— И придет сильный… Рухнут идолы… И воцарятся спокойствие и…
Раскаты слились в единый нескончаемый взрыв. Замок содрогнулся, по его гранитным стенам пробежала дрожь. Вдруг накренились и разом рухнули Шпили. Из глубин замка вырвался ослепительно яркий радужный столб. Он фонтаном взвился вверх и там распался на три ревущих струи. Одна, голубого цвета, содержавшая в себе ледяную силу, с визгом ушла в небо. Другая, огненно-алая, ревя, вонзилась в землю. Третья струя превратилась в черное облако. Подпитываемое энергией агонизирующего Источника, которая била из Шпилей подобно громадным золотистым стрелам, облако набухло до гигантских размеров и с оглушительным грохотом взорвалось. И хлынул черный дождь. Это была смерть.
В тот же миг замок содрогнулся с такой силой, будто кто-то чудовищно-огромный пнул его из-под земли ногой, и провалился в бездну. Рассыпались башни, исчезли казавшиеся несокрушимыми стены. По плато пробежала горячая волна. Оно раскололось на множество гранитных островков и начало медленно скользить вслед за исчезнувшим замком.
— Пора уходить! — закричал Отшельник.
Он развел руки в стороны и создал светящееся окно. Первым в него шагнул Кермуз, увлекший за собой безвольного Заратустру. Следом двинулся Отшельник. Перед тем как исчезнуть, он обернулся и поманил Скилла…
Тьма привычно ассоциируется со смертью. Парадоксально, но бог тьмы Ариман нес жизнь. С его гибелью исчезало кольцо ослепительно яркой природы, окружавшей замок. Губы Заратустры шевелились, издавая крик, тонущий в невообразимом шуме. До Скилла долетали лишь отдельные фразы.
Скилл стоял на краю пропасти и смотрел туда, где еще совсем недавно возвышался Заоблачный замок. Это можно было считать невероятным везением, но смерть пощадила его и в этот раз. Умерли все: и Ариман, и Тента, и Дорнум с его киммерийцами, и даже несокрушимый Зеленый Тофис. А Скилл и Черный Ветер остались живы. Наверно, это было справедливо, ведь жить должен тот, кто много раз встречался со смертью.
Скиф стоял на краю пропасти — точно против того места, где совсем недавно возвышался замок Аримана. Теперь здесь была лишь голая черная скала. Замок и плато, покрытое мертвыми телами, исчезли в бездне. И не спасся никто. Лишь Скилл, да Черный Ветер, да трое чародеев, двое из которых были победителями, а один — проигравшим.
Проигравший — Заратустра — со связанными за спиной руками сидел у нависшей над пропастью скалы. Он мог броситься в бездну, он должен был броситься в бездну, но не делал этого. Отшельник и Кермуз, стоявшие неподалеку, решали его судьбу.
— Сверни ему шею! — настаивал Отшельник.
— Я не хочу делать это! — возражал Кермуз.
— Но ведь он пытался прикончить тебя! И почти добился этого!
Кермуз машинально оглядел себя, его рука и бок были перевязаны кусками ткани.
— Я поквитался с ним!
— Порой ты удивляешь меня, — вздохнул Отшельник. — Ведь ты ненавидишь его.
— Да, — согласился маг.
— Так почему же ты хочешь оставить ему жизнь?
— Чтобы было кого ненавидеть!
— В твоих словах есть доля истины…
— В них бездна истины! — убежденно воскликнул Кермуз. — Мир держится на ненависти. И побеждает лишь тот, кто ненавидит. А чтобы ненавидеть, надо иметь сильных врагов!
— Ну хорошо. Я помню наш договор. Он — твой пленник, и ты волен поступать с ним как хочешь.
Кермуз удовлетворенно кивнул. Он извлек нож и подошел к Заратустре. Заслышав шаги, тот поднял голову. Лицо побежденного мага было безмятежно.
— Все? — спросил он, кивая на нож.
— Все, — подтвердил Кермуз. — Я могу напоследок задать тебе один вопрос?
— Можешь. И даже не один. Я не спешу. — Заратустра усмехнулся и перевел взгляд на синеющее меж скал небо.
— Почему ты предал Хозяина?
Заратустра ответил не сразу. Он молчал, левая щека его подергивалась. Кермуз решил помочь ему:
— Ты боялся его?
Заратустра отрицательно покачал головой:
— Нет, я достаточно силен, чтоб не бояться никого и ничего, даже смерти. Но лев был прав — это не моя битва. Я не раскаиваюсь в том, что делал вчера, год, тридцать лет назад. Но сегодня я должен был находиться не здесь. Мое место там, где умирают люди, дерзнувшие стать над своим естеством, именуемым страх или инстинкт самосохранения, люди, презревшие жизнь ради смерти, а смерть — ради того, что они именуют честью. Моя битва была там. И лев пришел, чтобы сказать мне это. А Ариман убил льва…
Кермуз задумчиво выслушал это признание и, еле слышно вздохнув, сказал:
— Я понял тебя. Твоя беда в том, что многое, почти все, что ты делал, не совпадало с тем, о чем ты думал. — С этими словами Кермуз нагнулся и перерезал путы на руках Заратустры.
Тот изумился:
— Ты отпускаешь меня?
— Да, и, надеюсь, мы останемся врагами.
— Можешь не сомневаться, — ответил Заратустра, растирая затекшие запястья. — А что скажет твой таинственный союзник?
— Он подарил твою жизнь мне.
Заратустра усмехнулся:
— Щедрый подарок!
— Более щедрый, чем ты думаешь! — воскликнул неслышно подошедший Отшельник. — Я тоже имею причины ненавидеть тебя. Но в отличие от Кермуза я предпочитаю убивать своих врагов. Мне было нелегко подарить твою судьбу ему.
— Чем же я не угодил тебе? — спросил Заратустра. — Ведь я даже не знаю тебя.
— Власть… — В голосе Отшельника звучало шипение разъяренной змеи. — Власть… Ты обладал ею. А я ненавижу всех, кто претендует на власть. На этот раз я отпускаю тебя, но берегись! Отныне я буду охотиться за тобой, и недалек тот час, когда ты присоединишься к своему Хозяину!
Эта угроза оказала странное воздействие на Заратустру. Глаза его закатились, маг покачнулся и замертво рухнул на землю. Кермуз бросился к нему. Заратустра уже не дышал.
— Мы так не договаривались! — Кермуз обернулся к Отшельнику, лицо мага выражало негодование.
— Я здесь ни при чем, — медленно произнес тот. Он словно прислушивался к чему-то.
— Неужели ты станешь уверять, что он умер от сердечного приступа?
— Он не умер, — после небольшой паузы сказал Отшельник. — Демон Аримана похитил его душу. Она обречена бродить в других мирах, пока хищные птицы не сожрут её вместилище — тело.
— Я слышал, что такое бывает, — задумчиво произнес Кермуз.
— Пойдем, — предложил Отшельник.
Однако маг не тронулся с места. Несколько мгновений он размышлял, затем решительно нагнулся и взвалил неподвижного Заратустру на плечи.
— Что ты собираешься делать с этим? — поинтересовался Отшельник.
