У монаха мурашки по спине пробежали. Сейчас, в это очень странное время суток, когда уже и не ночь, но ещё и не утро — кажется, древние называли это Часом Быка, — такие пророчества звучали очень и очень жутко.
— Свернуть парус, якоря в воду! — Торин озабоченно посмотрел на Видгнира, который стоял как в параличе, и решил сначала дать людям поспать, а уже потом…
Промерив багром глубину, Олаф, багровея от натуги, спихнул за борт тяжеленный якорь, ушедший в воду странно беззвучно. Снорри, Гунтер и Эрик сделали то же самое на носу, а остальные поднимали к верхней перекладине мачты бело-синий парус. Когда всё было сделано, Торин поставил четверых дружинных сторожить и, сказав всем отдыхать, улёгся сам.
Утро вечера мудренее. Впрочем, вот оно, утро-то…
Небеса над Атлантикой стали из чёрных фиолетовыми, а у самой кромки вод золотистыми, в мутно-серых разводах. Отец Целестин бросил последний перед сном взгляд на восток, к океану, обомлел и едва не полетел с палубы от удивления и восхищения.
Там, на восходе, лежали страны его юности, мир древних цивилизаций и новых королевств, колыбель и могила многих мировых религий, очаг, в котором выплавилось человечество. Там была Европа, Италия. Рим. Вадхейм. И оттуда запуганному донельзя всем случившимся в последнее время доброму толстяку-бенедиктинцу пришло странное знамение. Яркий зелёный луч, подобный сверканию изумрудов чистейшей воды, пронзил рассветное небо, рассеявшись только в черноте его западного края. Чувство было такое, словно из радуги вырвали самую насыщенную цветом её часть, добавили туда зелени луговой травы после дождя, цвет молодого вина и буйную радость тропических лесов. Цвет надежды рассёк надвое быстро наливающееся розовым небо на восходе.
— Зелёный луч, — раздался сзади голос Видгнира. — Добрый знак нам послан. Помнишь, ты когда-то рассказывал мне, что сие происходит оттого, что лучи солнца проходят сквозь воды моря и оно отдаёт им свои краски?
— Помню, — зачарованно ответил монах, не отрываясь глядя в небо над океаном. И в самом деле, что-то такое было.
— Этот знак послали нам те, кто нас ждет и надеется на нас. В зелёном луче сплелась не только наша, но и их надежда…
Видгнир развернулся и спрыгнул на нижнюю палубу, а отец Целестин стоял ещё долго, наблюдая, как изумрудная стрела медленно исчезает, уступая место тревожному багровому оку вновь нарождающегося светила. Кто кого пересилит в грядущем противостоянии? Кто победит? Жалкая кучка смертных или грозные и неизвестные силы, обитающие в землях по одну и другую стороны Двери? Надежда или Багровый огонь? Вопрос, на который пока нет ответа…
Разбудила монаха Сигню, причём очень скоро. Теперь отец Целестин уже не реагировал на того, кто вырывал его из сна, так бурно, как раньше. Вот и сейчас он моментом открыл глаза и поднял голову:
— Что?
— На вот, поешь. — Сигню сунула ему в руки кусок лепёшки, изрядно засохший, и постылую рыбу.
— Всё хорошо?
— Да, не бойся. Только тревожно что-то. — И упорхнула наверх, так толком и не объяснив, в чём дело.
Отец Целестин хотел было ещё чуть поваляться и спокойно съесть свою порцию, но доля беспокойства Сигню передалась и ему. Нащупав верёвку, валявшуюся подле, он перевязал рясу и выбрался наружу, сразу же направившись на корму. Все ещё сжимая в руке хлеб и рыбу, монах взобрался на палубу, где столпилось изрядно народу. Растолкав молодёжь, окружившую конунга, святой отец первым делом накинулся на Торина:
— Что такое? Где беда?
Мрачный как туча Торин указал на берег, справа от корабля:
— Во-он. Видишь?
Отец Целестин поднёс ко лбу руку, загораживая глаза от солнца, и действительно разглядел то, что раньше скрывалось в темноте. Он опасался увидеть самый настоящий туман — про который говорил Тор, — полностью застилающий берег, но даже намёка на туманную пелену не было. Зато другое было — ничуть не лучше.
В четверти мили правее явно различались два спущенных на воду дракара и ещё один, на берегу, у самой воды. Этот третий, видимо, ещё строился: на корме обшивки не было и мачту пока не установили. Зато два других выглядели вполне нормально. На первый взгляд. Только… О, чёрт! Один из кораблей полуобгорел и был явно подтоплен — очень уж заметный крен на правый борт. Ещё очень странно висели паруса. Точнее, их обрывки. Часть вёсел свешивалась с бортов, но тоже как-то неправильно… Щиты по бортам не висели. И ни одного человека рядом, ни костра или дыма. Пусто и тихо.
— Что ты об этом думаешь? — Торин судорожно сглотнул слюну.
«Что убираться отсюда надо подобру-поздорову!» — едва не ляпнул монах, поняв одно: дело плохо. Но сдержался.
— Не знаю, не знаю…
— Вот и я не знаю! — хрипло сказал Торин, настороженно осматривая близлежащий берег. — Всё одно вызнать надо, в чем дело.
— И что теперь? — спросил Гунтер.
— Теперь?.. — Конунг на секунду задумался. — А ну на вёсла!
Там, где стояли дракары, были построены мостки. Добротно, из хороших брёвен. Видно, тут устраивались надолго, с расчётом на много лет. Торин, послав Олафа замерять глубину впереди корабля, осторожно подвёл кнар к мосткам, и вскоре дерево ударилось о дерево. «Звезда Запада» пришла в гавань, к которой стремилась.
Дальнейшая тактика действий была за сотни лет отработана до мелочей. Двадцать дружинников в полном вооружении, прикрываясь круглыми щитами, один за другим спрыгнули на мостки, моментально выстроив хёрд, и медленно двинулись вперёд, зная, что с корабля их стерегут лучники. Чуть спустя они ступили не берег, поросший низкой травой, и выстроились в две линии — одна за другой, — плотно сомкнув щиты и склонив головы так, что зазор для зрения между шлемом и щитом остался минимальный.
Тихо. Никого. Только птицы в лесу поют, как и пели всё утро. Птицы?!
Эрик первый опустил щит.
— Никого нет. Совсем. Я так понимаю, дичь тут пуганая, так стали бы птахи эдак по веткам скакать, если бы прятался кто?
Здесь действительно устроилась небольшая гавань. Широкая, ровная поляна, с трёх сторон окружённая сосняком, а дальше берег поднимался образуя крутой уступ. В ту сторону вела ясно различимая, утоптанная тропа, сворачивавшая куда-то направо. Корабельная стоянка отвечала всем требованиям викингов: тут тебе и поваленный и обтёсанный лес, аккуратно сложенный сбоку, котлы для варки смолы и даже маленькая открытая кузня. Хозяева словно ушли на минуту и скоро вернутся, чтобы приняться за работу.
Эрик рассудил верно: как только пятеро дружинников, отосланных к краю леса в дозор, вошли под сень толстых золотых сосен, птицы мигом снялись и упорхнули дальше к чаще. Пока опасность не грозила. Да и следует ли страшиться нечисти сейчас, при свете солнца?
