Хлопали долго и оглушительно. Голос у Фродо был хороший, да и песня пришлась по нраву.
– Где старина Подсолнух? – послышались отдельные голоса. – Позовите его сюда, пусть послушает! Заставим Боба, пусть научит своего кота пиликать! А мы попляшем!
Засим хоббиты потребовали еще пива и дружно заорали:
– Еще разочек, приятель! Давай! Еще разок!
Они заставили Фродо осушить еще одну кружку, и ему волей–неволей пришлось начать песню сначала – а остальные подхватили: мотив был известный, а память на слова у хоббитов превосходная. Настал черед Фродо чувствовать себя польщенным. Он прошелся по столу чечеткой, а на словах «…ускакала в небеса» высоко подпрыгнул. И… пожалуй, слегка перестарался. Дзынь! Нога его угодила в поднос с пивными кружками, он поскользнулся и – бах, тарарах, шмяк! – полетел на пол. Все открыли рты, чтоб рассмеяться, – да так и замерли: певец–то исчез! Пропал – и все тут, все равно что в подпол провалился, только вот дырки не осталось!
Придя в себя, местные хоббиты повскакивали с мест и закричали, требуя Подсолнуха. От Пиппина и Сэма отодвинулись, и бедняги, всеми оставленные, жались в углу, не зная, куда спрятаться от недобрых, подозрительных взглядов недавних собутыльников. Было очевидно, что теперь их считают пособниками бродячего волшебника, – а кто знает, зачем он пожаловал и чего от него можно ожидать?! Один смуглый бриец, стоявший неподалеку, посматривал на них с такой издевкой и так понимающе, что бедолагам стало совсем неуютно. Вскоре этот бриец покинул гостиную. За ним подался и косоглазый южанин: эти двое весь вечер шептались между собой. Следом за ними выскользнул на улицу и привратник Харри.
Фродо чувствовал себя дурак дураком. Не зная, что предпринять, он прополз под столами в темный угол, где неподвижно сидел Бродяга, ничем не выдавший своего отношения к происшествию. Прислонившись к стене, Фродо снял Кольцо. Как оно очутилось на пальце, хоббит сказать не мог. Видимо, каким–то образом само наделось, когда он взмахнул рукой, пытаясь удержаться на ногах,– он наверняка по привычке перебирал содержимое кармана, а ведь там было и Кольцо! «Может, оно сыграло со мной злую шутку?» – мелькнуло у Фродо в голове. А что, если оно попробовало подать знак о себе в ответ на чье–то пожелание или приказ? Взять хотя бы тех людей, которые минуту назад вышли из залы. Фродо они совсем не понравились…
– Что скажешь? – спросил Бродяга, когда перед ним появился Фродо. – Зачем тебе все это понадобилось? Ты один натворил куда больше бед, чем могли бы натворить все твои разговорчивые друзья, вместе взятые! Вляпался, можно сказать, обеими ногами! Или, может, пальцем?
– Не понимаю, что вы такое говорите, – притворился Фродо, встревожившись от этого вопроса и чувствуя приступ раздражения.
– Неправда, ты все отлично понимаешь, – возразил Бродяга. – Но подождем, пока тут станет потише. А тогда, господин Бэггинс, я хотел бы с вами, если позволите, переговорить с глазу на глаз.
– О чем бы это? – удивился Фродо, пропуская мимо ушей, что Бродяга назвал его настоящим именем.
– О делах довольно важных – важных и для тебя, и для меня, – ответил Бродяга, глядя Фродо в глаза. – Не исключено, что наш разговор немало послужит к твоей пользе.
– Ладно, – бросил Фродо, пытаясь изобразить безразличие. – Так и быть, попозже поговорим.
У камина тем временем разгорелся ожесточенный спор. Подоспевший к месту происшествия господин Подсолнух тщетно пытался что–либо понять из разноречивых выкриков столпившихся вокруг хоббитов.
– Я видел его собственными глазами, господин Подсолнух! – горячился один из них. – Вернее, не видел, понимаете? Собственными глазами не видел! Он просто растворился в воздухе, и все. Хлоп – и нету!
– Полно вам, господин Полынник, – сомневался корчмарь.
– Да говорю же вам! – настаивал Полынник. – Я за свои слова отвечаю!
– Статочное ли дело, – качал головой хозяин, – статочное ли дело, чтобы господин Подхолминс, такой плотный, дородный, осанистый, – вот так вот, запросто, взял да и растворился в воздухе! Тем паче, воздух тут такой, что и растворяться–то негде!
– Тогда скажите, где он! – потребовало несколько голосов.
– А мне почем знать? Я его за фалды не держу, пускай бродит, где хочет, только бы расплатился поутру. Например, вон там, в углу, сидит господин Тукк – он ведь не растворился, правда?
– Что я видел, то видел, а я видел своими глазами, как его стало не видно, – упорствовал Полынник.
– А я вам говорю – тут какая–то ошибка, – повторял корчмарь, поднимая с пола поднос и собирая битую посуду.
– Конечно, ошибка, – отозвался Фродо. – Никуда я не исчезал. Вот он я! Просто мне надо было перемолвиться парой словечек с Бродягой, вот я и отошел в угол.
Он вышел на свет и встал у камина, но толпа подалась назад, придя в еще большее смятение. Объяснение Фродо – якобы он просто тихонечко прополз под столами и никуда не исчезал – никого не убедило. Большинство хоббитов и людей–брийцев стали собираться домой, потеряв всякий интерес к застолью. Некоторые, выходя, смерили Фродо уничтожающим взглядом, отвернулись и вышли, вполголоса переговариваясь. Гномы и несколько припозднившихся чужеземцев поднялись и попрощались с корчмарем, даже не взглянув в сторону Фродо и его товарищей. Вскоре в гостиной остался только Следопыт, по–прежнему сидевший у стены. Никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Как ни странно, господин Подсолнух не выглядел огорченным. По всей вероятности, он знал, что теперь народ будет несколько вечеров подряд валом валить в его заведение, пока не исчерпают себя разговоры о таинственном происшествии.
– Что же вы мне тут вытворяете, господин Подхолминс?! – укорил Фродо корчмарь. – Посетителей насмерть перепугали, посуду мне расколошматили… Что это вам вздумалось цирк устраивать?
– Я очень, очень сожалею, что причинил вам беспокойство, – извинился Фродо. – Я вовсе не хотел, уверяю вас. Это получилось нечаянно.
– Ну, хорошо, коли так, господин Подхолминс! Но если вы опять захотите покувыркаться или, чего доброго, заколдовать кого–нибудь, то предупредите, пожалуйста, всех заранее, а главное – меня. Мы, знаете, не ахти как жалуем фокусы да всякие странности – не любим мы, когда земля из–под ног уходит, ну, вы меня понимаете. Не по нраву нам, когда вот так вот, вдруг, ни к селу ни к городу…
– Больше ничего такого не случится, господин Подсолнух, даю честное слово! А теперь я, наверное, пойду в постель. Утром мы выходим рано. Присмотрите, пожалуйста, чтобы пони были готовы к восьми часам.
– Будет сделано! Но прежде, чем вы уйдете из Бри, я хотел бы потолковать с господином Подхолминсом без лишних свидетелей. Я кое–что вспомнил и должен обязательно с ним поделиться. Надеюсь, вас это не очень обеспокоит? Закончу вот только кой–какие делишки и прямо к вам, если не возражаете.
