказала об их повстанческой группировке. Ремко плохо её понимал: женщина говорила тихо, неуклюже переставляя слова местами и сбиваясь с мысли. Он хотел прервать её, когда Мари дотронулась до его руки.
– Не мы это начали, папа, – проронила она. – Они пришли за нами… солдаты. Ка… – Она зажмурилась, сморщила лицо, пытаясь удержать слёзы, и продолжала: – Касси не было дома. Они что-то сделали с мамой, а меня арестовали. Они не знали тогда, что нас двое!
– Трое, – поправила женщина.
Ремко дико посмотрел на неё. С ума они тут все посходили, что ли? Он желал знать, кто в ответе за смерть его дочери, а не выслушивать бред.
– Трое? – переспросил он.
Мари отвернулась, но Ремко успел заметить слёзы на её щеках – и то, что она не удивилась этим словам. Она снова знала что-то, что он упустил.
– Не ваша дочь Кассандра, – сказала женщина.
* * *
Разве можно было шестнадцать лет воспитывать двух дочерей и не заметить, что одна из них – не твой ребёнок? Ремко снова и снова задавал этот вопрос себе, потому что он не мог задать его Розе. Жены не было тут, чтобы держать ответ, но пожилая женщина сказала, что Роза подозревала. Именно поэтому она и вбила себе в голову, что это «не её дети». «Конечно, это твои дети – твои и мои, – приговаривал Ремко, укачивая Розу на коленях, словно маленькую девочку. – Не надо так говорить, они же слышат тебя…»
Мари смотрела на него – его дочь, прошедшая через тюрьму, голод и пытки, потому что пятнадцать лет назад он не смог отличить одного ребёнка от другого. Своего ребёнка от чужого! Да, они всегда были разными, но ведь это нормально для двойняшек. Ремко гордился, что Кассандра унаследовала рыжеватый цвет волос его отца. Роза радовалась, что Кассандра рисует, как она сама когда-то мечтала. У них была нормальная, дружная семья – так Ремко думал, утешая себя воспоминаниями о редких, но уютных семейных вечерах в течение долгих месяцев, которые он проводил вдали от дома.
Но сейчас Мари смотрела на него, и он читал в её глазах вопрос.
– Неужели ты совсем ни о чём не догадывался? – сказала она. – Мне кажется, какая-то часть меня всегда это знала. И всё равно… она моя Кассандра.
β
Устроившись на камне рядом с наскоро сколоченным деревянным ложем, Эльсона методично, стиснув зубы, расправляла волосы Кассандры. Мир казался пустым, будто всё, что в нём было живого, разом исчезло. Расчёска скользила по волосам Кассандры, то и дело запутываясь в них, и тогда Эльсона вздрагивала и принималась за узелки.
Шорох шагов по земле – Эльсона подняла глаза и увидела тяжёлые ботинки Призрака. Девушка всегда передвигалась беззвучно и быстро, как саламандра. Призрак покосилась на тело Кассандры, скривила лицо и скинула с плеч мешок.
– Дура я, – сказала она, пряча руки в карманах. – Знала же, что нельзя привязываться. Жила бы себе сейчас в Индувилоне…
Эльсона не отвечала.
– И ничего бы этого не было, – продолжила Призрак. – Глаза бы мои вас не видели, скажу я тебе. Ну? Чего молчишь?
Эльсона покачала головой и отложила расчёску.
– Ну как хочешь.
Призрак развязала мешок и достала трофеи, добытые в замке: четыре кристалла и короны. Ещё вчера Эльсона бы бросилась разглядывать регалии, словно ребёнок – подарки к солнцестоянию, с любопытством, с интересом, с надеждой. Но надежда умерла – в лице Кассандры, к чему Эльсона оказалась не готова. Бимбикен посвятила её в тайну подмены, но, как и Бимбикен, Эльсона полагала, что наследница Флориендейла, ни о чём не ведая, живёт где-то в Поверхностном мире и что им нужно найти регалии, чтобы установить с ней контакт. Теперь регалии были тут, перед ней. Но какой в них прок?
Призрак перевернула обе короны вверх ногами и положила сверху меч. Эльсона видела его впервые. Незаметно подошедшая Альфа Камила наблюдала за Призраком, стоя в стороне.
– Хорошо, – уставшим голосом сказала она. – Блокировала источник силы ты. Очень хорошо…
– Это как?
Альфа указала на регалии.
– Старые Флоры и Ориендейла короны, но всё ещё несут в себе свою силу. На перевёрнутом символе власти блокирует источник силы оружие – так нас учили.
– А где корона Флориендейла? Уничтожена? – спросила Призрак.
Эльсона молчала и никак не реагировала на слова Альфы, но тоже слушала.
– Да… как и многое другое, нужное нам сегодня. Не могла бы разложить кристаллы по сторонам света ты, Эльсона?
Эльсона передёрнула плечами, соскользнула с камня и бережно взяла в руки ближайший кристалл. Это был зелёный куб – полупрозрачный, словно плёнка покрова. Эльсона погладила холодные грани, пытаясь понять, что это за материал. Раньше она бы обязательно спросила, но теперь её сдерживал обет молчания – до похорон Кассандры, на год, а может, и до конца жизни.
Эльсона колебалась, не зная, куда положить кристалл, какое направление выбрать.
– Не имеет значения, – сказала Альфа, заметив её замешательство. – Подойдёт любое.
Эльсона решила в пользу севера. Красную пирамидку она положила с южной стороны. На очереди был серебристый восьмигранник. Альфа Камила невольно протянула к нему руку, но тут же отдёрнула.
– Почему ты не возьмёшь его? – спросила Призрак. – Это же воздух. Октаэдр.
– Слишком больно здесь, – Альфа приложила руку к груди, – когда то, что любишь ты, больше не живёт. Сегодня это понимаем все мы.
Эльсона положила кристалл на место и развернула последний, синий, с множеством треугольных граней.
– Икосаэдр, кажется. Вода, – проронила Призрак.
– Молодец ты, Ома, – рассеянно заметила Альфа Камила, с видимым усилием отворачиваясь от кристалла воздуха.
Призрак вскинула голову и хотела что-то сказать, но Эльсона похлопала её по плечу. К ним стремительно приближался Алишер. Похоже, травники всё-таки выпустили его из лазарета. Прищурив глаза и сложив руки на груди, за ним следовала Бимбикен. Она не бежала.
– Сейчас и вам будет проповеди читать! – крикнула она издалека.
Алишер решительно направился к Альфе.
– Кто вы? – тихо спросила магистр воздуха.
– Добрый день! Алишер, студент из Роттербурга…
– Младший брат одного из тех лётчиков, что загубили нам операцию, – заметила Бимбикен.
– Какая ещё операция? – взвился Алишер. – Вернее, нет, не отвечайте, я всё видел. Но вы можете понять наконец, что и у нас… у них была своя операция?! Что вы не одни такие, великие партизаны и революционеры?
Альфа Камила слушала. Призрак и Эльсона подошли ближе. Эльсона заметила, что Призрак согласно кивает.
– Вы, ливьеры… да вы же вообще не в курсе, что происходит в реальном мире! – парень почти кричал. – В Роттербурге преследуют людей за то, что те пытаются связаться с Алилутом. И они, в отличие от вас, в курсе, что принцесса сбежала из алилутской тюрьмы. Но они не знают всей правды! Да что там… – он запнулся на мгновение, посмотрел на тело Кассандры и яростно продолжил: – Зачем вы скрываете правду? Вероника жила у нас два месяца – два долгих месяца, блин! Она всю жизнь тащит на своих детских плечах огроменный груз ответственности – вы что, не понимаете этого? Ответственности, которой у неё нет и не будет. А вот она, Кассандра, должна была умереть из-за того, что вы не нашли и минуты, чтобы рассказать ей, что она – оп-па, вот это сюрприз! – наследница целой страны!
Бимбикен подалась вперёд и примиряюще подняла руки, но Алишер не собирался останавливаться.
– Вот эти «лётчики», которые всё типа загубили, – мой брат и его друзья, они ведь пытались помочь вам же, этому вашему Флориендейлу, и им бы дела до этого не было, если бы не Вероника! Мы искали генератор пространственных переходов, чтобы вывести его из строя, и – таки да, – Алишер обратился к Призраку, – спасибо, что вытащили меня из горящей башни. Надеюсь, я его повредил.
– Искрило хорошо, – признала Призрак, – но не думаю, что он сгорел…
